Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки Страница 128

Помощник по разведке воспринял мнение начальника по-своему, полагая, что он хочет отключить его от насущных дел в целом и тем самым лишить возможности быть в курсе происходящего в бригаде, так как, по его мнению, это становилось известно Центру. «Пусть Сергей Георгиевич думает, что ему заблагорассудится. Но я стукачом не буду! Мнение у меня есть, и оно основано на стопроцентных фактах!» – прикинул он про себя и вспомнил случай при переходе линии фронта.

Предложение генерала о передислокации на Украину его помощник принял без возражений. К тому же и сам стремился к самостоятельной деятельности. Вдобавок не хотелось быть бельмом на глазу у начальства, коль скоро о нём сложилось такое мнение. Упорствовал лишь при отборе в группу нужных для предстоящей работы людей. Уходить на задание без тех, кого он предлагал, отказывался. Разговор был трудный, но старший лейтенант настаивал на своём. Отстоял и кандидатуру доктора Бронзова в качестве партийного руководителя группы…

По этому поводу комбриг Шмаков Сёмину:

– Я тебе говорил, орешек он твёрдый.

– Не столько твёрдый, сколько чувствует поддержку одного из соратников самого-самого… Здесь двух мнений быть не может. Определённо!

Этот разговор передал Котельникову доктор Бронзов. Он знал о споре в штабе при отборе людей в группу, поскольку должен был войти в её состав. Вместо себя он оставлял почитаемую и любимую всеми в бригаде старшую медсестру Татьяну Владимировну Александрову.

В пути Котельников и Бронзов разговорились:

– Честно говоря, – признался Юре доктор Бронзов, – не ожидал, что сумеешь меня отстоять. Что ни говори, а у него в петлице всё-таки ромб!

Лицо старшего лейтенанта приобрело лукавое выражение:

– Верно. Но насчёт него, как говорится, стоит знак вопроса…

– То есть?

– В другой раз, Саша. Ладно?

– Ладно. Но я знаю, что ромб он получил ещё в тридцать восьмом или даже тридцать седьмом, – не унимался доктор. – Несмотря на сравнительно молодой возраст, он до войны возглавлял контрразведку в одном из управлений крупного морского порта на севере страны. Это о чём-то говорит?!

– Не будем об этом. Прошу тебя, Сашец, – спокойно прервал его Юрий. – Давай обмозгуем предстоящие дела. Это в данный момент важнее.

Доктор Бронзов не стал возражать, но, тем не менее, развёл руками:

– Не будем, так не будем. Меня это не колышет. Конечно, тот случай с его отставанием при переходе линии фронта и, главное, исчезновение с места, где были вынуждены его оставить сопровождавшие по его же настоянию, настораживает. Вот так, Антоныч. Впрочем, для тебя это тоже не новость. Или я ошибаюсь?

– Не время сейчас об этом. Мы договорились, что будем заниматься более важным и насущным. Вот моё мнение. Ты его прекрасно знаешь…

Почему-то Котельников подозревал, что о прошлом начальника разведки доктора поставили в известность в Москве, но он не то хранит тайну, как это положено, не то на самом деле понятия не имеет о подробностях.

– Давай поставим на этом точку, – решительно произнёс Юрий. – Прошу тебя, Саша. Тем более что нам предстоит действовать, несмотря на массу сложностей, на «ридной и неньке Украине…»

– Хочешь сказать, что теперь нам придётся там лиха хлебнуть?

– А нам не привыкать. Что надо, выполним, и никаких гвоздей. Будь спок, Сашенька.

– Я спокоен. И если хочешь знать – очень рад, что ты сумел вытащить меня.

Перед тем как покинуть главную базу, Котельников проинструктировал остающегося вместо него в бригаде командиром связи младшего лейтенанта ГБ Алексея Панкратова и шифровальщицу сержанта ГБ Галину Соловьёву. Для видимости он холодно попрощался с ними, небрежно подав обоим руку. В ответ Соловьёва украдкой многозначительно подмигнула.

Увы! Была некая противоречивая, настораживающая и вызывающая массу сомнений ситуация на одном из флангов сложнейшей войны, конца которой не было видно.

Более суток группа Котельникова – Бронзова пробиралась в сложнейшей обстановке. Обходили населённые пункты с гарнизонами, полицейские участки или обычные водные переправы, не считая переходов двухколейных железных дорог с тропками, напичканными по бокам, судя по имеющейся информации, противопехотными минами.

Основательный привал, почти на сутки, сделали уже на украинской земле в партизанском соединении Попудренко, входившем в состав крупнейшего объединённого соединения под командованием бывшего первого секретаря Черниговского обкома партии Алексея Фёдоровича Фёдорова.

Передохнули, обменялись информацией относительно пройденного маршрута и особенно предстоящего. Командир соединения Попудренко выделил группе двух проводников, знавших местность и обстановку. Осназовцы были растроганы вниманием и на исходе дня тронулись в путь.

При содействии проводников одолели за ночь сложный во многих отношениях район, обойдя ряд опасных мест, охраняемых немцами. Форсированным маршем достигли лесной местности и к рассвету остановились на очередной привал.

Глава 8

Разведчики, посланные генералом Сёминым на поиск парашютистки, сразу установили, что в Сидоровичах немцы действительно не останавливались, но в дневное время всё же наведывались за молоком, яйцами, картофелем. Поэтому Рассадин и Лоран предпочли действовать с наступлением темноты. Минусом ночного рейда было лишь то, что при виде вооружённых людей жители застывали от страха. Кто они? Вроде бы партизаны. Однако полицаи нередко выдавали себя за людей, пришедших из леса. Точно так же расспрашивали, захаживают ли посторонние люди, задавали и другие вопросы; малейший промах хозяев дома завершался для них трагедией.

Белорусские селяне, наученные горьким опытом, избегали бесед с незнакомцами. Только и было слышно:

– Ой, да што вы, родненькие! Откедова ж нам знать-то? Ничегошеньки не ведаем, ничегошеньки не чуяли да ничегошеньки нам неизвестно… Люди мы тёмные, никто до нас ня ходе, начисто тут пусто… Молочка, может, хочете? Да толечко козье. Коровку германы давно сцапали. Ежели бульбочки надобно, ёсть у подполе, але ж зовсем дробненькая… А про дивчину, што питаете, вон крест честной – видать у глаза не видали да и ничегошеньки ня чуили… А молочко вон у крынке – пейте сабе на здоровичко, люди добрые! Толечко оно козье… Коровку нашу германы зацапали. Может, ещё чаго хочете, то з полной душой мы до вас с превеликим удовольствием отдадим.

Белорусы готовы были поделиться с незнакомцем последней картофелиной, а уж солдату единственную рубаху отдадут, хотя сами пребывали в ужасной нужде.

Таких людей в мире поискать и не так-то просто будет найти. Низкий им поклон за превеликую доброту.

Из ночи в ночь ходили разведчики по хатам. Помимо неприятного ощущения, которое они испытывали, врываясь в чужую обитель с до смерти напуганными людьми, сами они пребывали в постоянной настороженности, ожидая выстрела из-за угла, а то и очереди из засады.

Однако все старания разведчиков пока не дали результатов. Четвёртая ночь была на исходе, когда они свернули на хутор и разбрелись по хатам.

Войдя в первую попавшуюся избу, командир разведгруппы Виктор Рассадин завёл разговор с хозяйкой, расспрашивал, захаживает ли кто из чужих на хутор, да по какой нужде, а сам при этом поглядывал в окно. В наступавшем рассвете заметил бегущего к хате Лорана, тотчас же вышел ему навстречу:

– Что случилось?

– Нашли! – восторженно, но при этом негромко произнёс запыхавшийся Олег. – Вон в той халупе, – указал в окно, – где стоит парень. Напротив колодца.

– Парашютистку?

– Ну да!

– А парень кто?

– Это он сказал, что в соседней хате находится девушка, которую зовут Таня. Побегу позову её.

Рассадин подошёл к тощему, невзрачному на вид парню в полувоенном потёртом обмундировании. Тот стоял, понурив голову, с лицом небритым и в мелких морщинках. На вид ему было лет двадцать с небольшим. Не поднимая головы, спросил:

– Возьмёте нас к себе?

– А ты кто будешь?

– Красноармеец, – он грустно усмехнулся. – Бывший. Попал в окружение. Тут батрачу у одной тётки. Если возьмёте – пойду с вами. Мы с Танькой давно хотели податься в партизаны, да не решались. Она страшно напугана. Боится и немцев, и партизан. И вообще людей. Замкнулась. Всё ждёт прихода Красной Армии. А когда это случится? Может, и не скоро.

– А с чего ты взял, что мы партизаны? – спросил Рассадин. – А если мы полицаи?

Бывший красноармеец усмехнулся:

– Да разве полицаи будут так разговаривать?

– А тебе приходилось с ними встречаться?

– Почему ж не приходилось? В полицию всё хотели завлечь, да хозяйка моя заступилась. Самогону им целую четверть отвалила! Вот и отрабатываю.

– Такой ты ценный работник? – не отставал с вопросами Рассадин. – Или тут нечто другое?

Парень неопределённо пожал плечами:

– Может, и не ценный, зато справный. И ничего другого. Труд-то дармовой. Только за жратву. А не будешь вкалывать – полицаи недалеко. Там и немчура…