П. Карев - Экспедиционный корпус Страница 18

Возгласы одобрения, аплодисменты, крики «ура» слились в продолжительный гул после того, как в напряженной тишине солдаты выслушали предложение Глобы.

Я был глубоко взволнован, и в первый момент у меня было горячее желание взойти на трибуну и бросить в лицо Раппу и офицерам: «Довольно издеваться над нами! Довольно считать нас серой скотиной!» Но, увидев, что Рапп снова поднялся на трибуну, я отказался от этой мысли, – мгновенно у меня зародился другой план действий.

– Господа солдаты! – послышался голос представителя, когда люди затихли. – Я уверен, что ни один человек не поверит словам, сказанным сейчас немецким шпионом, изменником родине и революции, уверен…

Я не выдержал и подал команду:

– Первая рота, смирно!

Рапп замолчал. Офицеры насторожились. Головы солдат всей дивизии повернулись в сторону первой роты.

– Напра-во! – продолжал я командовать. – Влево отделениями стройсь! На пле-чо! Равнение направо, шагом марш!..

Когда наша рота проходила с песней мимо трибуны, ошеломленные офицеры со злобой молча смотрели на нас. Солдаты, оставшиеся на месте, горячо хлопали в ладоши, подбрасывали вверх фуражки, крпчалп:

– Браво, браво! Молодцы!

Примеру первой роты последовала сначала вторая, потом третья п четвертая, за четвертой двинулась минометная команда, впереди которой ехал капитан Савицкий.

Через несколько минут на огромном плацу не осталось ни одного солдата.

На другой день во многих ротах состоялись собрания. Солдаты требовали отстранить Балтайса н вместо него утвердить председателем отрядного комитета Глобу, который всех поразил смелым выступлением против Временного правительства.

Рапп некоторое время оставался в лагере. Он устраивал собрания случайно встреченных солдат и уговаривал их раскаяться, пока не поздно. Люди вступали с ним в спор, настаивая на немедленной отправке домой.

Провалившись с обоими представителями Временного правительства, командование решило пойти на хитрость. Опираясь на подпрапорщиков, фельдфебелей и переодетых в солдатские шинели офицеров, приехавших в этот момент из России, оно всячески стремилось взять в руки непокорных солдат.

Переодетым офицерам было дано задание войти в доверие солдатской массы и добиться своего избрания в ротные, полковые и даже в отрядный комитеты. Куртинцы на удочку не шли. Они тщательно обсуждали и прощупывали каждую кандидатуру в члены комитета. Решено было не выбирать ни одного человека из тех солдат, которые прибыли в наши части после бремонского боя, как новое пополнение. Наша первая рота стала еще более популярной и авторитетной. Меня выбрали членом полкового комитета.

2

Через несколько дней после отъезда Раппа приехал в ля- Куртин генерал Занкевич. Отрядный комитет получил от него распоряжение собрать на плац всю дивизию, чтобы выслушать важный и срочный приказ Временного правительства.

Когда полки собрались, Балтайс подал команду «смирно», и Занкевич поднялся на трибуну.

– Солдаты! – начал он. – Сегодня мною получен приказ за подписью главковерха Александра Федоровича Керенского. Временное правительство приказывает всем штаб- и обер- офицерам, всему низшему командному составу и всем солдатам безоговорочно подчиняться всем моим распоряжениям, как представителя русских войск во Франции. Все офицеры и солдаты, которые выполнят мои распоряжения, будут считаться верными Временному правительству. Все остальные признаются бунтовщиками и изменниками. На основании этого приказа я предлагаю: в двадцать четыре часа всем войскам, верным Временному правительству, оставить лагерь ля-Куртин и выступить во вновь назначенный для русских лагерь Фельтен, в двадцати километрах от ля-Куртина.'Все, кто после указанного срока останется в ля-Куртине, будут объявлены вне закона. Никаких разговоров по этому приказу я открывать не разрешаю. В вашем распоряжении двадцать четыре часа, и каждому предоставляется право самостоятельно решить: или подчиниться приказу главковерха или остаться здесь. Командиры отвечают за вывод своих частей.

Занкевич сошел с трибуны, сел в машину и уехал.

Был уже поздний час, солдаты хотели тут же обсудить создавшееся положение. Балтайс однако предложил расходиться, и роты двинулись в казармы.

Всю ночь в офицерском собрании шло совещание генерала Занкевича с офицерами и командиром дивизии Лохвицким.

Не спали и мы: во всех ротах и командах происходили общие собрания. Заседание отрядного комитета продолжалось до самого утра. Одна часть комитета, возглавляемая Балтайсом, настаивала на подчинении генералу Занкевичу и на выводе войск в назначенный срок в Фельтен. Другая же часть, с Глобой во главе, твердо стояла на том, чтобы не подчиняться приказу. Когда вопрос был поставлен на голосование, большинство приняло второе предложение. Сторонники Балтайса тотчас же покинули заседание комитета.

Солдаты волновались больше, чем когда-либо. Малодушные изъявляли желание итти в Фельтен и уговаривали товарищей и земляков последовать их примеру. Подавляющее большинство было решительно против оставления ля-Куртина.

Первыми в Фельтен уехали офицеры со своими денщиками и вестовыми. За ними потянулись подпрапорщики и фельдфебели, потом писаря из штабов, нестроевые команды.

Всего из шестнадцати тысяч войск, расположенных в ляКуртине, перекочевало в Фельтен около четырех тысяч человек. Из пятого п шестого полков третьей бригады ушло около трех тысяч, остальные – из первого и второго полков первой бригады.

В ля-Куртине остались отборные бойцы, не раз нюхавшие порох.Среди них были минометчики во главе с капитаном Савицким, который категорически отказался подчиниться приказу Временного правительства.

На третью ночь в Фельтен ушли председатель отрядного комитета Балтайс и с ним несколько его единомышленников. После ухода Балтайса председателем комитета был избран Глоба.

Пять человек пз первой роты второго полка былп направлены в Фельтен с определенным заданием: организовать там наблюдение за действиями начальства и установить постоянную связь с ля-Куртином. Главную роль в этом деле играл рядовой третьего взвода Василий Краснов.

Из младших командиров в ля-Куртине остался только подпрапорщик третьей роты второго полка. Солдаты его уважали. За время пути во Францию и в период пребывания здесь он никого не наказал напрасно, а мордобойством вообще не занимался.

Опираясь на свой авторитет, подпрапорщик стремился воздействовать на солдат своей роты п всех их вывести в Фельтен.

У меня в этой роте были товарищи и земляки. Полковой комитет поручил мне выступить на ротном собрании и расстроить план подпрапорщика. Эго удалось мне сделать с помощью товарищей, и подпрапорщик ушел в Фельтен, уведя с собою всего лишь человек десять.

Когда уход пз ля-Куртина в Фельтен прекратился, отрядный комитет созвал общее собрание. На этом собрании был объявлен приказ комитета, предлагавший всем ротам и командам немедленно приступить к занятиям. Руководство ими было возложено на ротные комитеты, взводных и отделенных унтер- офицеров. Был выработан месячный план, в котором указывалось, в какие часы делать подъем рот и команд, когда выходить в поле, кончать учения, производить общую вечернюю поверку, сколько часов затрачивать на занятия словесностью.

Приказом категорически запрещалось пьянство, хулиганство, а также ссоры с местным населением. Замеченных в краже отрядный комитет постановил предавать военно-революционному суду, который был организован в лагере. Суду предоставлялось право за кражу военного имущества или имущества местного населения, за дебош в населенных пунктах выносить приговор с применением высшей меры наказания- расстрела.

Приказ был одобрен и принят подавляющим большинством. Этим приказом комитет вводил в дпвпзпп твердую и разумную дисциплину.

На следующий день в семь часов утра все роты и команды в полном боевом снаряжении вышли в поле на тактические учения.

Как только начались занятия, сразу же прекратились всякие неполадки. Караулы стали добросовестно относиться к своим обязанностям, часовые на постах не спали, как это было раньше. Начальники караулов и дежурные по лагерю часто проверяли посты. Прекратились хищения военного имущества, пьянство, нелады с местным населением.

Французские рабочие и крестьяне стали чаще посещать наш лагерь и подолгу беседовали с солдатами. Из этих бесед французы узнали, что русские солдаты не подчиняются начальству не потому, что они якобы лодыри и хулиганы, а потому, что не желают продолжать войну и требуют возвращения домой, к мирному труду. Поняв истинный смысл требований русских, французы быстро сдружились с солдатами и часто присутствовали на собраниях в лагере, открыто выражая нам сочувствие.