Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 13. Запечатленная тайна Страница 16

– Все у нас хорошо. А эти вести от Карла сделали нашу семью просто счастливой. В письме я приглашаю Карла приехать. Все подробно ему изложил. – Петр Ильич читает вслух выдержки из письма. После знака «PS» в нем все уточняющая приписка: «Карл! Купи билет в Киев и приезжай, об остальном позаботимся мы, Биланы».

Разговор окончен, и мы с Петром Ильичом сидим у окна, за которым в пахучих волнах черемухи, вишен и яблонь сходит с ума соловей.

– Странное дело, соловей у меня каждый год почему-то вызывает тревогу. Вспоминаю тот июнь у границы – вот так же не давал заснуть соловей. И взрывы. А он поет… Так и осталось в памяти. Июнь каждый год пробуждает тревогу. Одолевают воспоминания…

Нас всех в июне одолевают воспоминания.

Фото В. Пескова и из архива автора. 18–19 июня 1980 г.

Уполномоченный флота

Журналист «Комсомолки» Василий Песков представляет сегодня нам интересного человека, журналиста Юрия Шумицкого. Среди участников и гостей Олимпиады он будет, как говорится, иметь свое лицо – пешком дошел в столицу из Владивостока, напряженно работал в пути и будет рассказывать о спортивном Олимпе своим друзьям, морякам. Путь Шумицкого к его полюсу – олимпийской Москве – представляете сами, был очень нелегким. Но выносливость, дисциплина, упорство, жадный интерес к родной стране помогли ему победить. На днях мы дружески встретим посланца флота в Москве, а сегодня – рассказ о его путешествии.

«Я утверждаю: всякий способ,Какой для дела изберешь,Не только поезд, но и посох,Смотря кому, а то – хорош».

25 июля 1979 года в 10 часов утра из Владивостока в Москву отправился человек. Если бы самолетом – неудивительно. Поездом – тоже. Пошел пешком! Оркестра у дома № 16 на Океанском проспекте по этому случаю не было. Но были любопытные и друзья.

– Юрка, одумайся!

– До Хабаровска – и вернется…

– Нет, упрямый, дойдет…

Всю дорогу он помнил проводы. И дошел! Сейчас, когда вы читаете этот очерк, он на подходе к Москве. Обычным человеческим шагом (шесть км в час) пройдено двенадцать тысяч километров. Год в пути. Рейсовый самолет из Владивостока в Москву летит 12 часов. Поезд идет семь суток. А шагом – год! Порадуемся, что есть еще на земле прекрасные чудаки, и присмотримся к человеку.

Мне о нем написали из Братска еще зимой. «Был у нас… Обязательно встреть!» Написали знакомые мне ребята. С их помощью узнал график движения пешехода, послал ему письмо в дорогу, и три недели назад под Горьким, на проселке возле села Афонино, мы увиделись.

Живой, интересный, общительный человек. В характере его в первую очередь я отметил бы доброту и, как принято сейчас говорить, коммуникабельность – располагает к себе с первых же слов. Думаю, что дорога этому научила. Но и дороге при каждодневной встрече с людьми был нужен человек любознательный, неприхотливый и терпеливый. Иного дорога бы непременно отторгла.

Физически в полной форме – загорелый, подтянутый. Дорога его не измочалила, не истощила, хотя потерял он четырнадцать килограммов веса, износил десять пар ширпотребовских туристских ботинок, исписал полсотни карманных книжек и заполнил три объемистых дневника, куда «просеивал», снабжая схемами и рисунками, все самое интересное, что увидел.

На маленькой речке, утекающей в Волгу, два дня мы кормили с ходоком свирепых в этом году комаров – варили еду, изучали прожженные у костров карты, перебирали по косточкам снаряжение. И, конечно, мы говорили.

Зовут путешественника Юрием, Юрий Михайлович Шумицкий. Он коренной дальневосточник. Родился там в 1943 году. Воспитывался у деда, но после войны с отцом, строителем по профессии, объездил половину Сибири и долго жил на Урале. Охота к странствиям, таким образом, объяснима. Но Юрий считает, что корни страсти к хожденьям надо искать в характере его деда. И в самом деле, генетика поработала – дед, Шумицкий Иван Митрофанович, четырнадцати лет от роду ушел из черниговского села на восток. Мальчишку с хорошим голосом отец прочил в церковные дьяконы, а он взбунтовался и один из семьи ушел за телегой с переселенцами. И пришел к океану.

На востоке парнишка из-под Чернигова, впрочем, сел крепко на корень: стал кочегаром, потом помощником машиниста, потом машинистом («Одним из первых машинистов на Дальнем Востоке!»). Двадцати семи лет от роду за двести верст от Владивостока в деревне Сибирцево машинист присмотрел для себя невесту. Ей было пятнадцать. Обвенчались тайком. И родителям будущей бабки Юрия Шумицкого оставалось только, вздохнув, благословить молодых. Жили Мария Федоровна и Иван Митрофанович Шумицкие в счастье и согласии. «Дед очень любил бабушку. Когда она умерла, он сказал: «Без нее и года не проживу». Меньше года он и прожил».

– Как отнеслись бы дед с бабкой к твоей затее?

– Дед, прищурясь, спросил бы: «Дойдешь ли?» Бабушка стала бы отговаривать… Мое упрямство – от деда. А стихи и все в душе, что с годами не хотелось бы растерять, – от бабки…

Юрий служил в армии. После окончил университет, выбрав для профессии журналистику. Последние годы работает на радиостанции «Океан». «Рассказывал морякам и рыбакам о суше. О разных делах на ней. Они знают мой голос…»

Идея «пройти на запад путь деда и увидеть страну» зрела давно. Сделано было несколько проб пешего путешествия – «увидел: могу!». Но конкретный план перехода родился в кабинете начальника Владивостокской базы рыболовного флота Диденко Юрия Григорьевича. «Юрий Григорьевич более часа слушал меня и сказал: «Тезка, я тебя понимаю. Но, дружище, у всякого путешествия должен быть смысл. Море тебя поддержит, но вот условие: идти и работать! Ты ведь знаешь, что любят слушать на море. Будешь посылать с суши свои впечатления. Рассказывай обо всем интересном, что сам увидишь. Море со своей стороны обязуется посылать тебе на дорогу «суточные» и «ночные», еду, обувку, бумагу, карандаши, магнитофонную пленку, ну и приветы, конечно. Будешь уполномоченным флота!»

Крайком комсомола одобрил идею, но пожелал: дойти в Москву непременно к Олимпиаде!

…На свежую карту – мне для подарка – зеленым фломастером Юрий наносит свой путь. Через всю страну, сначала ломаной линией вдоль границы, огибая с юга Байкал, а потом от Омска волнистой полоской вдоль параллели пробегает зеленый шнурок. Страшно подумать? Тысячи километров! Масштаб у карты: в одном сантиметре – 80 километров. За день ходок удлинял зеленый шнурок на карте всего лишь на полсантиметра: сорок километров за переход – таков был график.

25 июля 1971 года в 10 утра из Владивостока в Москву вышел Юрий Шумицкий.

И вот уже рукой подать до Москвы. С паспортом наравне хранится у ходока занятная книжка – точь-в-точь собрание командировочных удостоверений: слово «Прибыл…», роспись, печать. Без малого триста печатей: квадратные, треугольные, круглые. Ставили их в лесхозах, в кабинетах начальников станций, в пунктах милиции, в школах, сельсоветах и горсоветах. «Подорожная книжка» – свидетельство: человек не летел над землей, не ехал по ней, а шел.

О дороге, об уроках дороги и снаряжении… Он шел, конечно, не «звериной узкою тропой». Путь лежал вдоль государственной магистрали Запад – Восток. Иногда он шел в буквальном смысле по шпалам. Чаще – по дороге автомобильной. Но этот дорожный хребет, как правило, был только руслом движения. «Ноги не терпят шпал. По автостраде идти почти всегда скучно. Проселок, пешеходная тропка – вот радость для ходока! Спрямляя путь или чуть его удлиняя, именно эти дороги предпочитал».

Компас оказался ненужным, и ходок подарил его мальчишке еще в Хабаровском крае. Шел по крупномасштабной карте. И постоянно прибегал к средству, которое в старое время до Киева доводило.

Ботинки в пути менялись. (Их посылали ему в намеченный пункт моряки.) А ноги – одни! Знающий человек еще до похода ему говорил: «Не дойдешь. У человека же ноги, а не копыта! Мозоли тебя остановят». В этой истине он убедился уже в Хабаровском крае. Мозоли! По всем правилам надо было остановиться и ждать, пока заживут, но тогда пришлось бы идти целую пятилетку. Стал сдабривать ноги мазью и бинтовать пальцы. Больно было, но шел. «Теперь все в порядке. Куда угодно могу дотопать».

Распорядок дня был строгим. Где бы ни ночевал: в крестьянской избе, будке путевого обходчика, в палатке или гостинице, в 4 утра – подъем, в 5 – уже на дороге. К обеду, если в пути ничего не случалось, норма пути была уже за спиной. «На сон хватало четырех часов. Остальное время тратил на поиск ночлега, беседу с людьми, сидение над дневниками, на ремонт снаряжения и письма с дороги».

Снаряжение… «Все подбиралось тщательно. И, в общем, грубых ошибок я избежал. Но все же тридцатикилограммовый рюкзак оказался тяжеловатым. Пришлось облегчить его на пять килограммов – отослал назад приемник, «вечерний костюм» и еще кое-что».