Григорий Василенко - Найти и обезвредить Страница 14

— Что даст такая встреча? Вдовенко за границей, а не на Северном Кавказе. Пули оттуда до нас не долетят, и если он залезет на самую высокую мечеть в Константинополе, все равно ничего у нас не увидит. И его никто не услышит.

— Все это так, но они засылают агентуру и бандитов на Северный Кавказ. Через атамана можно кое-что прояснить, связаться и с другими тузами, от которых тянутся нити контрреволюции. Ну, это мы потом обсудим. А сейчас придется побыть с Малогутием. Вас ведь вместе Крикун прихватил.

— С Малогутием? — вырвалось у Гуляева. — В камере?

Он умоляюще смотрел на Фролова, и выражение его лица просило не делать этого.

— Надо поломать голову, как вас вывести из затеянной нами игры, — спокойно рассуждал Фролов. — Отвести от вас всякие подозрения. Одним словом, чтобы вы были чистым, на тот случай, если придется встретиться с представителями белой эмиграции за границей. Потерпите. Недолго осталось, товарищ Гуляев.

— Что делать? Трудно переносить камеру. Одно сознание, что я под замком, на меня действует больше, чем под дулом пистолета. Меня как-то давит ограниченное пространство, и кажется, что я задохнусь.

— Хотел с вами еще посоветоваться по банде Гребенюка. Что можете сказать?

— Гребенюк?.. Бандит из бандитов. Все у него подобрались головорезы. Очень опасная и коварная банда. Он, как и Малогутий, заброшен из Константинополя.

— Пойдет на переговоры с нами?

Гуляев задумался. Он много слышал о Гребенюке от Малогутия и других, о его жестокости, грабежах станичников, убийствах всех, кто попадался на пути.

— У многих бело-зеленых, вы знаете, руки в крови, и они это знают. Путь к переговорам зеленые сами себе отрезали. Но попытаться можно. Если вы найдете нужным меня использовать, я в вашем распоряжении.

— Спасибо, товарищ Гуляев. Попытаемся вызвать на переговоры Гребенюка.

Переговоры состоялись через несколько дней в станице Исправной. Бандиты Гребенюка потребовали участия в них самого начальника отдела. Фролов без колебаний сразу же поехал к месту встречи.

По дороге он подобрал пожелтевший мокрый лист серой бумаги, на котором был напечатан приказ по Ейскому отделу Кубанской области. Атаман Марченко довольно многословно призывал в нем выступить против Советской власти.

«Братья казаки, — читал Фролов, — да проснется в вас дух казака-воина, да не пожалеет каждый из вас себя! С радостью в душе громко прокричим: да здравствует Русь православная! Отбросьте прочь сомнения собственного бессилия и, помолясь богу, ищите себе единомышленников!

Что скажете вы православной России при колокольном звоне святой церкви?

На основании данных мне полномочий приказываю всем организаторам в непродолжительное время соединиться в станичные вооруженные отряды. С богом, братья, за святое дело!»

Это все, что мог сказать православным казакам уже обезвреженный чекистами атаман.

Впереди показалась станица. Фролов разорвал и бросил приказ. Не первый раз он ехал на встречу с бандитами и всегда был уверен в правоте всего того, что предстояло ему сказать. Никакие самые хитроумные приказы атаманов не имели той силы, какую имел он, коммунист-чекист. Не думал он и о том, что ему предстоит последняя встреча с бандитами.

О том, что произошло в дальнейшем, докладывал оставшийся в живых сотрудник ГПУ Андрей Крикун 6 июня 1922 года рапортом заместителю начальника отдела товарищу Смиренину.

«Согласно заданию выехал в станицу Исправную на помощь товарищу Бойченко. Он вел сначала сам переговоры с бандитами. Бандиты, которые считались сдающимися, были в станице Исправной, а Бойченко выехал на доклад. Я встретился с предревкома станицы товарищем Черновым, чтобы выяснить, в каком положении находятся переговоры. В это время зашли два бандита. Я им предложил зарегистрироваться, следовать в Баталпашинск и стать на путь граждан республики, бросить презренную и подлую жизнь бандитов. Они изъявили согласие ехать со мной.

После того я пошел к главарям банды Гребенюку и Васильцову. С ними было еще двенадцать человек. Потребовал, чтобы они явились на переговоры. Пришел Гребенюк. Я назвался. Стали вести официальные переговоры. Предварительно спросили меня, член ли я РКП. На что я ответил — да. Согласились ехать со мной на следующий день в Баталпашинск.

В это время к ревкому подъехали тт. Фролов и Бойченко. Подошел бандит Васильцов. Опять возобновили официальные переговоры. Сам тов. Фролов сказал, что вот вы, бандиты, просили, чтобы приехал я сам, то я налицо — начальник отдела ГПУ.

Касаясь политической стороны, тов. Фролов заявил, что они должны знать — бандиты повсеместно поражены, мечутся, как зачумленные, и время им задуматься, стать на честный путь граждан непобедимой Российской пролетарской республики. Переговоры не получили определенного направления. Решено было отложить до утра.

Измученный неопределенностью переговоров, которые не приводили к положительным результатам, тов. Фролов заявил, что дает срок до семи вечера, и если бандиты не поедут с нами, то будем считать их несдавшимися и вести активную борьбу с ними.

Фролов требовал явки главаря банды, сдачи не только оружия, но и лошадей, а бандиты с этим не соглашались. «Можете ехать опять в горы, продолжать свою черную работу, но нас не устрашите», — сказал тов. Фролов.

В семь вечера в ревком приехали бандиты в полном составе — четырнадцать человек. Под разными предлогами отказывались ехать с нами Гребенюк и Васильцов, но тов. Фролов настоял.

Начинало темнеть, когда выезжали из станицы мы втроем и четырнадцать вооруженных бандитов. Ехали все верхом на лошадях. Гребенюк стал говорить, что его лошадь голодна и нужно попасти. Тов. Фролов сказал: «Ну что ж, давайте подкормим». Проехав глубокую балку, мы свернули с дороги, постреножили лошадей. Я скинул бурку, разостлал на траве, прилег. Ко мне на бурку лег один из бандитов. Тт. Фролов и Бойченко с другими бандитами стояли в стороне, саженях в трех от меня. Тов. Фролов позвал меня и попросил бумажки на цигарку. Гребенюк тоже попросил.

В тот момент, когда я давал Гребенюку бумажку, он выстрелил в меня. Я упал, услышав слова тов. Фролова: «За что же?» Раздались еще пять-шесть выстрелов. Тт. Фролова и Бойченко он застрелил в упор. Меня искали в кустах. С трудом добрался до аула Тартуковского и просил предревкома принять срочные меры для задержания банды».

Спустя несколько дней после расправы бандитов с Фроловым и Бойченко, на очередном «допросе» раненый Крикун читал Гуляеву воззвание к населению по случаю трагической гибели начальника отдела. Гуляев, опустив голову, припоминал немногие встречи с ним, особенно последнюю.

— Какое же надо иметь мужество, чтобы явиться в стан озверелых бандитов и говорить с ними человеческим языком, — тихо проронил Гуляев.

Он предупреждал о коварстве бандитов, но Фролов пошел несмотря ни на что. Корил себя за то, что не сумел его предостеречь.

В воззвании оргбюро областного комитета РКП(б) и отдела Государственного политического управления к гражданам автономной области говорилось:

«Мы доводим до сведения всех трудящихся области, что 3 июня с. г. группа негодяев под командой палача Гребенюка и Васильцова подло, предательски убила начальника отдела ГПУ тов. Фролова, сотрудника отдела Бойченко и ранила второго сотрудника тов. Крикуна, которые искренне желали вразумить бандитов, желали водворить их в правах граждан РСФСР. Чем же ответили бандиты на это? Они согласились явиться, но по пути в Баталпашинск, когда тов. Фролов и другие товарищи находились в глубокой уверенности, что они исполнили свой долг, исполнили задачу, возложенную на них Советской властью, они, бандиты, следовавшие с ними, которые не могут жить без убийств и грабежей, и на этот раз не удержались от этого. Они подло, предательски убили начальника отдела Фролова и сотрудника Бойченко.

Они еще раз умыли руки в крови товарищей, жизнь которых и без того отдана на алтарь революции. Что это? Не подлость ли извергов рода человеческого? Вы, дети гор и сыны Кубани! Как вы смотрите на это? Слышите ли вы, как бесчеловечно поступают с теми, кто посвятил себя делу трудящихся? Кровь наших товарищей вопиет об отплате, и мы уверены, что трудящиеся массы области сделают это, что мозолистая пролетарская рука отплатит за смерть товарищей. Она могучим ударом раздавит гадин, делающих поползновение на представителей рабоче-крестьянской Советской власти.

Областной революционный комитет и отдел ГПУ заявляют, что борьба с бандитами будет беспощадная.

Смерть палачам!»

7

«Кого же видел Пуханов на улице в Краснодаре?» — ломал голову Крикун, хотя он и сказал начальнику: «Пока не нашли». И как найти того неизвестного только по приметам, которые были настолько скудными и общими, что могли подойти чуть ли не к каждому мужчине средних лет и среднего роста? Ни фамилии, ни имени, ни звания, ни родных и близких разыскиваемого Крикун не знал.