Лаврентий Берия - Сталин. Миссия НКВД Страница 12

2. В связи с обсуждением записки т. Журавлева на заседании Политбюро были вскрыты и другие, совершенно нетерпимые недостатки в оперативной работе органов НКВД. Главный рычаг разведки – агентурно-осведомительная работа оказалась поставленной из ряда вон плохо. Иностранную разведку, по существу, придется создавать заново, так как ИНО был засорен шпионами, многие из которых были резидентами за границей и работали с подставленной иностранными резидентами агентурой. Следственная часть также страдает рядом существенных недостатков. Главное же здесь в том, что следствие с наиболее важными арестованными во многих случаях вели неразоблаченные еще заговорщики из НКВД, которым удавалось, таким образом, не давать разворота делу вообще, тушить его в самом начале и, что важнее всего, – скрывать своих соучастников по заговору из работников ЧК. Наиболее запущенным участком в НКВД оказались кадры. Вместо того чтобы учитывать, что заговорщикам из НКВД и связанным с ними иностранным разведкам за десяток лет минимум удалось завербовать не только верхушку ЧК, но и среднее звено, а часто и низовых работников, я успокоился на том, что разгромил верхушку и часть наиболее скомпрометированных работников среднего звена. Многие из вновь выдвинутых, как теперь выясняется, также являются шпионами и заговорщиками. Ясно, что за все это я должен нести ответственность.

3. Наиболее серьезным упущением с моей стороны является выяснившаяся обстановка в отделе охраны членов ЦК и Политбюро. Во-первых, там оказалось значительное количество неразоблаченных заговорщиков и просто грязных людей от Паукера. Во-вторых, заменивший Паукера, застрелившийся впоследствии Курский, сейчас арестованный Дагин также оказались заговорщиками и насадили в охранку немало своих людей. Последним двум начальникам охраны я верил как честным людям. Ошибся и за это должен нести ответственность. Не касаясь ряда объективных фактов, которые в лучшем случае могут кое-чем объяснить плохую работу, я хочу остановиться только на моей персональной вине как руководителя Наркомата. Во-первых, совершенно очевидно, что я не справился с работой такого ответственного Наркомата, не охватил всей суммы сложнейшей разведывательной работы. Вина моя в том, что я вовремя не поставил этот вопрос со всей остротой, по-большевистски, перед ЦК ВКП(б). Во-вторых, вина моя в том, что, видя ряд крупнейших недостатков в работе, больше того, даже критикуя эти недостатки у себя в Наркомате, я одновременно не ставил этих вопросов перед ЦК ВКП(б).

Довольствуясь отдельными успехами, замазывая недостатки, барахтаясь один, пытался выправить дело. Выправлялось туго – тогда нервничал. В-третьих, вина моя в том, что я чисто делячески подходил к расстановке кадров. Во многих случаях, политически не доверяя работнику, затягивал вопрос с его арестом, выжидал, пока подберут другого. По этим же деляческим мотивам во многих работниках ошибся, рекомендовал на ответственные посты, и они разоблачены сейчас как шпионы. В-четвертых, вина моя в том, что я проявил совершенно недопустимую для чекиста беспечность в деле решительной очистки отдела охраны членов ЦК и Политбюро. В особенности эта беспечность непростительна в деле затяжки ареста заговорщиков по Кремлю (Брюханова и др.). В-пятых, вина моя в том, что, сомневаясь в политической честности таких людей, как бывший начальник УНКВД ДВК предатель Люшков и в последнее время Наркомвнудел Украинской ССР председатель Успенский, не принял достаточных мер чекистской предупредительности и тем самым дал возможность Люшкову скрыться в Японии и Успенскому пока неизвестно куда, розыски которого продолжаются. Все это, вместе взятое, делает совершенно невозможным мою дальнейшую работу в НКВД. Еще раз прошу освободить меня от работы в Наркомате внутренних дел СССР. Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово.

Даю большевистское слово и обязательство перед ЦК ВКП(б) и перед тов. Сталиным учесть все эти уроки в своей дальнейшей работе, учесть свои ошибки, исправиться и на любом участке, где ЦК считает необходимым меня использовать, – оправдать доверие ЦК.

Прошу Вас отдать распоряжение не трогать моей старухи-матери. Ей 70 лет. Она ни в чем не повинна. Я последний из четырех детей, которых она потеряла. Это больное, несчастное существо.

О ЗАЯВЛЕНИИ Н.И. ЕЖОВА

Выписка из решений Политбюро ЦК ВКП(б)

Протокол № 65а от 24 ноября 1938 г.

Рассмотрев заявление тов. Ежова с просьбой об освобождении его от обязанностей наркома внутренних дел СССР и принимая во внимание как мотивы, изложенные в этом заявлении, так и его болезненное состояние, не дающее ему возможности руководить одновременно двумя большими наркоматами, – ЦК ВКП(б) постановляет:

1. Удовлетворить просьбу тов. Ежова об освобождении его от обязанностей народного комиссара внутренних дел СССР.

2. Сохранить за тов. Ежовым должности секретаря ЦК ВКП(б), председателя комиссии партийного контроля и наркома водного транспорта.

СПЕЦСООБЩЕНИЕЛ.П. БЕРИЯ О НИ. ЕЖОВЕ

30 января 1939 г. № 471/6

В НКВД СССР от члена ВКП(б), сотрудника УНКВД по Московской области тов. ШАБУЛИНА Михаила Ивановича поступило заявление о том, что ему известно о террористических высказываниях ЕЖОВА Ивана Ивановича – брата бывшего Наркома Внутренних Дел СССР.

Нами было проведено расследование по этому заявлению и допрошены заявитель ШАБУЛИН, свидетельница СОКОЛОВА (ЛОГИНОВА) Александра Ивановна (беспартийная, работница-паяльщица) и свидетельница ЕЖОВА Зинаида Васильевна (жена И.И. ЕЖОВА, беспартийная, делопроизводитель домоуправления дома № 14, по Народной улице).

Свидетель ШАБУЛИН М.И. на допросе от 14 января с.г. показал:

– Его знакомая Иванова Зинаида Васильевна несколько лет тому назад вышла замуж за ЕЖОВА Ивана Ивановича – родного брата тов. Н.И. ЕЖОВА.

Летом 1937 года в отсутствие ШАБУЛИНА к нему на квартиру явилась другая его знакомая, ЛОГИНОВА Александра, работница, жена члена партии – управделами Пролетарского райсовета, и сообщила, что ее подруга ИВАНОВА (ЕЖОВА) Зинаида передавала о террористических настроениях своего мужа ЕЖОВА Ивана Ивановича. Последний говорил жене, что «теперь будет работать в НКВД и что ему легко будет пробраться и совершить убийство тов. СТАЛИНА».

ШАБУЛИН далее показал, что на другой же день он подал рапорт на имя Начальника ДТО ГУГБ НКВД Дзержинской железной дороги КАМЕНСКОГО (ныне арестован), который, в свою очередь, докладывал рапорт бывшему начальнику Транспортного Отдела ГУГБ НКВД ВОЛКОВУ (также арестован).

Свидетельница СОКОЛОВА (ЛОГИНОВА) А.И. на допросе от 15-го января с.г. показала:

– Однажды, в середине 1937 года, ИВАНОВА-ЕЖОВА Зинаида в разговоре с ЛОГИНОВОЙ заявила о том, что ее муж– ЕЖОВ Иван в компании высказывает свою озлобленность к партии, говоря, что при первой возможности совершит террористический акт против тов. СТАЛИНА.

Свидетельница ЕЖОВА З.В. на допросе от 15 января с.г. показала:

Ее муж – ЕЖОВ Иван без конца пьянствовал, развратничал, неоднократно задерживался милицией, однажды за то, что в пьяном виде проломил голову милиционеру, но каждый раз его отпускали, выяснив его близкое родство с б. Наркомом Внутренних Дел тов. Н.И. ЕЖОВЫМ.

ЕЖОВ Иван в разное время от НКВД получил четыре комнаты с обстановкой, которую тотчас же распродавал, а комнаты оставлял сожительствовавшим с ним женщинам.

26 ноября 1936 года ЕЖОВА Зинаида по поводу своего мужа обратилась с устным заявлением к бывшим работникам НКВД – ВОЛОВИЧУ и САВИЧУ, а затем в конце мая

1937 года направила заявление на имя Н.И. ЕЖОВА. В этом заявлении ЕЖОВА Зинаида сообщала о том, что ее муж установил связь с поляками, ШПАКОВСКИМ, проживающими в Москве, пьянствует с ними в подозрительной компании, что сам ШПАКОВСКИЙ однажды в разговоре заявил: – «Хорошо бы мне оказаться избранным в Верховный Совет. Я бы при первой возможности убил СТАЛИНА, а там видно было бы – может, и еще кого». Однако ответа на свое заявление, адресованное на имя Н.И. ЕЖОВА, Зинаида ЕЖОВА не получила.

Одновременно ЕЖОВА Зинаида показала, что со слов КРАСНОЛУЦКОЙ Ксении, проживающей в одной квартире с племянником тов. Н.И. ЕЖОВА – Виктором БАБУЛИНЫМ, ей известно, что последний систематически пьянствует и путается с иностранцами, часто посещает рестораны, а однажды в пьяном виде был привезен к себе на квартиру на машине какого-то посольства.

Та же КРАСНОЛУЦКАЯ передавала ЕЖОВОЙ Зинаиде о том, что Виктор БАБУЛИН берет взятки с лиц, родственники или родные которых арестованы. Так, Виктор БАБУЛИН взял 2000 рублей с гражданки СОИНОЙ Матильды Ивановны за то, что ходатайствовал об освобождении сына последней – Николая, арестованного за подготовку террористического акта против тов. СТАЛИНА; Николай СОИН был освобожден. За взятку Виктору БАБУЛИНУ удалось освободить из тюрьмы другого арестованного, по фамилии МАКАРОВ Алексей.