Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934 Страница 15

После отъезда Дитриха в Годесберге снова воцаряется тишина. Птицы замолчали, словно для того, чтобы перевести дыхание, а оркестры перестали играть. Адольф Гитлер беспокойно меряет шагами террасу. Приезд Зеппа Дитриха снял напряжение, на какое-то время избавил его от раздумий, что предпринять, какой отдать приказ. Но теперь надо снова ждать, мучаясь сомнениями и прислушиваясь к потоку противоречащих друг другу мыслей. Все свидетели той ночи хорошо запомнили лицо Гитлера – изможденное, бледное, перерезанное глубокими морщинами. Глаза его блестят, как глаза человека, мечущегося в жару. Он машинально отбрасывает назад глянцевую прядь волос, падающую ему на лоб. Он ждет. Неожиданно раздается звук горна, резкий на фоне тишины, которая усиливает звук, и ночная тьма отвечает ему долгим эхом.

Брюкнер встает – на террасе только что появился человек в коричневой форме. Это Виктор Лутце, обергруппенфюрер СА Ганноверского округа. Он вскидывает руку в приветствии, и Гитлер подходит к нему. Он берет Лутце под руку и благодарит его за то, что он откликнулся на его призыв и быстро приехал в Годесберг. Лутце наклоняет голову и щелкает каблуками. Он говорит, что собирался уже ехать в Висзее, куда Рем вызывал всех руководителей СА и куда, как думал Лутце, на следующий день должен был прибыть сам Гитлер для разговора со штурмовиками. Гитлер делает отметающий жест рукой, словно отбрасывает эти мысли, и спрашивает Лутце, может ли он расчитывать на его безоговорочную преданность в случае непредвиденных осложнений. Лутце отвечает, что он принес фюреру присягу и все, чем он владеет, включая и саму жизнь, принадлежит Гитлеру. «Вы можете полностью располагать мною, мой фюрер», – заканчивает Лутце.

Гитлер улыбается и расслабляется. Он выбрал правильного человека. Об этом обергруппенфюрере СА говорил ему и Гиммлер, но канцлер сам принял решение, выкрикнув его имя таким голосом, как будто оно только что пришло ему на ум, хотя он давно уже был уверен в абсолютной преданности Лутце.

Однажды в начале марта 1934 года Гитлер провел несколько часов в Берхтесгадене. Одетый в тирольские кожаные штаны, хотя воздух был очень холодным, он несколько минут простоял на террасе, греясь в лучах полуденного солнца и любуясь панорамой заснеженных горных вершин. От их застывшего молчаливого величия каждое слово и каждый жест, казалось, приобретали особое значение и символическое звучание. Гитлер любит это место и по своему выбору принимает здесь самых близких друзей. В тот мартовский день обергруппенфюрер Виктор Лутце попросил принять его, и Гитлер вышел на террасу замка выпить чаю. У его ног спал волкодав, положив голову на лапы.

При ярком свете альпийской весны, в котором заснеженные поля сверкали, словно плиты полированного металла, Лутце робким голосом прилежного ученика заговорил об Эрнсте Реме.

Некоторые штурмовики недовольны своим начальником, говорил он, а 28 февраля Рем совершил непозволительное – он открыто критиковал Гитлера. «То, что сказал этот смешной ефрейтор, нас совершенно не касается! – кричал Рем. – Если мы не сработаемся с Гитлером, то прекрасно обойдемся и без него». Лутце прошептал последние слова Рема: «Гитлер – изменник. Мы отправим его в длительный отпуск». После этого Виктор Лутце замолчал.

Не показывая своих чувств, Гитлер попросил рассказать подробнее. Говорил ли Лутце об этом Гессу, заместителю Гитлера? Да, говорил. Услыхав это, фюрер прошептал: «Надо дать делу созреть».

Лутце ушел обеспокоенный и разочарованный. Наверное, он не туда обратился. И он решил поговорить с человеком, чье влияние быстро росло, – генералом Вальтером фон Рейхенау – и рассказать ему о поведении Рема. В делах такого рода поддержка офицера рейхсвера может стать незаменимой.

У Вальтера фон Рейхенау были манеры прусского офицера: прямая осанка, атлетически сложенное тело и монокль. Это молодой генерал артиллерии с пронизывающим и внушающим страх взглядом. Впрочем, он мало похож на других офицеров германской армии, воспитанных в военных училищах в традициях беспрекословного повиновения и высокомерной властности.

Рейхенау не высокомерен и не отстранен. Он хорошо знает солдат, которыми командует. Он участвует вместе с ними в соревнованиях по бегу и другим видам спорта. С подчиненными он разговаривает как с людьми. Говорят, что он выступает за народную армию.

Лидеры нацистов быстро выделили этого амбициозного генерала, члена Немецкого олимпийского комитета и несравненного знатока военной науки и стратегии. Он был одним из лучших учеников Макса Хоффмана, отвечавшего, как говорят, за подготовку самых впечатляющих операций Гинденбурга и Людендорфа во время Великой войны. Вальтер фон Рейхенау может стать связующим звеном между армией и национал-социализмом.

Рейхсвер

Армия давно уже представляла серьезную проблему для Гитлера и других нацистских лидеров. В Германии 1933 года это была единственная организованная сила за пределами партии. Члены Добровольческого корпуса и первые нацисты тоже вышли из армии, но для большинства офицеров рейхсвер остался первой и единственной любовью, почти религиозной организацией, в которую они вступили по велению сердца. Более двадцати процентов офицеров – аристократы, и, хотя после 1918 года в Германии не было императора, они считали себя хранителями традиций немецкого государства. Они ждут, возглавляя крошечную армию в 100 тысяч человек, разрешенную позорным Версальским договором. В свое время они разгромили спартаковцев, солдатские советы, которые хотели в период с 1918 по 1920 год, как выразился Гинденбург, принести в Германию террористический большевизм. Офицеры изобретают способы обходить ограничения Версальского договора, испытывая, к примеру, новое оружие в большевистской России, подальше от возможных инспекций. Они одержимы мыслью о реванше, желанием избавиться от позора поражения, которое, как им хочется верить, стало результатом «удара в спину». Они боятся французского вторжения, которое погубит Германию. Они сражались с французскими войсками, которые в 1923 году оккупировали Рур. Члены Офицерского корпуса участвовали в покушениях. Убийцами Ратенау были военные. Напряженные, худощавые, чопорные и твердые, офицеры рейхсвера олицетворяют суровый, непоколебимый дух Германии, сердцем которой является армия, вверенная их попечению.

Вокруг армии группируются организации ветеранов, среди них «Стальной шлем». Каждый год проводится День фронтовиков, отмечать который собираются тысячи людей – участников великих войн Германии 1866, 1870 и 1914 годов. Парад ветеранов принимает принц крови – они проходят мимо него под звуки военных маршей, одетые в серую полевую форму и со шлемом на голове. В руках у них вместо винтовок тяжелые палки. Генерал Ганс фон Зеект в разговоре с канцлером Штреземаном 7 сентября 1923 года так охарактеризовал дух Офицерского корпуса: «Господин канцлер, если вы пойдете по немецкому пути, то рейхсвер будет с вами». А кто может определить этот «немецкий путь», как не командование армии?

Все значительно упростилось после 26 апреля 1925 года, когда были объявлены результаты решающих выборов и Гинденбург, бывший начальник Генерального штаба, был избран президентом рейха. Внушительный, как бронзовая статуя, Пауль фон Бенкендорф унд фон Гинденбург был сыном прусского офицера. Выпускник военного училища, ветеран войн 1866 и 1870 годов, он достиг пика своей активности в 1911 году. Когда он появлялся перед войсками в сером военном плаще на подкладке, в островерхом шлеме с позолоченной верхушкой, с жезлом фельдмаршала в руке, то казался олицетворением старой, неумирающей Пруссии и ее непобедимого юнкерства. Казалось, что бок о бок с ним размеренной твердой походкой шли все старые немецкие традиции.

Армия – это не просто тема для мемуаров, это люди с оружием и властью. Военное министерство обладает очень большой властью, это самое влиятельное министерство страны. Его массивное здание на Бендлерштрассе с высокими, украшенными колоннами и мрамором стенами, охраняемое солдатами, проходящими туда и обратно парадным шагом, до прихода Гитлера к власти казалось средоточием всей власти в Германии.

Генералы Зеект, Хейе и Тренер, все бывшие служащие Генерального штаба, определяли «немецкий путь», назначая и смещая министров. Их сотрудники, офицеры военного министерства, которые каждое утро пунктуально подъезжают к зданию на Бендлерштрассе, считают себя элитой нации. В них еще жив прежний дух имперского Генерального штаба, который официально заменен на управление войсками. Высшие командиры армии – уважаемые и влиятельные фигуры.

Но теперь в стены казарм и министерства на Бендлерштрассе бьют волны нацизма, и каждый офицер должен определить свое отношение к австрийскому ефрейтору. Просто игнорировать его никак нельзя, поскольку в соединениях многие молодые офицеры уже поддались влиянию нацистских идей. Даже генералы, когда-то равнодушные к политике, начинают проявлять повышенный интерес к нацистским полувоенным группировкам, – быть может, из них можно будет черпать пополнение для армии; быть может, нацизм поможет навеки спаять немецкий народ и его армию, хранительницу немецких традиций.