Григорий Баталов - Ратное поле Страница 14

— Виктор Иванович, нужны саперы, взрывчатка, подрывная машинка. Группу возглавлю сам.

— Понял, жди.

Снова взглянул на часы. Пока добежал до ротной землянки, пока звонил комбату, прошло десять минут. Теперь надо срочно связаться с батальоном капитана Рагулина, позиции его рот ближе всего к мосту.

— Слушай, комбат: срочно нужны два опытных разведчика, восемь солдат в группу прикрытия и для подкоски взрывчатки. Место встречи — НП третьей роты.

Ушло еще семь минут. Достал карту, стал изучать минное поле, заграждения, выбирать маршрут движения.

Послышались голоса. Это прибыли саперы из батальона Быстрова. Среди них был сержант Удалов. Акулишин улыбнулся: быстро среагировал комбат, прислал своего лучшего сапера. Удалов! Значит, будет удача!

Через полчаса группа Акулишина в ускоренном темпе по ходам сообщения пробралась к селу Приютовка, поближе к реке. Здесь уже ждали разведчики. Командир стрелковой роты с красными от бессонницы глазами доложил обстановку на своем участке. Противник ведет себя относительно спокойно. Только часто пускает ракеты. Что касается моста, то появился он неожиданно. Рота находится на небольшой возвышенности, впереди — заболоченная пойма реки. Вот и остался этот участок берега без надежного наблюдения.

— Это дело, старший лейтенант, поправимо. Враг хитер, да и мы не шилом щи хлебаем, — заключил Акулишин. — Вот бы рассвет чуть–чуть отодвинуть.

— Н-не могу, — ротный вполне серьезно развел руками.

— Ну и ладно. Постараемся успеть. В случае чего — огоньком поддержи.

— Это обязательно. Саперов мы всегда бережем.

Вот и конец траншеи. Дальше пошла луговая долина, болотистая, с грязными блюдцами ржавой воды, поросшая осокой и мелким кустарником.

С того берега противник все время пускает ракеты. Не успеет погаснуть одна, как взлетает другая, озаряя сине–молочным светом реку, заболоченный луг и далекие меловые горы. В те короткие секунды, пока в небо вонзается, оставляя заметный след, новая ракета, группа стремительным броском пробегает несколько метров и снова падает. После трех–четырех таких бросков все уже мокрые от предрассветной холодной росы, а кое–кто в темноте падал прямо в болотную жижу, и тогда раздавался короткий всплеск.

Впереди шел приземистый солдат–разведчик, который, по словам ротного, на животе облазил эти места, за ним — след в след — Акулишин, потом — саперы, подносчики взрывчатки. Позади двигалась группа прикрытия.

Минные заграждения перед своим передним краем саперы прошли удачно, хотя с каждым метром рисковали за что–то зацепиться, на что–то наступить. Разведчик оказался молодцом.

Вот, наконец, тускло блеснула, внезапно открывшись темно–свинцовым плесом, река. Где же мост? Впереди его не было, повернули влево, вниз по течению. Тоже никаких признаков. Затем разведчики уползли вправо, вверх по течению. И снова возвратились ни с чем. Что за чертовщина? Неужели сбились с пути, ошиблись местом? Или противник устроил какую–то каверзу?

При свете чужой ракеты взгляд ощупывает берега реки. Должен же остаться какой–нибудь след от моста? Акулишин мучительно думает. И тут слышит радостный шепот разведчика: «Вот он!» Мост оказался прямо перед ними. Накатившая волна на какое–то мгновение оголила дощатый настил, скрытый водой, и все увидели его «спину».

На исходе короткая летняя ночь; уже брезжит рассвет. В болотных кустах вскрикнула ранняя пичуга — то ли спросонья, то ли попала в когти хищнику, Акулишин впитывает все звуки. Разведчики обследовали подходы к реке: нет ли засады? Пора!

Саперы ползут в воде по настилу моста, нащупывают руками края досок, расставляют взрывные заряды. Охрана молчит. Видимо, вздремнула перед рассветом.

Последним из группы минирования появился сержант Удалов. И тогда Акулишин дал сигнал начинать отход. Но по прежнему пути возвращаться нельзя: начнет светать, и будет четко заметен росяной след. Надо уходить напрямик, через наши минные заграждения.

Рассвет отчетливее проявил очертания правого берега, тоже поросшего кустарником. Группа уползала быстро и бесшумно, ее уводил один из саперов, хорошо знавший минное поле. Сержант Удалов остался с Акулишиным. Мокрый с головы до пят, продрогший сапер молча возился с подрывной машинкой. «Проверь цепь!» — тихо приказал капитан, наблюдая за мостом. И вдруг услышал, как Удалов со злостью чертыхнулся: цепь не сработала, где–то в спешке плохо подсоединили концы к зарядам. От мысли, что вся работа может оказаться впустую, у Акулишина на лбу выступил холодный пот. Он уже хотел сам ползти к мосту, но увидел, как, прижавшись к земле, хлюпая мокрой одеждой, быстро заработал локтями Удалов…

Он возвратился через несколько минут и тихо сказал: «Все в порядке, командир!»

Акулишин положил руку на ключ подрывной машинки и резко повернул его. Еще секунду назад сонная река вмиг ожила: мощный взрыв темно–бурыми фонтанами перегородил ее течение. Вверх и в стороны полетели бревна, доски, щепки. Вода забурлила, минуту–другую пошла большими волнами, ударила в берега. Затем так же внезапно успокоилась и понесла вниз по течению остатки моста.

Быстро отталкиваясь локтями, Акулишин полз и полз, явственно ощущая над головой свистящую свинцовую метель. Стрельба началась через несколько секунд после взрыва. Значит, охрана была, но, видимо, на зорьке проспала мост. А тут ожила наша оборона и ответила плотным огнем: ротный сдержал слово, взял саперов под огневую защиту.

Через полчаса Акулишин с сержантом Удаловым ввалились в первую траншею. Солдаты–пехотинцы подхватили их.

— Молодцы, ребята, знатно сработали! — радостно приветствовали саперов хозяева.

…Через несколько дней началась грандиозная Курская битва. Готовясь к ней, гитлеровцы скрытно навели переправы на Северском Донце. Но многие из них, как и эта, были уничтожены нашими саперами и авиацией.

После того как были отражены все попытки гитлеровцев склонить военное счастье на свою сторону, в середине июля 1943 года советские войска перешли к активным наступательным действиям. Наша дивизия получила полосу наступления, и саперы майора Быстрова и капитана Акулишина, обеспечивая быстрое продвижение частей, из подручных средств навели пешеходный мост через Северский Донец. Под огнем врага они перебросили через реку два стальных троса и надежно закрепили их. К тросам прикрепили бочки из–под горючего, на которые лег пролетный настил из досок.

Противник обнаружил переправу, но, сколько ни пытался, разбить ее не мог. Снаряд мог попасть в трос только случайно, а поврежденные взрывом бочки и доски быстро заменялись. По этому мосту с захваченного плацдарма переправляли раненых, по нему спешила помощь, старшины тащили в термосах горячую пищу, подносчики боеприпасов гнулись под тяжестью ящиков с патронами. Мост жил и работал, пока полки дивизии не ушли с плацдарма на запад.

Вскоре Федор Васильевич Акулишин стал командиром саперного батальона дивизии, отличился при форсировании Днепра, за что был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

НАВЕЧНО В СПИСКАХ ЖИВЫХ

Эта память, верьте, люди,

Всей земле нужна…

Если мы войну забудем,

Вновь придет война.

«…Если погибну, считайте меня коммунистом». Когда я читаю эти емкие строки фронтового заявления, в памяти возникает образ капитана Колесникова — первого Героя Советского Союза в 229‑м гвардейском стрелковом полку, которым я командовал в годы войны. Мне пришлось писать представление о присвоении командиру пулеметной роты лейтенанту Колесникову геройского звания за тот подвиг, который он совершил в июле 1943 года в боях под Белгородом.

…В первой половине марта 1943 года второй батальон старшего лейтенанта Василия Двойных, в который входила и пулеметная рота Колесникова, занял оборону южнее Белгорода, в районе большого села Маслова Пристань, на восточном берегу Северского Донца.

Гитлеровцы не раз пытались на участке батальона форсировать реку и овладеть селом, но безуспешно. Впоследствии фронт здесь стабилизировался и стал частью левого фаса дуги, которая затем стала именоваться Курской.

Завязались непрерывные оборонительные бои. В их ходе воины батальона и пулеметчики Колесникова совершенствовали оборону. Отрыли десятки километров окопов, траншей и ходов сообщения, оборудовали многочисленные основные и запасные позиции для пулеметов, минометов и орудий, установила тысячи мин, фугасов и других взрывных «сюрпризов», перекрывавших танкоопасные направления перед передним краем и в глубине обороны.

Весна в тот год была ранняя. Началась распутица. На раскисших дорогах вязли машины, глохли моторы, лошади не в силах были тянуть повозки. Тогда командование приняло решение: боеприпасы и продовольствие доставлять из тылов вручную, на плечах. А это почти за двадцать километров!