Георг Мясников - «Душа моя спокойна...» Страница 15

Незаметно, но мы меняем тактику. Уже исчезло из оборота слово «ускорение», хотя недавно оно шло на первом месте. Его заменили «гласность» и «демократия». Оказалось, что ускорить ничего пока толком не удалось. Надо бы платить по счетам, а платить нечем. Отсюда две линии:

— критика беспощадная прошлого, доставшегося нам наследства, которое трудно преодолеть. Чем хуже пойдут дела, тем острее будет эта критика, как канал, отводящий неудовлетворенность.

— поиск консерваторов и врагов перестройки. Дело не идет, тогда нужны «рыжие».

Но по борьбе с пьянством не было консерваторов, а приходится отступать, т. к. (и это разумным людям было ясно сразу) не выдерживает экономика да и здравый смысл. Идея провалилась. 5 млрд. руб. потеряла казна, а приобрели спекулянт и самогонщики. Это можно и нужно было предвидеть. Сложно с госзаказом, хозрасчетом. Думаю, что возникнут чрезвычайные сложности с кооперативами.

Есть итожки. Но пока торжествует разрушительная тенденция, и мало себя проявляет созидательная сторона. Даже в тезисах мало созидательного, утвердительного.

7 июня. Из дома уехал в Манеж. Последнее заключительное заседание жюри по памятнику Победы. Настроение тягостное. Чувствуешь, что делаешь своими руками недоброе дело. Нет проекта, нечего выбирать. Пустота. Всё носит характер откровенного формализма и бессмыслицы. Подвели итоги, назвали номера, вскрыли конверты. Хорошо, что нет ни одного из маститых, блатных. Пошли лишь на поводу у мнения народа, приняв клыковский вариант. Остальные — люди малоизвестные. Большинство из Москвы, но есть и из Бреста, Еревана, Ленинграда. Много молодых. Беда же вся в том, что современной программы, чего же мы ждем от памятника, нет.

Когда Угаров внес предложение еще отметить дипломами 15 проектов, я откровенно возмутился. И возмущение было понято и принято.

Отредактировал сообщение жюри. Не знаю, пойдет ли оно в печать.

9 июня. Занимался делами аппарата и журнала. Госплан внес предложение валюты не выделять, а поставить Англии свою бумагу. Кошмар! Чего не придумают бюрократы?

12 июня. Мне понравилась в «Юности» статья постаревшего Л.Разгона. Ему в камере хорошо кто-то из русских интеллигентов сказал, что евреи хоть и делали революцию, не сумеют ей в России воспользоваться, т. к. Россия всегда строилась на государственности, что абсолютно чуждо евреям.

С Никитой Михалковым по его выступлению на TV. Похвалил. Рассказал о Госплане и Максвелле[102]. Вместе похохотали. Это — сюжет для острого фильма.

14 июня. Ездил в СМ СССР. Завизировал проект распоряжения по журналу «Наше наследие». В спорных остался вопрос, внесенный Госпланом, о поставке бумаги в Англию! Чепуха, а на ней стоят. Глупо!

В газете реабилитация Зиновьева и Каменева. Остался, пожалуй, один Л.Троцкий. Сложно всё. Если неубедительно судили, то менее убедительно и оправдали. Как быть с партийностью? Куда и как исчезнут оппозиции? Есть попытка доказать, что они выступали не против партии, а против Сталина. А не подтасовка ли это понятий?

Смотрел «Огонек», некоторые газеты — одна и та же линия «огонь по верхам», «долой бюрократов». Что-то отдает китайским вариантом культурной революции. Правда, пока словесно. Но кто знает, куда и как пойдут процессы. Они мне кажутся мало управляемыми и регулируемыми. Маховик раскручивается.

Принял группу фанатиков по Сканову монастырю. Какой-то бред. Восстановление ими самими, москвичами, монастырского хозяйства?

Беседа с американцами. Пытаются найти контакты в рамках Сороса. Думаю, что это не те ребята. Не дал согласия, да и они ничего конкретного пока не ищут.

На выходе с Бурковым и Шукшиной о 60-летии Шукшина. Выдал идею народного дома. Загорелись. Оставил их думать. Надо поддержать крупно Шукшина. Тянется народ в Фонд культуры. Последняя надежда.

15 июня. Погода изменилась. Жара ушла, и небо раскрылось живительным дождем. Москвичам это не очень нравится, а я представляю себе ликование хлеборобов, растящих хлеб для той же Москвы. Говорил с Верой[103]. В Пензе проливной дождь. Это может хоть как-то спасти положение, поправить засыхающие хлеба.

Из дома уехал в ЦК КПСС. Совещание (еще одно) по поручению М.С.Горбачева о вывозе ценностей за границу. Зам. зав. отделом адм. органов начал жать, что все коллекционеры — мошенники. Это уже не тот дух. Выступил и сказал, что решение надо искать не в запретительстве, а, наоборот, в бóльшей демократизации. Гарант демократии — общество коллекционеров при Советском фонде культуры. Надо не допускать до границы. Законов же, чтобы ворваться в квартиру и описать коллекцию, теперь не примешь. Не то время. Путали, путали. Решили создать рабочую группу по подготовке предложений.

16 июня. Какие-то звонки, текущие дела аппарата. Бумаги.

Приехал Д.С.Лихачев. С каким-то конспектом. Появились Бондарев и Проскурин, Угаров, Фалин, Попов[104]. Без всякого сопровождения (что-то новое!) Р.М. Зашла ко мне в кабинет.

Первым Д.С.Лихачев. Немного субъективен, об успехах — только журнал и архивы, добытые В.Енишерловым. Недостатки — туманные, заоблачные. Факсимильные издания, достоинство нации, медлительность в решении об-ва «Классика», падение репутации.

Следующая Р.М. [Горбачева]. Очень деловито и собрано. Начала, что мы условились с Г.В. провести такой президиум, чтобы рассмотреть накопившиеся вопросы. Много сделано, но как превратиться в общенародное, как завоевать признание всего народа. Мало акций, связанных с перестройкой.

Мои мысли — о построении при отсутствии энтузиазма и подвижников. Правильное замечание об уклоне в международную деятельность. Сомнения по Соросу. Его интервью.

Проскурин о жюри и травле русских писателей. Поддержал Ю.Бондарев. Олейник о делах Украинского фонда. Неплохо Зайцев Е.В., интересно Фалин. Еще раз Лихачев.

17 июня. Был Скатов — директор Пушкинского Дома. Мучается с оборудованием противопожарным. Оказывается, стоит около 10 тыс. долл. Сказал, чтобы готовил предложения-просьбы, и мы решим эту проблему.

С Енишерловым по делам журнала. Д.С.Лихачев утром у Рыжкова Н.И. Сунул ему бумагу, чтобы подписать решение о выделении валюты.

Видно, сработало. После обеда звонок из СМ СССР, что в 18.00 приглашает Талызин Н.В.

Правда, у меня собрание партийное, но судьба журнала куда важнее. К 18.00 в Кремль. Талызин встретился в коридоре. Пока никого нет. Зашел один, чтобы рассказать. Матерится. Недоволен, что тянут деньги из казны. Успел сосчитать, что у меня есть своих 160 тыс.

Затяжной и нудный разговор

— своих не дам, т. к. решает Президиум.

— помогу на 450 тыс. ф. ст. Оборудованием.

— 480 тыс. уже есть. Надо еще на два года.

— мутузили-мутузили, но решили быстро делать бумагу, чтобы завтра в 14.00 Н.И.Рыжков ее подписал. Нервов много, жмутся, но куда деться.

31 августа. Обстановка довольно сложная и я бы сказал — неопределенная. К сожалению, ни XIX конференция, ни июльский пленум ЦК не внесли сколько-нибудь определенной ясности и конкретности в главный вопрос, поставленный перестройкой, — куда и каким путем идти, формы и методы решения проблем экономики, развития сельского хозяйства и других отраслей, составляющих базис общественного развития. Все бои идут на надстроечном уровне и носят скорее эмоциональный, чем практический характер. Может, образ Ю.Бондарева насчет самолета, который взлетел и не знает, на какую посадочную площадку приземляться, и суров, но не так далек от истины, как кажется наиболее рьяным агитаторам перестройки (Бакланов, Боровик, Федоров и т. п.).

1) Пока перестройка носит откровенный характер слома всего, что десятилетиями служило обществу. Но ломать не делать. Энергия же уходит именно на это.

2) Программы созидания получаются скоропалительными и не очень взвешенными. Ударяют по результатам.

— Борьба с алкоголизмом унесла 36 млрд. руб. из бюджета, сорвала снабжение сахаром, ухудшила кондитерское дело, озлобила народ. Родился самогон.

— Внедрение кооперативов — поощрение хищников. Не производят, а берут из общего котла и обогащаются. Чем больше кооперативов, тем меньше в магазинах. Озлобление народа от грабежа за счет цен.

— Развитие гласности и ограничение подписки.

— Агропром и признание уже его ненужным.

— Огонь по штабам. Старая система бюрократическая, а новой нет.

3) Раздувая демократию, создаем силу, которая обрушится не только на прошлое, но и настоящее. Будут судить по результатам. Достичь единовластия, а путь отрезали сами себе.