Вера Шапошникова - Ярославичи Страница 14

— Тогда там стояла мельница, и Шаха была многоводной.

Директор музея Галина Ивановна Ерохина сказала, что от прежнего парка остался один только дуб: могучее дерево уцелело в пожаре. Сейчас оно было кряжисто, старо. Время поработало и над ним, ведь без малого век минул с того исторического события, когда здесь побывал Владимир Ильич.

По узкой тропке между кустов сирени мы вышли из парка к террасе. Она была чуть ли не во всю ширину фасада, просторна.

— Здесь складывали товары. Отец Ганшиных был человек богатый и деловой. Купец, заводчик. Вершил большими делами и не очень вникал, что там происходит на даче. — Галина Ивановна стряхнула с перил невесть откуда налетевший сюда прошлогодний лист. — Так и получилось все одно к одному: привоз бумаги, машинки не привлекли любопытствующего внимания, вполне могло сойти за товары.

Дом после пожара восстановили только в 1969 году. Пользовались сохранившимися фотографиями и обнаруженным в архивах музея планом расположения комнат. А вот охотничий домик пока не восстановлен. Он стоял рядом с дачей, его еще в двадцать втором году разобрали и бревна, доски, в общем, все материалы передали погорельцу, крестьянину села Смоленское.

— И долго Владимир Ильич здесь оставался?

— Да нет, всего несколько дней. И тут было небезопасно. Место хотя и глухое, но Ленин уже был на заметке у полиции. А знаете, как в деревне быстро разносятся слухи? На даче постоянно толпился народ. Не все даже близкие были посвящены в происходящее. Да и дела требовали его присутствия в центре...

В комнатах желтые бревенчатые стены, тесовые потолки. Они еще новы: открытие музея было приурочено к столетию со дня рождения Ленина.

Мы задержались в прихожей, пропуская экскурсию. Вела ее Елена Михайловна Зайцева, учительница той школы, которая входит в ленинский комплекс.

— На этой фотографии, — говорила она обступившим ее экскурсантам, — участники первого марксистского кружка. «Милая, славная интеллигенция», по выражению одного их современника, впоследствии ставшая ядром деятельной, сильной организации, с опорой на рабочий класс. Ядром «Союза за освобождение рабочего класса».

Елена Михайловна помолчала, давая возможность столпившимся возле стенда запечатлеть в своей памяти молодые, одухотворенные лица.

Повернувшись, она направилась дальше, увлекая за собой слушателей, людей разного возраста и, вероятно, положения. Это могли быть и рабочие предприятий химической, топливной, легкой промышленности, инженеры, студенты, служащие переславских учреждений. По облику нынче не определишь — сосредоточенные, внимательные лица, удобное и красивое платье, многие женщины в брюках. А Даниил Заточник словно нашептывает: «Не зри внешняя моя, а воззри внутренняя моя». Но разве то, что они пришли сюда, в этот музей, не есть свидетельство их внутренней потребности знаний? А вопросы, которые задают, обширность их? — мысленно ответила я писателю древности.

— В день иногда приходит до десяти и более групп. Большой интерес у людей к событиям того времени. А мы, учтите, ведь в стороне от шоссе. В Карабиху, скажем, к Некрасову, попасть куда проще. А в Горки едут и едут. Переславских много, особенно тех, кто занимается в системе политпросвещения. В музее все живо, наглядно. Конкретные люди, конкретная обстановка.

На стене — картина Кардовского: Ленин в Горках Переславских. Художник изобразил Владимира Ильича здесь, в парке, на фоне кустов, деревьев и дома, виднеющегося вдали. Даже на отдыхе в облике Ленина чувствуется целеустремленность, энергия. Поодаль на скамье сидит Алексей Ганшин и рядом книга, отпечатанная тайно в одной из восьми комнат гостеприимного дома.

Дмитрий Кардовский, сам переславец, родившийся в деревне Осурово, впоследствии академик, помощник великого Репина, писал картину специально для переславского музея, чтобы запечатлеть историческое событие.

— Вам ее передали?

Картина как бы овеществляла время, приближала его к сегодняшним дням.

— Нет, это копия. Хорошая копия, не правда ли? — Галина Ивановна ревниво взглянула на картину, написанную в коричневатых тонах. — Мы еще очень молоды: я имею в виду музей. Он в стадии формирования. Фонды пополняются постоянно. Многое получаем из Москвы, из Центрального музея Владимира Ильича Ленина, в архивах работаем, встречаемся с потомками Ганшина. В Москве живут старшая дочь Алексея — Елена, сыновья. Они помнят и охотничий домик, и парк. Они до девятнадцатого года каждое лето проводили в Горках. Ведем мы и переписку с людьми, которые видели Ленина. Были такие и в Переславском районе.

Всегда удивляет, когда в потоке летящего времени встречается вдруг человек, который воскрешает, сближает события, как бы прессует это время, делает ощутимым, живым, казалось бы, давно ушедшее прошлое. Скажем, в Москве живет старый писатель Сергей Иванович Малашкин, который не раз встречался с Владимиром Ильичем. Как часто через его рассказы я вглядывалась в то время, когда свершилась в Октябре Великая революция. Сколь долго созревают общественные силы для перехода в новое состояние? И вот появляется на земле человек, который вбирает в себя эту внутреннюю необходимость народа, аккумулирует энергию, осмысливает движение масс, состояние разно действующих общественных сил, их возможности, перспективы борьбы и пути, по которым она должна развиваться.

И, вероятно, потому, что все мысли Ленина, все его силы, вся жизнь отвечали внутреннему движению каждого из тех, кто составлял великую армию борцов, он пользовался таким бесконечным доверием и любовью соприкасавшихся с ним людей.

Довелось мне встречаться с Николаем Николаевичем Емельяновым. В дом его отца, Николая Александровича, укрывавшего Ленина в Разливе, июльским вечером пришел Владимир Ильич. И Емельянов рассказывал, как они, ребятишки, уже улегшиеся спать в летнем сарайчике, смотрели сверху на то, что происходило дома: мать машинкой состригала волосы пришедшего. Он поднялся по лесенке и, раздвинув ребятишек, лег между ними. А потом на лодке его переправили в знаменитый шалаш, и Николай возил туда Владимиру Ильичу продукты.

А на Карельском перешейке маленькая, подвижная, энергичная Л. П. Парвиайнен с непотускневшей с годами любовью вспоминала малейшие детали пребывания в их доме Владимира Ильича перед тем, как его, спасая от преследователей, под видом кочегара на паровозе переправили в Финляндию.

Встречалась я со многими участниками Второго Всероссийского съезда Советов, которые по инициативе журнала «Москва» собирались в год пятидесятилетия Советской власти в Смольном, в Актовом зале, где торжественно были провозглашены Декреты о мире и о земле. В том числе и о той земле, которая нынче находится во владении совхоза имени Ленина, на территории которого стоит историческая усадьба Ганшиных. Сотни людей принимали участие в конспиративной работе, будучи верными помощниками Ленина. Те, кого мне довелось повидать за долгие годы журналистской работы, несли в себе через все испытания жизни свет ленинских идей и личную ему преданность, как и Ганшины. Хотя я и не видела их при жизни, но пахнуло теми же чувствами в этом музее.

— Иван, тот самый, младший из Ганшиных, который встречал на станции Ленина и вез его сюда, в охотничий домик, когда отмечалось столетие Владимира Ильича, нас посетить не мог, был болен и вскоре скончался, — задумчиво промолвила Галина Ивановна. — Нам предстоит восстановить этот домик. Мы все собираем, храним, совершаем поездки по городам, экспедиции по сбору книг, фотографий, газет того времени, приобретаем предметы материальной культуры, старинные вышивки. Нынче все меньше таких вещей. — Галина Ивановна, сожалея, покачала головой. — Все исчезает, меняется на глазах. Быт другой, обстановка другая. Вот даже и мы, имею в виду свою семью, на днях получили квартиру. Большая, четыре комнаты, а все старое, пожалуй, кроме книг и посуды, не повезешь ведь туда, мы кое-что обновим, а кое с чем придется расстаться. Так же и у других, особенно в деревнях. Зачем нужны нынче прялки, мялки и даже ткацкие станки?

В витрине лежало несколько книг, выпущенных разными издателями в конце прошлого века, характеризующих состояние общественной мысли. Среди них была представленная на соискание докторской степени на факультет политических наук Колумбийского колледжа и переведенная с английского книга И. Гурвича «Экономическое положение русской деревни». Мне показался примечательным сам интерес зарубежных экономистов и политиков к русской деревне, к событиям, назревавшим в России, и к ее общественным силам.

— А вещи, принадлежавшие Ганшиным, которые были при Ленине, неужели тоже погибли в пожаре? — Я положила томик на место.

— Сейчас покажу вам.

Галина Ивановна быстро направилась в комнату, которую только что покинули экскурсанты. Это и была как раз та самая комната, где печатались первый и второй выпуски ленинской работы «Что такое «друзья народа»...».