Кирилл Назаренко - Балтийский флот в революции. 1917–1918 гг. Страница 12

Вольноопределяющиеся, желавшие стать кадровыми инженер-механиками, принимались на тех же основаниях, что и те, кто стремился стать строевым офицером.

Положение инженер-механиков на флоте часто менялось. В 1885–1905 гг. они носили особые звания (например, младший инженер-механик соответствовал мичману, флагманский инженер-механик – генерал-майору). В 1905–1913 гг. инженер-механики носили сухопутные чины. Наконец, в 1913 г. они получили военно-морские чины с приставкой «инженер-механик», например, инженер-механик-мичман. Одновременно были расширены возможности для их продвижения по службе. Например, ранее должность старшего инженер-механика корабля 1 ранга соответствовала званию подполковника (капитана 2 ранга), теперь эта должность стала соответствовать чину инженер-механика капитана 1 ранга. Для инженер-механиков, правда, не существовало адмиральских званий, они производились в генералы. В 1913 г. офицеры инженер-механики были наконец-то полностью уравнены со строевыми офицерами и в служебных правах, однако инженер-механики не могли быть назначены старшими офицерами или командирами кораблей, тем более командовать соединениями кораблей.

По данным современного исследователя: «Процент выходцев из дворянства, среди инженеров-механиков, постоянно снижался от капитанов 1 ранга до мичманов. Соответственно, возросла численность офицеров, происходящих из демократических слоев общества (крестьян, мещан, чиновничества), которые среди мичманов составляли почти 60 %, в то время как численность дворян (потомственных и личных) снизилась до 14,4 %. Вторым важным отличием являлось присутствие выходцев из низших сословий уже в штаб-офицерских чинах (в т. ч. среди капитанов 1 ранга)»[69].

Во всех флотах мира существовали особые категории офицеров или чиновников, на которые возлагались второстепенные обязанности – ведение делопроизводства, финансовые функции, гидрографические работы, обучение новобранцев на берегу, заведывание портовыми судами и складами, строительство береговых сооружений, организация работ в мастерских и на заводах морского ведомства, оркестровая служба, охрана портов и военно-морских тюрем и т. д. Их организация была самой разнообразной, численность и значение небольшими.

Как многочисленные и сравнительно важные можно отметить разве что корпуса морской пехоты в Великобритании и США. Морская пехота в этих странах предназначалась для решения широкого круга задач, ее подразделения находились на всех крупных кораблях флота. Офицеры морской пехоты привлекались также для береговой службы. Во время Первой мировой войны в Великобритании была сформирована дивизия морской пехоты (63-я Королевская морская дивизия), которая провела всю войну на сухопутном фронте. Ее потери составили половину боевых потерь британского флота за войну. В Германии морская пехота была создана исключительно для колониальной службы, она была немногочисленной. В других «морских державах» морской пехоты в период Первой мировой войны не существовало или ее численность была символической.

В России морской пехоты официально не существовало с 1813 г., но во время Первой мировой войны был сформирован ряд частей, укомплектованных моряками, предназначенных для использования на сухопутном фронте. Среди них наиболее экзотическим формированием был Конно-пулеметный отряд Балтийского флота при Кавказской туземной конной дивизии. Более многочисленным был гарнизон Морской крепости императора Петра Великого (Ревель), Отдельная Черноморская морская дивизия, формирование которой проходило в конце 1916–1917 г., ряд отдельных батальонов на Кавказском фронте (в гарнизоне Батума), береговые артиллерийские формирования на Балтийском и Черном морях. Появление всех этих формирований не привело к каким-либо изменениям в структуре флотского офицерского корпуса – особой категории офицеров для них не было создано. В морское ведомство было зачислено несколько сот сухопутных офицеров для пополнения гарнизона Ревеля. Эти офицеры не смешивались с флотскими и составляли особую категорию, но ее роль в морском ведомстве была чисто вспомогательной.

В русском флоте в начале XX в. существовал ряд «корпусов»: морской артиллерии, гидрографов, флотских штурманов, морской строительной части, по адмиралтейству, морское судебное ведомство. В корпуса флотских штурманов и морской артиллерии с начала 80-х гг. XIX в. практически никого не зачисляли, так что в апреле 1916 г. на службе числилось всего 37 морских артиллеристов и 4 флотских штурмана. Корпус гидрографов (120 человек в 1916 г.) пополнялся строевыми морскими офицерами, получившими специальное дополнительное образование. Малочисленные корпуса морской строительной части и морского судебного ведомства комплектовались офицерами, окончившими «посторонние» учебные заведения (Александровскую юридическую академию, Николаевское инженерное училище либо одноименную академию, Институт гражданских инженеров и т. п.). В 1916 г. числилось 27 морских строителей-офицеров (кроме того, было еще 45 чиновников морской строительной части) и 37 юристов.

Корпус офицеров по адмиралтейству был наиболее пестрым по своему составу и самым многочисленным (после строевых офицеров). В апреле 1916 г. на действительной службе состояло 1268 офицеров этого корпуса. Среди них было довольно много произведенных из нижних чинов, встречались офицеры запаса, оставшиеся на службе после русско-японской войны, были офицеры, окончившие сухопутные военные училища и принятые в морское ведомство для обучения новобранцев и организации береговой службы, и т. д.

Кондукторы могли производиться в подпоручики по адмиралтейству за боевое отличие, за отличие по службе или по экзамену. При этом они «перескакивали» через чин прапорщика, поскольку, если бы их производили в прапорщики, они потеряли бы возможность продолжать службу в мирное время. Известны случаи посмертного производства кондукторов в чин подпоручика по адмиралтейству в качестве награды за подвиги. Например, в октябре 1916 г. старший боцман М. С. Мельников и минный кондуктор П. Д. Сульдин были произведены в подпоручики как «погибшие при исполнении весьма важной в военном отношении операции… за боевой подвиг»[70]. Такое посмертное производство было важно для увеличения пенсии семье погибшего. Кроме того, в этом случае сыновья покойного получали право поступления в Морской корпус как дети погибшего в бою офицера.

Достаточно часто производились в офицеры кондукторы «за труды, понесенные по обстоятельствам военного времени» или «за отлично-ревностную службу и особые труды, понесенные по обстоятельствам военного времени».

По данным Напалкова: «Полученные данные демонстрируют четкое различие социального происхождения между штаб- и обер-офицерами по Адмиралтейству. Среди первых (полковников, подполковников, капитанов) преобладают потомственные и личные дворяне, дети чиновников, обер-офицеров. Среди вторых (штабс-капитанов, поручиков, подпоручиков, прапорщиков) [преобладают] выходцы из низших сословий, в первую очередь крестьян и мещан. Причем удельный вес офицеров выходцев из крестьян постоянно возрастает и уже среди подпоручиков выходцы из данной социальной группы составляют абсолютное большинство»[71].

Проблема подготовки офицеров запаса до конца XIX в. очень мало волновала руководство всех флотов. Предполагалось, что отставных морских офицеров будет вполне достаточно для того, чтобы укомплектовать немногочисленные корабли, которыми флот будет пополнен во время войны. Тем не менее кое-какие меры для этого все же предпринимались. Характерно, что главная морская держава – Великобритания – имела лучше всего организованный, хотя и немногочисленный, запас.

В Великобритании существовал Королевский морской резерв, в котором добровольно состояли моряки торгового флота. Для повышения престижа этой организации в 1865 г. был введен специальный кормовой флаг для торговых судов, которыми командовали офицеры резерва (синее полотнище с британским государственным флагом в крыже, обычные торговые суда несли красное полотнище с таким же крыжем). Во время состояния в резерве они получали определенное жалованье, время от времени проходили учебные сборы, а по достижении 60 лет получали небольшую пенсию. Офицеры резерва могли носить чины мичмана (кандидат в офицеры), младшего лейтенанта или лейтенанта. Офицеры ежегодно призывались на сборы. В 1910 г. было создано тральное подразделение Королевского морского резерва, куда было разрешено принимать капитанов рыболовных траулеров. Для них был введен чин шкипера, соответствовавший уоррэнт-офицеру регулярного флота.

Численность резерва была не слишком велика – накануне Первой мировой войны в нем состояло всего 1,5 тыс. офицеров, тогда как регулярный флот насчитывал накануне Первой мировой войны свыше 5 тыс. офицеров. Большим недостатком резерва было то, что лишь около 10 % офицеров резерва проходило годичный курс обучения на военных кораблях, а остальные вообще не служили в военном флоте. Незадолго до Первой мировой войны в Королевский морской резерв было разрешено принимать жителей не только метрополии, но и Канады, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки[72]. До 1914 г. около 100 офицеров резерва были переведены в регулярный флот, где получили прозвище «голодная сотня», что лишний раз свидетельствует о той дистанции, которая разделяла «настоящих» морских офицеров и выходцев из торгового флота.