Станислав Мешавкин - Азимут «Уральского следопыта» Страница 13

Кто же были творцы знаменитой Невьянской башни? Кто зодчий, по проекту которого создан один из шедевров русской архитектуры? Кто строил? На эти вопросы пока нет никакого конкретного ответа, а только зыбкие гипотезы и легендарные слухи.

Легенда об итальянцах, которых якобы Акинфий Демидов выписал «из-за моря», родилась наверняка из простой аналогии: наклонную башню в Пизе строили итальянские мастера, они создали и наклонную башню в Невьянске.

Однако академик И. Гмелин, посетивший Невьянский завод в 1742 году, пишет о «здешних строителях», упрекая их за наклон башни и называя поэтому «не самыми наилучшими». Упрек, может быть, не совсем справедливый. Современные специалисты восхищаются прочностью и красотой, даже изяществом каменной кладки башни. При ее сооружении «здешние строители» (наверное, по замыслу зодчего) применили совершенно оригинальные инженерные решения. Архитектор Подольский, обследовавший Невьянскую башню в тридцатых годах нынешнего столетия, пишет: «Следует… отметить чрезвычайно интересную конструкцию примененных здесь железо-чугунных балок. Сплошное сечение литой чугунной балки 190×145 мм, повторяющее по форме деревянный брус в зоне растяжения (внизу), усилено по всей своей длине железным стержнем 60×36 мм, втопленным непосредственно в тело чугуна.

Конструкция такой балки, имеющей пролет свыше шести метров, свидетельствует о весьма ранней попытке зодчего (1725 г.) совершенно правильно сочетать два разнородных материала, дающих при совместной работе прекрасную систему, широко использованную лишь в XX веке в аналогичном сочетании бетона и железа».

Историки инженерного искусства считают применение таких металлических конструкций первым случаем в мире. Второй раз подобный способ применили при возведении купола Майнцского собора в 1828 году, и третий раз — при постройке Исаакиевского собора в Петербурге.

Вся башня построена без применения дерева. Зато металл использован очень щедро. Четверик в пять рядов связан железными затяжками. Чугунно-железные балки проложены в зонах растяжения восьмериков. Литые чугунные коробки для окон и дверей, семиметровая железная фигурная решетка на коньке крыльца башни, на балконах ярусов. Красивые литые чугунные перила. Шатер башни покрыт железом и венчается металлическим двухметровым флюгером — двоезмеей ветреницей, металлическим громоотводом и позолоченным шаром с шипами-лучами…

Невьянская башня — творение невьянских мастеров самых разных профессий. К великому нашему сожалению, мы не знаем их имен. Неизвестно и имя зодчего, по проекту которого создан этот шедевр русской архитектуры.

И. Э. Грабарь, рассказывая о биографии архитектора А. Ф. Кокоринова, упоминает, что его отец тоже был архитектором и работал на заводе Демидова, где в 1726 году и родился будущий ректор Академии художеств.

Профессионального архитектора Акинфий Демидов наверняка мог держать только на Невьянском заводе — в своей горной резиденции. А если это так, то отец Александра Филипповича Кокоринова и мог быть автором проекта Невьянской башни. Но, увы, новые документы в биографии А. Ф. Кокоринова достоверно показали, что он родился в Тобольске, а отец его служил по духовному ведомству.

Есть еще несколько гипотез об архитекторе Невьянской башни, но они требуют проверки, а потому о них рано еще говорить. А пока приходится довольствоваться легендарными слухами о том, что после сооружения башни зодчего и строителей тайно увезли на Колыванский завод, заковали в кандалы и сгноили в рудниках.

Кто знает, может, эта легенда отражает и реальные факты? Ведь немало известно о трагических судьбах зодчих и строителей.

Смысл и назначение каждого архитектурного творения — польза и красота. О внешнем великолепии Невьянской башни мы уже говорили. Неизвестный зодчий сумел воплотить в ней завет старых русских мастеров, возводивших еще деревянные храмы: «…рубить высотою, как мера и красота скажет». И потому башня до сих пор радует глаз своей гармонией.

Ну, а зачем понадобилась Демидовым высокая каменная башня? Каково ее назначение?

Чаще всего каменные башни строили для обороны. Таково, например, первоначальное назначение кремлевских башен Москвы. Но Невьянский завод уже окружала деревянная крепость с семью деревянными же башнями. А новую, каменную, поставили внутри острога совсем отдельно, независимо от других строений. Ее самостоятельность, гордое одиночество были замыслом зодчего, давшего башне соответствующее архитектурное решение: широкие восьмерики как бы удваивали число фасадов и, обращаясь к зрителю тремя или четырьмя гранями, словно приглашали обойти вокруг.

Нет. Невьянская башня вовсе не являлась оборонительным сооружением.

Иногда ее называют сторожевой колокольней. Мол, для Демидовых очень важно было следить за дорогами, чтобы вовремя заметить приближение ревизоров и других нежеланных гостей.

Наверное, башню использовали и для надзора. Но это отнюдь не являлось главной ее функцией. Сторожевую вышку целесообразнее было бы поставить на другом берегу Нейвы — на горе. Там даже с небольшой высоты открывался отличный обзор окрестностей Невьянска.

Вообще чисто утилитарное назначение башни — одна из ее тайн. Не ради же заводской «архивы», казначейской палаты да пробирного горна — что, по Мемориальной книге Махотина, размещались на разных ярусах башни во второй половине XVIII века — создавалось столь сложное сооружение?

О назначении так называемой «звуковой комнаты», в которой каждое слово, шепотом сказанное в одном из углов, отлично слышно в противоположном, нам вообще ничего не известно.

А вот идейный смысл Невьянской башни для нас, пожалуй, более понятен. Демидовы создали памятник самим себе, башня — это символ их могущества. Вспомним, что уже к 1725 году Невьянский завод превратился не только в самое крупное и передовое металлургическое предприятие мира, но и в резиденцию обширного демидовского горного царства. К тому времени Демидовы уже добились исключительных привилегий и получили власть над тысячами людей.

Почти четверть века демидовские люди осваивали Урал — искали руду, ставили заводы, мостили дороги, обживали дикие места. И давали отличный металл — не в пример казенным заводам, которые, кстати, Демидовы не раз пытались забрать в свои руки.

Мы можем только догадываться о масштабах честолюбивых замыслов Акинфия Демидова (старик Никита бывал на Урале наездами). Судя по всему, аппетит у него был отменный. Почти весь горный Урал видел он в мечтах под своей властью. Протягивал он хваткую руку и в далекую Сибирь. Не только частных промышленников теснил Акинфий Демидов с Каменного Пояса, но даже вступил в дерзкую борьбу с посланником самого царя Петра — горным начальником Василием Татищевым.

Всегда и любыми средствами старался горнозаводчик подчеркнуть свое превосходство, свои могущество и власть. Его невьянская резиденция во всем превосходила недавно рожденную государственную столицу Урала Екатеринбург — и по числу жителей, и по промышленной мощи, и по добротности строений. А каменная башня, каких не было ни на одном казенном заводе, должна была окончательно подчеркнуть это превосходство.

Для нас же Невьянская башня — памятник таланта и труда старых уральских мастеров, которые даже сегодня вызывают у нас, живущих в эпоху НТР, восхищение и уважение.

Куранты

Несколько лет назад с Невьянской башни сняли строительные леса — закончили реставрацию наружных стен и купола. Но башенные часы остались мертвыми: поломаны стрелки на облупившихся циферблатах, искорежен музыкальный вал, колокола покрыты пылью и окислами…

Вскоре в Невьянске состоялась лекция. Сотрудница музея рассказала об истории башни, о том, как велись реставрационные работы. После лекции вопрос из зала: «А как же с курантами?» Лектор стала объяснять, что ни в Свердловске, ни в Перми не нашлось специалистов, которые могли бы восстановить башенные часы, что их будут приглашать из Москвы… И снова молодой задорный голос из зала: «А сами-то мы что?»

Ему кто-то в ответ: «Вот ты и возьмись!..»

И Александр Саканцев взялся. Взялся разгадать секреты старых мастеров и восстановить куранты на башне. Работал он тогда наладчиком сварочной аппаратуры, но было у него хобби — старинные часы. Квартира Саканцева похожа на музей: все стены увешаны часами — старинными и современными, разных форм и размеров…

Вместе с помощниками Александр Саканцев стал изучать куранты. Собирали уцелевшие детали, почти половины частей и вовсе не оказалось. Составили ведомость дефектным деталям, нуждающимся в реставрации, — их насчитывалось около трех тысяч! Разгадывали схемы механизмов, делали чертежи недостающих деталей…