Джордж Mapтелли - Тайный фронт Страница 18

В Мэзон-Лаффите Барта безжалостно истязали целый день. Сменявшие друг друга офицеры проявляли чудовищную жестокость: пощечины и удары сменялись избиением с помощью различных орудий пытки. Барт с отчаянной храбростью придерживался своей легенды: он нашел карту на станции и пометки на ней сделаны не им.

Барту дали бумагу и карандаш и приказали написать несколько предложений, которые продиктовал офицер, проводивший допрос. Поняв замысел немцев, Барт попытался изменить почерк, но так как он сильно ослаб, попытка его оказалась малоуспешной.

— Хорошо, — сказал немец. — Сейчас мы пошлем за экспертом по почерку. Он сразу скажет, врешь ты или нет.

Но эксперта найти не смогли. Он должен был прибыть, по-видимому, только на следующий день. Барту же сказали так: если будет установлено, что пометки на карте сделаны его рукой, его немедленно расстреляют как шпиона. Затем его отправили в Уиль, небольшой городок в предместье Парижа, и заперли в камере на ночь.

Камера находилась на четвертом этаже. До земли было метров пятнадцать. Высоко в стене виднелось прямоугольное оконце, затянутое проволочной сеткой. Проволока была сильно натянута на деревянную раму, привязанную также проволокой к костылям, вбитым в стену. В двери имелся обычный глазок, чтобы часовой мог осматривать камеру.

Мысль о побеге казалась безнадежной. И все же из головы Барта не выходила фраза, сказанная допрашивавшим: «Эксперт придет завтра». Барт был убежден, что эксперт сразу опознает его почерк, и если не удастся бежать, его ждет один конец — смерть.

Барт снова, в который уже раз, посмотрел на окно. Казалось, добраться до него невозможно, но все же какие-то шансы были. Часовой только что заглянул в глазок, и Барт услышал удаляющиеся шаги. Наверное, он услышит их и тогда, когда часовой будет возвращаться. Барт подумал, что он единственный арестованный на этом этаже, так что часовой вряд ли будет наведываться часто.

Поставив кровать набок, Барт взобрался на нее и, с большим трудом дотянувшись до окна, начал раскручивать, виток за витком, проволоку, державшую деревянную раму. Поскольку инструментов у него не было, работа шла крайне медленно и причиняла сильную боль. Барт содрал ногти, пальцы его кровоточили, но он упорно работал, лишь изредка останавливаясь, чтобы прислушаться к шагам. Часовой подходил к двери один раз, и Барт едва успел лечь в кровать и притвориться спящим до того, как часовой заглянул в глазок. К полуночи Барт снял раму.

Окно было размером примерно сорок на пятьдесят сантиметров, и через него вполне мог пролезть такой худощавый человек, как Барт. Но что дальше? Прыжок с пятнадцатиметровой высоты в темноте?

Вдалеке послышался шум поезда. Это подсказало Барту новую идею. Он уже слышал, как несколько поездов прошли мимо с ужасным грохотом. Если он прыгнет в момент, когда будет проходить состав, то шум поезда заглушит звук его падения.

Возможно, это равноценно самоубийству, но выбора не было. Убедившись в его виновности, гестаповцы захотят от него дополнительных сведений, а теперь он уже знал их методы и еще одному «допросу» предпочитал смерть.

Времени для раздумий не оставалось. Шум поезда усиливался. Через несколько секунд он смолкнет. Барт бессознательно схватил одеяло и подтянулся к окну. Сначала он просунул в отверстие ноги, затем весь вылез на подоконник. Расправив одеяло над головой наподобие парашюта, он оттолкнулся ногами и прыгнул.

Каким-то чудом он не разбился насмерть и даже не потерял сознания. Барт упал в сад на землю. Лежа на спине и испытывая ужасную боль, он услышал, как где-то совсем рядом с адским грохотом промчался поезд.

Вскоре послышались приближающиеся шаги. Засунув в рот угол одеяла, чтобы заглушить стоны, Барт откатился к изгороди. Часовой — Барт правильно угадал, это был часовой — проходил с другой стороны изгороди. Напротив того места, где лежал Барт, он остановился… и помочился почти на голову Барта, затем продолжил обход.

Барт с трудом стал на колени и то ползком, то на четвереньках добрался до конца изгороди, где был проход. Он вел в другой сад, в глубине которого стоял какой-то домик.

Барт не помнил, как он очутился у двери, из-под которой пробивался свет. У него едва хватило сил постучать. В ту же минуту он потерял сознание.

Очнувшись, Барт увидел, что лежит на кушетке в гостиной. Двое пожилых людей — мужчина и женщина — склонились над ним. Женщина держала наготове чашку кофе и приподняла его голову, чтобы ему было удобнее пить. У Барта ужасно болела спина (он еще не знал, что сломал позвоночник в трех местах).

Барт прежде всего спросил, который час.

Хозяева пытались успокоить его. Вместо ответа хозяйка сказала, что ему не нужно ни о чем беспокоиться и что она скоро вызовет врача.

— Это невозможно, — чуть слышно проговорил Барт. — Я только что бежал от бошей. Сейчас меня ищут. Если я не доберусь до станции, меня поймают и расстреляют.

— Но вам нельзя двигаться, — возразил мужчина. — У вас, наверное, сломана спина.

— Вы должны мне помочь. Сейчас я чувствую себя лучше. В конце концов, это мой единственный шанс.

После недолгих споров супруги решили все же попытаться доставить Барта на станцию. Было около половины шестого утра, а в шесть сорок пять из Уиля шел рабочий поезд. Обхватив одной рукой шею приютившего его хозяина, а другой опираясь на палку, Барт пошел на станцию. Чтобы не проходить мимо места его недавнего заточения, надо было сделать большой крюк. И хотя станция находилась совсем рядом, им понадобился почти час, чтобы добраться до нее.

К поезду они все же успели. Хозяин вызвался проводить Барта до Парижа и сам купил билеты. Прямо с Лионского вокзала в столице Барт и его спутник отправились в небольшую гостиницу, где Мишель постоянно бронировал номер. Иногда он останавливался здесь на ночь, но в основном использовал эту комнату для хранения донесений, которые привозили в Париж его агенты в Северной и Восточной Франции. Донесения обычно прятали на шкафу, и Мишель забирал их перед самым отъездом в Швейцарию.

В этой комнате Мишель и нашел Барта в тот же день. Барт лежал в кровати и изнемогал от боли. Он чувствовал себя совсем плохо, но все же смог рассказать Мишелю в общих чертах, что с ним произошло. Когда Барт кончил свой рассказ, Мишель строго посмотрел на него и спросил:

— Ты им сказал что-нибудь?

— Конечно нет.

— Ты уверен?

— Клянусь!

— Хорошо. В таком случае, мы позаботимся о тебе.

К счастью, Мишель знал одну больницу, в которой хирургом работал Рауль Моно — его двоюродный брат и друг. Больницей ведала протестантская организация. Находилась она на Рю-де-Сержант Боша. В тот же вечер Барта переправили туда и срочно оперировали.

Рентген показал перелом трех позвонков. Хирург поставил их на место, и раненого положили в гипс.

Спасение Барта было настоящей серией чудес — ему удалось бежать и добраться до Парижа. Теперь его здоровье было в безопасности, но Барта все еще могли разыскивать, и поэтому с каждым днем его пребывания в больнице опасность обнаружения возрастала. Надо было найти надежное убежище и переправить его туда.

Одна из трудностей заключалась в том, что для выздоровления Барта требовались месяцы и в течение всего этого времени он нуждался в медицинском уходе. Поэтому его нельзя было отправить на «стоянку».

Изучив различные варианты, Мишель пришел к выводу, что единственный выход — вывезти Барта в Швейцарию, и стал строить соответствующие планы. К счастью, стояло лето, и он мог использовать для этой цели свой обычный маршрут перехода через границу.

Решили, что, отлежавшись в постели неделю, Барт почувствует себя лучше. Условились так: мать Барта заберет его из клиники и привезет на Лионский вокзал, где их встретит Мишель. Все шло хорошо до того момента, пока они не подошли к барьеру, где контролер потребовал от них посадочные талоны. Мишель не успел купить их.

— Этот человек серьезно болен, — объяснил он. — Он должен срочно ехать лечиться.

— Тогда у вас должно быть медицинское свидетельство, — ответил контролер.

Тут Барт, слышавший этот разговор, задрал рубашку и показал гипс. Эффект был потрясающим. На белом гипсе химическим карандашом от шеи до пояса был нарисован большой лотарингский крест — эмблема «Свободной Франции». Ниже было написано: «1-й парашютный полк».

Рисунок был делом рук соседа Барта по палате, который добавил надпись в знак восхищения методом, который Барт избрал для спуска с четвертого этажа. Мишель, который раньше не видел этого художественного произведения, пришел в ужас. Контролер же бросил беглый взгляд, отвернулся и сделал знак всем троим пройти через барьер.

С помощью благожелательно настроенного проводника Барта удалось устроить поудобнее. Проверок на демаркационной линии больше не было, и путешествие закончилось без приключений.