Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки Страница 152

Удалось опознать трупы капитана Скандилова, начальника особого отдела капитана Милицына, комиссара Клетнянского отряда Овчаренко. Других узнать было трудно.

На следующий день с раннего утра послышался шум мотора. В небе появился знакомый двухмоторный корректировщик «фоккевульф». Покружив недолго над лесом, удалился.

Полчаса спустя заработала артиллерия противника. Обстреливала лес. Тоже недолго. Стрельба слышалась с разных сторон. Судя по всему, на заставах развернулись бои.

В считанные минуты весь личный состав партизанских отрядов и групп, включая бригаду осназа, был брошен в сражение.

В одну из следующих ночей Котельников и прибывший с заставы военврач бригады осназа Бронзов неожиданно наткнулись на стоящего в колонне коня, в седле которого оказался контуженный командир белорусского партизанского отряда Антоненко.

По голосу узнал подошедших, обрадовался. С трудом выговаривая слова, рассказал, что прибыл на совещание с некоторым опозданием. У дверей стоял небольшой ящик. Он присел на него, слушал выступавшего капитана Скандилова. Неожиданно приоткрылась дверь землянки. Часовой позвал Сёмина. За дверью мелькнула стоявшая в стороне военная радистка. Сёмин поспешил к ней, но тут же вернулся и попросил прощения у собравшихся, что вынужден на минуту отлучиться, так как сейчас идёт связь со штабом армии и к нему имеются какие-то срочные вопросы. Сказал, что скоро вернется, и убежал.

– Минут через десять, – продолжал Антоненко, – раздался взрыв… Больше ничего не помню. Через некоторое время стал понемногу приходить в себя. Теперь могу пояснить: если бы я не опоздал на совещание и не сидел бы на том ящике у самой двери, меня бы взрывной волной не оглушило и не выбросило без сознания. Всё это не случайно. Имейте это в виду! – предостерёг Антоненко. – Ваш начальник разведки наверняка остался жив?..

Это была новость для Котельникова и Бронзова. До этого все потихоньку задавались вопросом, как же уцелел Сёмин, созвавший совещание?!

В тот день Антоненко увёз на повозке начальник штаба его отряда. Ему оказали соответствующую медицинскую помощь, но он оставался в контуженном состоянии.

Вскоре дошёл слух, что он скончался. Выяснилось, что тот же его начальник штаба, чтобы стать командиром отряда, застрелил спящего Антоненко, дескать, чтобы не мучился от боли.

Страшная весть потрясла всех, кто знал Антоненко как боевого, порядочного и преданного делу борьбы с оккупантами командира отряда.

Недели полторы-две спустя с Большой земли по личному приказу первого секретаря компартии Белорусии Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко прилетел член ЦК компартии Белоруссии Жданович. Самолёт приземлился на аэродроме за пределами блокированного немцами Клетнянского района. Ночью в сопровождении роты партизан соединения Балыкова Жданович добрался в блокированный район. Отыскали отряд Антоненко. Помог в этом Сёмин.

Разобравшись в ситуации, Жданович вынес решение о расстреле бывшего начальника штаба отряда Антоненко. В отряд были назначены новые командир и начальник штаба.

На ту же площадку соединения Балыкова должен был приземлиться самолёт, чтобы забрать Ждановича на Большую землю.

Несмотря на мощную охрану, выделенную самим Балыковым, на всём пути из Клетнянских лесов Ждановича сопровождал со взводом автоматчиков бригады осназа начальник разведки Сёмин. На самолёте, прибывшем за Ждановичем, Сёмин улетел в Москву.

Узнав об этом, Котельников вспомнил слова Бронзова, что начальник разведки собирается в Москву. Стало быть, его вылет в Москву был заранее согласован.

Однако выяснилось, что такой разговор имел место некоторое время тому назад. Но о том, что Сёмин воспользуется отлётом Ждановича на Большую землю, командир Шмаков и комиссар Малюгин понятия не имели.

Тут Котельникову припомнился случай при переходе через линию фронта, когда Сёмин якобы вывихнул ногу и отсутствовал на том месте, где его оставили сопровождавшие бойцы. Теперь он решил воспользоваться случаем с отлётом Ждановича в Москву. Наговорит там семь бочек арестантов. От него всего можно ожидать.

Глава 3

Скандиловцы ходили мрачнее тучи, ни с кем не разговаривали. Они скорбели по своему командиру, не находили себе места. Все были озадачены взрывом и гибелью участников совещания – девяти человек командного состава.

Каким образом в штабе оказалась взрывчатка?! Туда никто не имел доступа! Часовые? Тот, что стоял у штаба, скончался. Те, что до него стояли на посту, ничего предосудительного не видели. Толков было много: кто считал, что немецкий самолёт сбросил мощный фугас, кто высмеивал эту версию и утверждал, что имела место настоящая диверсия, а некоторые и вовсе относили произошедшее к безалаберности своих же партизан.

Прибывший с заставы удручённый произошедшим комиссар Малюгин выслушал каждого. Задавал вопросы, но из ответов ничего особенного установить не сумел. Загадкой оставался вопрос, откуда в штабе могло взяться столько взрывчатки? И вообще, кто бы мог отдать приказ принести её в землянку? Он то и дело вопрошал:

– Почему в штабной землянке оказалось столько взрывчатки? Вот основной вопрос. Вряд ли комбриг или тот же начштаба могли додуматься отдать такое указание. Это всё-таки взрывчатка! К тому же оказалась в штабе бригады осназа именно во время совещания! Всё это преднамеренно!

– Для кого-то капитан Скандилов был любимым, для кого-то ненавистным, – заметил заместитель начальника особого отдела Климов. – Сей факт тоже нужно иметь в виду!

– Это ясно, – согласился комиссар. – Сформировал около роты по личному указанию изменника Родины Власова. Обязался служить ему верой и правдой. Вместо этого восстал всем составом, перебил большую часть немцев вместе с их ставленниками и ушёл в лес… Не исключено, что в этом кроется причина взрыва.

– Тоже верно, – согласился Климов. – А так мы в полном неведении. Мне наш хозяйственник Селезнёв доложил, что со взрывчаткой у нас в бригаде полный порядок. Никакой недостачи нет и быть не может! Имеется акт с подписями свидетелей. Между прочим, должен отметить, что Сёмин предлагал мне принять участие в совещании, – неожиданно доверительно признался Климов. – Вот так! Думайте, что хотите, товарищ комиссар. Но это отдельный разговор. Хорошо, что вы не успели вовремя вернуться. То же самое и комбриг. Тоже повезло.

– Грустно, – вздохнув, тихо произнёс комиссар. – Важная деталь. В то же время не хотелось бы бросить тень – дело чревато серьёзными последствиями. Я бы не торопился с выводами.

– На это я уповаю, – признался Климов.

– Меня волнует вопрос, откуда в штабе взялась взрывчатка?! – повторил в который уже раз комиссар. – Не с неба же свалилась!

Климов перебирал детали:

– Кто заходил в штаб до прибытия людей на совещание? Кто из командиров подразделений побывал в штабе? Кто был посвящён в предстоящее совещание? Как бы всё это уточнить?

– Подождём, сегодня должен вернуться Шмаков. Он уже в курсе случившегося. Посмотрим, какие меры примет.

Глава 4

Разведка партизан отметила что-то похожее на подготовку немцев к созданию кордона на подступах к Клетнянскому лесному массиву со стороны реки Ипути. С самого утра послышался знакомый гул мотора. Из-за облаков вынырнула «рама», облетела округу и скрылась.

В срочном порядке партизаны принимали меры по маскировке землянок: прежде всего гасили печки, чтобы не обнаруживался дым, ограничивали перемещение по лагерю.

Вслед за корректировщиком появился бомбардировщик. Сделав круг, начал сбрасывать противопехотные, раскрывающиеся в воздухе контейнеры с минами: было видно, что в глубине леса возник столб дыма. Это загорелись стога сена и соломы – запас фуража.

Оставаться в лагере было рискованно. К тому же столкновения усилились на многих участках осаждённого края. Партизаны несли потери. Снаряды и мины противника рвались чуть ли не повсюду. Впряжённые лошади рвали упряжь и срывались вместе с гружёнными или и вовсе опрокинутыми санями и повозками. На вторые сутки партизаны были вынуждены покинуть лагерь.

…В сформированной осназовской колонне группа связистов Котельникова двигалась на санях вслед за штабом бригады с приданным ему для охраны взводом автоматчиков. Во время движения они были вынуждены отойти подальше от разгоравшегося боя. Снаряды и мины рвались уже поблизости. Усиливалась и пулемётно-автоматная стрельба. С той и другой стороны. Бои возникали в различных местах лесного массива. Кое-где отходили сами партизаны – им незачем было удерживать территорию.

На четвёртые сутки завязался упорный бой. Потери партизан были незначительны, но задержавшийся по какой-то причине батальон одного из отрядов разбился на мелкие группы. Большинство из них оказались без запасов боепитания для рации и продовольствия, оставшегося на санях, которые рванули куда-то в сторону.