Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки Страница 176

– Об этом вы также не докладывали! – не спуская глаз с Котельникова, настороженно произнёс Судоплатов.

– Чтобы докладывать о серьёзных поступках Сёмина, надо было сначала в них разобраться, – ответил Котельников. – А это не просто и требует времени. Я и доктор Бронзов, возможно, и комиссар Малюгин заподозрили его, но молчали, поскольку могли ошибиться.

– Что произошло при переходе линии фронта? – спросил Судоплатов. – Не отвлекайтесь.

Котельников рассказал, как Сёмин во время ночного этого перехода вывихнул или подвернул ногу. С ним были оставлены для помощи двое крепких бойцов – Игорь Лобанов и Володя Голуб. Отряд продолжил движение до подходящего места для привала. Каково же было общее удивление, когда спустя четверть часа оба бойца вернулись одни, без Сёмина! Доложили, что начальник разведки настоял на их уходе, обещал по следу на снегу догнать отряд. Комиссар решил незамедлительно лично вернуться за начальником разведки. С ним пошли оба бойца, знавшие место, где его оставили, военврач Бронзов и проводник разведотдела штаба дивизии младший лейтенант Владимир Климов.

– Случившееся мне очень не понравилось, – заявил Котельников. – Решил присоединиться к поиску отставшего. У меня были нехорошие предчувствия в свете того, о чём вы поставили меня в известность. Однако на том месте, где бойцы оставили начальника разведки, его не оказалось. Искали долго в невероятном напряжении, поскольку дело шло к рассвету. Наконец, обнаружили его совершенно в другом месте. Далеко в стороне от следа! Причём интересная деталь: Сёмин не откликнулся, хотя видел нас! Когда мы подошли к нему, он сказал, что сбился с пути. Первая мысль: как он мог один, без посторонней помощи, туда добраться? И зачем?!

Вчетвером подхватили его и понесли. Было тяжело. Снег глубокий, кустарник местами примерзший. Задыхались! Видимо, чувствуя это, Сёмин решил попытаться двигаться самостоятельно. Постепенно он стал шагать, поддерживаемый с обеих сторон, но вроде бы немного разошёлся. Достигли дожидавшихся. Тут же цепочка отряда пришла в движение. Светало! Сёмин уже шагал сам, слегка вроде бы прихрамывая. На самом деле, с его ногой всё было в порядке. Мы с доктором Бронзовым какое-то время спустя вспомнили об этом случае, и доктор подтвердил мою мысль, что Семин вознамерился отстать и сдаться немцам.

Хочу обратить ваше внимание, что данный случай имел место в начале сорок второго года, – вспоминал Котельников. – Тогда войска Германии только-только были отброшены от Москвы и от своих намерений овладеть ею не отказались. Подчёркиваю, нацисты пребывали в зените военных успехов! Они оккупировали почти всю Европу и значительную часть СССР. Миф о непобедимости вермахта ещё не был развеян. Фактор существенный! Особенно для колеблющихся – на кого делать ставку. Поэтому, зная из ваших слов о прошлом Сёмина, я мог предположить, что он решился на рискованный шаг. Тогда командир отряда Шмаков был в ужасе! Ещё кое-кто в отряде не выпускал из вида такой вариант. Однако разговора на эту тему ни разу не было. Все делали вид, будто ничего подозрительного не обнаружили. Но должен отметить, что уже тогда у меня и, по-моему, у доктора Бронзова сложилось впечатление, что случившееся было инсценировано. Подробности также могут рассказать и доктор, и комиссар, и оставшиеся с ним наши ребята.

– Почему об этом не доложили? Перестраховывались?

– Есть такое, – признался Котельников. – Вопрос серьёзный, и никто не хотел рисковать, чтобы не вызвать удивления или чтобы не заподозрили в сведении личных счётов. А у меня с ним был единственный закрытый счёт, который перед отправкой на задание вы мне открыли. В этот счёт входит и радиограмма Сёмина об ОХВ в Могилёве и, наверное, его «тандем» с радисткой Сиротиной.

Далее Котельников рассказал, как уже наступил день, когда вслед за исключительно толковым проводником разведотдела дивизии лейтенантом Владимиром Климовым отряд преодолел линию фронта. Его тогда кто-то из бойцов спецназа ласково прозвал «Буланчиком». Это был симпатичный паренёк небольшого роста, любил шутить, несмотря на усталость и крайне напряжённое состояние из – за «фокуса», который отмочил начальник с «ромбом» в петлицах. Даже ему случай с вывихом ноги показался враньём. Между тем Сёмин уже почти не прихрамывал! Говорил: «разошёлся маленько…»

Судоплатов вдруг спросил:

– Сёмин причастен к гибели начальника особого отдела Климова?

– Я так считаю. И другие в бригаде тоже. Известен исполнитель. Но Сёмин и его убрал. Люди молчат, но это так.

– Почему обо всём этом не доложили? – вскинув голову, резко произнёс Судоплатов. – Это уже вас не касалось.

– Всё верно. Но получилось, что обо всём этом я узнал также по возвращении на главную базу. Не исключено, что и о радиограмме, содержавшей липовые сведения об ОХВ, я бы не узнал, если бы вы, Павел Анатольевич, не приказали комбригу Шмакову немедленно вернуть на базу моего заместителя Панкратова. Сёмин отправил его с группой разведчиков, чтобы в его отсутствие радиограмма ушла в Центр. Однако вернуть меня на базу вынудило Сёмина одно щепетильное обстоятельство: понадобился доктор Бронзов, а он был со мной.

– Зачем ему понадобился врач?

– Парашютистка оказалась в положении. Военврач Бронзов знает об этом лучше меня. – Вот что…

– Но в то же время бригада действовала успешно, – отметил уверенным тоном Котельников. – Здесь иного мнения не должно быть. Авторитет её у населения и особенно среди местных партизан был достаточно высок. Немаловажно и то, что группа из двадцати восьми десантников – по-настоящему золотой костяк – выросла в бригаду с почти четырьмя сотнями бойцов и командиров! В этом есть и заслуга комиссара Малюгина.

– Командир Шмаков как? – спросил Судоплатов.

– По-моему, всё видел, но не всё негативное должным образом оценивал. Здесь он был нерешителен. Видимо, избегал конфликта. У самого есть «мамзелька». Возможно, поэтому робел перед Сёминым.

В то же время Котельников отметил, что комбриг заботился о сплочении личного состава, его боеспособности. В этом его нельзя упрекнуть. Все хорошо вооружены, конечно, благодаря помощи наркомата и, разумеется, за счёт трофейного оружия, которое нередко добывалось в тяжёлых боях. Люди сыты и обуты. Имеются своя баня, сапожная мастерская и даже лыжная! Для разведчиков и подрывников это крайне важно. Зимой на морозе стоять на посту и тем более лежать в снегу часами напролёт в засадах в сапогах просто невозможно. Поэтому стали валять валенки!

– Бойцы это ценят, и потому, насколько я осведомлён, не было ни одного случая перехода кого-либо в другой отряд. Никто никого насильно не держал. В то же время другие отряды вливались в нашу десантную группу. По-моему, это тоже о чём-то говорит. Конечно, в семье не без урода.

Разговор вновь коснулся комиссара Малюгина:

– Он, бесспорно, человек порядочный, старается изо всех сил, чтобы всё было, как говорится, в ажуре. Но был придавлен Сёминым. При каждом удобном случае тот старался его унизить. Иногда это делал при людях. Мне было его жаль. Сёмина, как мне кажется, комиссар до смерти боялся. Хотя в нужный момент проявил несвойственную ему храбрость. Настоял на том, чтобы дама Сёмина, то есть парашютистка Сиротина, была выдворена из землянки штаба.

– А почему она оказалась там? – удивился Судоплатов.

Котельников рассказал, как было дело.

Судоплатов и Серебрянский молчали, иногда переглядывались, и было видно, что они возмущены.

– Шмакову и Малюгину недели полторы назад отправлен приказ немедленно арестовать радистку штаба армии и не спускать с неё глаз! – зло произнёс Судоплатов. – И при первой же возможности доставить в Москву.

– Вот прибудет шпионка, и товарищ Сполохов выяснит… Но меня, честно говоря, – признался Котельников, – удивляет, как это тогда Сёмин клюнул на вашу радиограмму о том, что я оказался врагом и расстрелян? Не будь этой ссылки, он мог рвануть вместе со своей парашютисткой. Так я считаю. К немцам, конечно!

– Дождёмся её доставки в Москву, – сухо произнёс Судоплатов.

– Пусть полюбуются друг на друга, – добавил Котельников. – Идиоты.

В штабе бригады по решению Малюгина арестованную радистку Таню Сиротину подвергли допросу. Вели его бывший начальник областного управления милиции Могилёва подполковник Сыромолотов и его первый заместитель, ведавший до войны уголовным розыском, майор милиции Глазшнейдер. В наркомат поступили радиограммы с показаниями арестованной.

Во время очередной беседы Судоплатов грустно отметил:

– Умопомрачительное содержание! Девица во всём призналась.

– Может быть, Котельникову следовало бы зайти к Сполохову, – предложил Серебрянский. – Пусть ознакомится с содержанием следствия.

– Да, конечно, – согласился Судоплатов и обратился к Котельникову: – Зайдите к товарищу Сполохову. Он ведёт дело. Проинформируйте его обо всём. Очень важно, чтобы мерзавцы понесли заслуженное наказание.