Светлана Рыжакова - Фуксы, коммильтоны, филистры… Очерки о студенческих корпорациях Латвии Страница 14

В целом среди русских общин Латвии не наблюдается мировоззренческого и организационного единства. Известный русский художник Латвии, руководитель Художественного объединения Балто-Славянского общества Николай Уваров, в интервью 1996 г. говорил:

…местные общества русской культуры забывают, что культура – это не организация, а живой организм. Когда русские почувствуют свою принадлежность к некоей космической культуре, тогда что-то может получиться. Как можно притащить человека к культуре, если он и книг-то не читает? В Латвии разрушена эта хрупкая интеллигентная среда. Сейчас все мы скорее как атомы-одиночки. Но мы еще только в начале пути. Нас встряхнули как банку с песком. Залежавшиеся слои перемешались. Общество только-только начинает структурироваться…[135]

Ныне, как представляется, некоторое самоопределение произошло. Большинство русских Латвии выбрало путь интеграции в современное латвийское общество, и способов этой интеграции несколько (экономические, политические), хотя звучит и иная точка зрения. Ситуация, по словам Дмитрия Трофимова, связана подчас с мнимыми проблемами части латвийского общества.

Тут, в Латвии, есть общество и государство, и если ты хочешь быть его частью, ты должен понимать, где ты находишься. Проблема многих русских Латвии в том, что они не хотят быть его частью, и это их право, никто не должен затягивать в общество насильно. Они могут жить тут и не разговаривать по-латышски, но если эти люди хотят стать частью общества и государства, – они должны принять ценности этого общества, в том числе и язык[136].

Как нам представляется, студенческие корпорации Балтии стали одной из общественных структур, одновременно дифференцирующих, но и объединяющих местные этнические сообщества. Феномен русских студенческих корпораций Латвии – единственный пример долгого исторического существования подобной организации. Обратимся же к тому контексту, где, когда и каким образом это складывалось.

Глава 4

Студенческие корпорации Дерптского (Юрьевского) университета. Краткая история, культурное и общественное влияние

История всех балтийских корпораций начинается в Дерптском университете, образованном в 1802 г. (фактически же это было восстановление созданного тут еще в 1632 г. шведским королем Густавом II Адольфом Academia Gustaviana). 12 декабря 1802 г. император Александр I подписал «Акт постановления для Императорского университета в Дерпте». 8 сентября 1803 г. был утвержден устав университета, предполагавший полную автономию. Он получал привилегию «иметь свою внутреннюю расправу и полное начальство над всеми членами своими, подчиненными, равно над их семьями»; он ведал все дела, «до сих лиц касающиеся», разбирал долговые претензии, производил первоначальное расследование по уголовным делам. Университету, таким образом, была дана широкая гражданская и уголовная юрисдикция.

Так как дворянство пожертвовало на университет 40 000 руб., то ему предоставлено было право участвовать в управлении делами университета; выборные из дворян кураторы заведовали хозяйственной частью. Университет «имел собственную цензуру для своих сочинений» и бесконтрольно выписывал из-за границы необходимые книги. Как «ученое заведение», университет разделялся на четыре отделения: философское, врачебное, юридическое и богословское; это деление просуществовало до 1850 г., когда философский факультет распался на историко-философский и физико-математический. В университет принимались люди всякого звания и состояния, русские подданные и иностранцы. Студенческая жизнь до мелочей регламентировалась уставом; так, например, определялась сумма, которую студент мог тратить на те или другие нужды. Однако студенческая жизнь с самого начала вышла из назначенных ей рамок.

Примечательно, что университетский устав 1803 г. объявлял студенческие корпорации незаконными, но потребность в них имелась, и уже в том же самом году были предприняты попытки создания общей корпорации студентов Allgemeine Burschenschaft. За образец данного общества взяли уставы немецких студенческих корпораций. Первый Comment был составлен в 1806 г., но вследствие доноса университетскому начальству был изъят и сожжен. Неофициально данное общество просуществовало приблизительно до 1810 г., после чего распалось, зато начали возникать новые студенческие корпорации, Curonia (объединявшая студентов – представителей дворянства, курляндских немцев, появилась в Дерпте в 1808 г.), Livonia (объединяющая лифляндских немцев) и другие. В Дерпте корпорации объединялись в Конвент шаржированых (Ch!C!). Когда Конвент шаржированых был официально распущен и запрещен властями, начал действовать временный орган – Reprasentanten Convent (действовал он во второй половине 1840-х гг.). Потом Конвент шаржированых был восстановлен. Правительство не придавало значения этим организациям и допускало их свободное развитие.

Другие университеты, открытые в России в эпоху Александра I, строились по образцу германских университетов, первоначально они представляли из себя ученые сообщества, в которых и профессорскому сословию, и студентам предоставлялась большая свобода деятельности. Профессора могли свободно выбирать деканов и ректора, создавать любые научные общества, избирать кандидатов на замещение вакантных кафедру, курс, который читал профессор, избирался по его усмотрению и никем не регламентировался. Студенты же могли также создавать научные общества, а также корпорации, которые регламентировали студенческую жизнь в университете.

Из Дерпта студенческие корпорации распространились в Московском, Санкт-Петербургском, а затем и Казанском университетах, однако большого развития не получили. Одной из причин явилось то, что университеты, имевшие первоначально широкую автономию, вскоре потеряли ее и попали под жесткий контроль Министерства народного просвещения в лице попечителей учебных округов. Однако студенческие корпорации сохранялись в университетах всю первую половину XIX в., а в Дерптском университете и в эпоху царствования Александра II, когда они получили наконец официальное право на существование.

По сути дела, первыми корпорациями, сформировавшимися в Дерптском университете, стали организации Curonia (с 1808 г.), Estonia (с 1821 г.), Livonia (с 1822 г.), Fraternitas Rigensis (с 1823 г., объединявшая рижских граждан); все они были скорее землячествами, объединившими выходцев (почти исключительно – немецко-остзейских студентов, в некоторых случаях – из смешанных семей, но значительно германизированных) из остзейских губерний, соответственно – Курляндии, Эстляндии, Лифляндии и из города Риги. Обычно в конце семестра происходило общее собрание представителей корпорации с участием профессорского сословия. Эти собрания – конвенты – обсуждали состояние студенческих дел.

Не увенчалась успехом попытка выходцев из княжества Финляндия создать корпорацию Finnonia: не было собрано достаточного количества участников. Зато вскоре начали образовываться аналогичные им корпорации, объединявшие поляков (Polonia, с 1828 г.), русских (Ruthenia, с 1829 г.). Помимо четырех старых корпораций в Дерпте в разное время действовали следующие немецкие корпорации: Baltica (1850–1856), Fraternitas Dorpatensis (1854–1933), Arminia Dorpatensis (1859–1866), Fraternitas Pharmaceutica Dorpatensis (позднее переименованная в Baltonia, 1872–1939), Neobaltia (1879–1939), Fraternitas Academica (1881–1939), Tarbatonia (1884–1887), Teutonia (1908–1933), Fraternitas Vigoria (1908–1916).

В 1820 г. устав 1803 г. заменен новым, им введены лишь некоторые ограничения при производстве следствия и суда над студентами за нарушение благочиния. Признаны были также «вредными и несовместимыми с обязанностями студентов» их корпорации, но вскоре за тем они были вновь разрешены. Студенческие корпорации российских университетов первой половины XIX в. существовали как бы нелегально: с одной стороны, их никто не разрешал, ни университетское начальство, ни правительство, но с другой стороны, они и не были запрещены. Такая жизнь корпораций продолжалась до середины 50-х годов XIX в., когда правительство вынуждено было их официально признать.

Устав 1820 г. действовал до 1865 г. В 1820-х гг. Дерптский университет считался выдающимся по составу преподавателей и с 1828 г. получил значение института для подготовки профессоров в другие русские университеты. В отчете графа С.С. Уварова в 1833 г. Дерптскому университету отведено «значительное место в ряду наших высших учебных заведений», хотя русский язык признается тут «недовольно уваженным предметом» (в 1836 г. решено усилить значение русского языка как предмета преподавания; в 1837 г. учреждена должность лектора русского языка в университете). Устав 1835 г. усилил контроль над университетами со стороны попечителей учебных округов. Этот контроль распространен в 1837 г. на Дерптский университет; во главе его стоял тогда попечитель Крафтштрем (1835–1854), управление которого причисляется к наиболее тяжелым временам Дерптского университета, тем более что к нему применили ст. 80 общего устава, предоставлявшую министру по собственному своему усмотрению назначать профессоров (на практике свобода выбора и приглашения преподавателей сохранилась до 50-х годов).