Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал - Олег Владимирович Русаковский Страница 16

6 июля прибыл дьяк Григорий Богданов[192], отправленный в Вену с письмом к Его Императорскому Величеству, и привез письмо, в котором Его Императорское Величество назначал и приказывал послам Его Императорского Величества, господину Аллегретто Аллегретти и господину Иоганну Дитрих фон Лорбаху, быть посредниками на Виленском съезде и способствовать миру.

9 июля прибыл стольник Назарий Алфимов, посланный к Его Величеству королю Швеции, с письмом от шведского короля, которым тот надеялся укрепить прежнюю дружбу, не замечая недоброжелательства со стороны Москвы.

10 июля царь тайно, в присутствии лишь четырех бояр или государственных советников, принял господ императорских послов, которые вернулись в Полоцк после встречи гонца с письмом императора, приказывавшим им отправляться на съезд в Вильну[193].

13 июля Его Царское Величество пожаловал целовать свою руку в соборе Святой Софии комиссарам или великим послам[194], отправленным на съезд в Вильне, а также приказным людям и их свите. Господами комиссарами были следующие: ближний боярин и наместник астраханский князь Никита Иванович Одоевский и его сын, боярин и наместник псковский князь Федор Никитич Одоевский, окольничий и наместник ярославский князь Иван Иванович Лобанов-Ростовский, дьяк Герасим Семенов сын Дохтуров и дьяк Ефим Родионов сын Юрьев, переводчики Кристоф Боуш и Григорий Колчицкий, два секретаря, Михайло Постников и Иван Астахов, и пять приказных людей. Исключая приказных служащих, господ комиссаров сопровождали восемь рот дворян, стольников и стрельцов Его Царского Величества, а также конный полк полковника Ганса Георга фон Штробеля и полк стрельцов под началом полковника Василия Философова.

14 июля боярин и воевода новгородский князь Яков Куденетович Черкасский, командовавший передовым отрядом, выступил со своими войсками из Полоцка.

15 июля Его Царское Величество со своими государственными советниками и всеми войсками также отправился из Полоцка в Дисну.

16 июля господа комиссары выступили из Полоцка в Вильну и, пройдя две мили, стали лагерем на реке Ушаче. 17 июля оставались весь день на том же месте, поскольку второй из наших комиссаров, князь Федор Никитич Одоевский, охваченный внезапной болезнью, был совсем слаб и плох. На то же место прибыли и господа императорские послы, присоединившись к нам.

18 числа, несмотря на то что молодому Одоевскому становилось все хуже, мы принуждены были отправиться, пройдя три мили до Начи, и двигались бы дальше, если бы больной комиссар Одоевский не начал испускать дух в карете. Он скончался сразу же после того, как его вынесли из кареты и положили в шатре. Это было знаком великого послушания, которое этот народ оказывает своей власти, поскольку вышеназванный боярин князь Никита Иванович Одоевский был главой посольства и третьим человеком в государстве, господином из весьма древнего и знатного рода, преисполненным достоинства. Этот умерший господин, его сын двадцати пяти лет, пользовался равным с отцом уважением и был государственным советником. Несмотря на его слабость, бывшую причиной многих слез, отец не пожелал терять ни часа времени из-за его нездоровья, чтобы ничем не нарушить царский приказ, требовавший прибыть в Вильну как можно скорее. Ведь этот господин определенно мог бы прожить дольше, если бы его хоть немного щадили во время этой болезни. Но отец ни в коем случае не позволил бы этого, поскольку почитал подобное противным царскому распоряжению. Господа посредники весьма дивились этому поступку, увещевая и прося отца щадить сына в его болезни и хотя бы один день не двигаться с места. Он же никак не позволял этого сделать, отвечая, что предпочитает потерять сына, хотя он и любил его всем сердцем, нежели дурно выполнить приказ своего государя.

19 июля тело умершего боярина князя Федора Никитича Одоевского отправили в Москву с великими стенаниями старого господина отца, который в течение двух лет потерял трех взрослых сыновей и остался теперь лишь с одним единственным[195]. Старик-отец сопровождал его пешим на протяжении четверти мили и весьма горько плакал.

20 июля, после того как Его Царскому Величеству было отправлено известие о смерти молодого Одоевского с прошением о назначении комиссара на его место[196], мы выступили от Начи и остановились на ночь на Плиссе. Туда прибыл польский дворянин по имени Юшкевич и советовал московитским господам комиссарам на нынешнем съезде особенно напирать на выборы, поскольку он знал наверное, что поляки решились после смерти нынешнего короля Яна Казимира, который уже совсем стар, выбрать ему в наследники Польской короны или царевича[197], или даже Его Царское Величество. По этому случаю тотчас отправили нарочного к Его Царскому Величеству, чтобы получить приказ на такой случай.

21 июля остановились под Глубоким. 22-го отдыхали там. 24 июля остановились под Дуниловичами, 25-го на дворе Петровича, 25 июля под городком Башна, 26 июля у переправы на Вилии, 27 июля переправились через Вилию и остановились в Михайловском.

28 июля были в слободе Абрамовича, 29-го под Вильной.

30 июля прибыли в Вильну с большим праздником и торжеством при ликовании простого люда и заняли дворы на улице Субоч и у Острабрумы, поскольку дома в тех местах еще уцелели[198].

31 июля в Вильну прибыли с письмами от польских господ комиссаров два дворянина, Матеуш Закревский и Ян Пузына, сообщая, что господа поляки стоят недалеко от Вильны и ждут лишь, чтобы эти господа их посланники обговорили и удостоверили их безопасность и право свободного и беспрепятственного въезда и выезда.

4 августа польские господа комиссары прибыли в Вильну. Поскольку, однако, городом владели московиты, то они, по милости последних, принуждены были разместиться как гости в двух милях от города по дороге на Ошмяны, хотя это им и не понравилось, в деревне под названием Немеж и на этот раз довольствовались там комнатами, топленными по-черному. Польскими комиссарами были следующие господа: глава посольства, или первый среди них, светлейший высокородный господин Иоганн Казимир на Красном Красинский, воевода плоцкий и ложминский, губернатор праснышский; светлейший высокородный господин Кшиштоф на Бакштах Завиша, маршалок Великого княжества Литовского, губернатор минский и брацлавский; достопочтенный господин Ян Даугялло Завиша, названный епископ Виленский[199]; высокородный господин Киприан Павел Бжостовский, референдарий Великого княжества Литовского; высокородный господин Станислав Сарбиевский, губернатор грабовецкий, и т. д. Их сопровождение было весьма дурно и не соответствовало былому польскому обычаю, так что упадок их государства можно было ощутить и по их малочисленной свите.

9 августа на место умершего Одоевского прибыл в качестве комиссара от Его Царского Величества окольничий Василий Александрович Чоглоков[200] и остался третьим по старшинству. Лобанов-Ростовский же получил повышение на второе место взамен князя Федора Одоевского.

10 августа уполномоченные для этого обеими сторонами дворяне утвердили положение о безопасности. С нашей стороны присягали дворянин Денис Дорофеев сын Астафьев и секретарь Иван Астахов, с польской стороны – два дворянина, Матеуш Закревский и Ян Пузына. Обе стороны принесли клятву в Вильне в посольском приказе[201] в присутствии секретаря Михайлы Постникова, а выслушали ее от наших – московитский поп, с польской же стороны – монах-доминиканец. Место встречи комиссаров обеих сторон было назначено в предместьях города за Острабрумой, между лесопилкой и Немежем, на равном удалении для комиссаров обеих сторон. Условились, однако, что съезд будет происходить в шатрах Его Царского Величества, которые следовало установить для этого.

12 августа господа комиссары с обеих сторон и послы Римского императора в качестве посредников встретились впервые на определенном для переговоров месте. Поляки приветствовали московитов довольно долгой и исполненной жалоб речью, которую наши встретили частью молчанием, частью неуместными замечаниями. После немногих поклонов уселись по обе стороны стола. Господа посредники сели каждый на одном из краев между договаривающимися сторонами и весьма долго говорили, подчеркивая важность нынешнего собрания и достоинство Его Императорского Величества, который, радея о мире и согласии между всеми христианами, пожелал по доброй воле, без какой бы то ни было просьбы или жалобы, выступить посредником между обоими этими государями. Затем обе стороны вместе с господами посредниками и с их согласия единодушно согласились встретиться 14 августа. Тогда обеим сторонам следовало предоставить свои полномочия и во имя Божье перейти к делу. С этим они расстались в этот раз, полностью удовлетворенные.

14 августа в соответствии с уговором господа комиссары с обеих сторон и господа посредники явились на прежнее место и расселись в шатре. Господа посредники первыми представили свои верительные грамоты, данные им Его Величеством императором Римским для присутствия при заключении этого мирного договора, и раздали обоим сторонам списки таковых