Карл Деметр - Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650–1945 Страница 19

Как видно из доклада, взгляды, принятые среди правящих классов в 1825 году, существенно отличались от тех, что господствовали во времена Шарнхорста и Бойена. Какой резкий откат назад демонстрирует нам этот отрывок! В нем не найдется и строчки, которая не дышала бы плохо скрываемым отвращением к «соревнованию» с «невежественным рабочим классом», желающим вступить в государственные дивизионные школы. «Посредственным и необразованным людям» должно быть указано на их место, хотя бы только в отношении «нежелательных» кандидатов на офицерские должности. Для «правильного» контингента (что означает сыновей из дворянских семей старой Пруссии) нужно расстелить ковровые дорожки, хотя, по общему признанию, их тоже следует признать «посредственностями». Здесь вопрос набора офицеров был тесно связан с вопросом об образовании. Однако предложение о предоставлении стипендий провалилось, натолкнувшись на противодействие министерства образования, а также в связи с нехваткой средств.

Но второй тип дивизионных школ закрыли в 1828 году, и тогда поместное дворянство и офицеры стали все громче жаловаться на то, как трудно им стало давать сыновьям образование. Положение существенно изменилось с тех пор, когда Фридрих-Вильгельм I вынужден был чуть ли не силой отправлять сыновей сельских дворян в кадетские школы. У этих людей теперь был влиятельный представитель в лице генерала фон Рюделя-Клейста, который поддерживал их требование, чтобы государство позаботилось о подготовке их сыновей к экзамену на звание унтер-офицера. К этому времени (1835) Бойен давно уже перестал быть военным министром, но кронпринц (впоследствии Фридрих-Вильгельм IV) очень его уважал и интересовался его мнением. Как и другие военные, Бойен резко возражал против требований юнкерства. Государство, заметил он, содержит армию за счет налогов, которые платят все граждане, и это обязывает все классы служить в ее рядах, поэтому нельзя позволить какому-либо одному классу присваивать себе единоличное право на все офицерские должности, а следует принимать наиболее способных. Кроме чисто военных познаний, офицер, если он не хочет лишиться уважения других классов, должен обладать таким уровнем образования, который соответствовал бы требованиям времени.

Под этим Бойен понимал так называемое «общее образование», и буквально на следующий год этот принцип был впервые воплощен в учебном плане для прусских офицеров.

В конце концов новый и типично буржуазный идеал общего образования был безоговорочно принят и нашел свое выражение в приказе Фридриха-Вильгельма IV от 14 февраля 1844 года о наборе офицеров в действующую армию в мирное время и об организации кадетского корпуса. Во вступительной части указа (основные положения которой были воспроизведены почти без изменений в 1861 году) открыто говорится, что «наблюдавшийся в последнее время в нашем обществе рост уровня профессионального и общего образования делает необходимым, чтобы офицеры, наравне с остальными членами общества, получали хорошую подготовку и сдавали экзамены такой степени сложности, какая позволила бы им сохранить уважение, которым они в настоящее время пользуются, и, если понадобится, легко сменить профессию». Вся формулировка этого заявления о намерениях выдает нежелание, неприязнь и ощущение форс-мажора, который чувствовался, когда армейский мир или, по крайней мере, язык военных приказов вынужден был признать образовательный идеал буржуазных «конкурентов». Как сказал один из наиболее авторитетных авторов того времени: «Офицерский корпус воспользовался интеллектуальными достижениями своего времени, но относился к ним с недоверием. Он научился извлекать из них практическую пользу, но не усвоил стоявших за ними идей».

Такое отношение преобладало среди офицеров прусской армии в течение долгого времени, и его типичным примером может служить принц Прусский, ставший впоследствии императором Вильгельмом I. Столкнувшись с «постоянно растущими стандартами общего образования», он заявил, что полностью согласен с повышением технической сложности экзаменов для кандидатов на офицерские должности. «Но как, – вопрошал он, – могут сыновья нуждающихся дворян и бедных офицеров получить требуемое образование? Где они найдут деньги, чтобы дать своим детям хотя бы среднее образование? Подобные семьи живут в сельской местности или в маленьких городках. Там можно получить лишь такое образование, какое ранее было необходимым условием для поступления на службу, после чего они получали дальнейшее образование и постигали основы военной профессии, обучаясь до семнадцатилетнего возраста в дивизионных школах. Но теперь все поменялось. Помня о том, что подобные семьи тесно связаны с прусской армией и являются хранителями ее духа, который привел к победам во многих сражениях, я полагаю, мы не можем лишать их средств к существованию и подвергать опасности их будущее. Если мы это сделаем, наша армия может приобрести совершенно иной характер». В связи с этим принц призывал увеличить бюджет кадетских училищ и выделить для сыновей офицеров бесплатные места в гимназиях, как уже предлагалось ранее. Как мы знаем, это последнее предложение не было принято, но система кадетских училищ постоянно расширялась, и большую часть учащихся составляли сыновья нуждающихся дворян и офицеров.

Многие, в том числе и главный инспектор военного образования и подготовки генерал фон Лук, призывали установить образовательный уровень, необходимый для приема, таким же, как в университет. Однако это предложение было отвергнуто, как и правило, согласно которому будущие офицеры должны были либо иметь свидетельство о получении среднего образования в гимназии, либо подтвердить свои знания на экзамене для младших офицеров перед поступлением в армию. Дальнейшее образование носило чисто профессиональный и технический характер, и в связи с этим дивизионные школы были преобразованы в подготовительные курсы для офицерских экзаменов, т. е. стали военными училищами, и такое положение сохранялось вплоть до Первой мировой войны.

Существование военных училищ, равно как и кадетских школ, подверглось опасности лишь однажды: в 1848 году Национальная ассамблея во Франкфурте приняла закон об оборонной политике Германии. В статье 62 этого закона говорилось: «Все специализированные военные учебные заведения должны быть закрыты», а статья 66 гласила: «Для целей высшего военного образования в нескольких университетах должны быть созданы кафедры военной подготовки. Условия, на которых офицерам, проходящим службу в армии, будет позволено посещать эти университеты, будут изложены в специальном постановлении». Данный закон – пример образа мыслей, уже описанного в первой части книги в связи с прусской военной реформой.

Было очевидно, что правящие военные и аристократические классы, представленные принцем Прусским, сразу же отвергнут эти предложения, но интересны основания, на которые они при этом ссылались. В опубликованных «Рассуждениях о законе» мы, среди прочего, читаем: «Обязанности офицеров обременительны. Чтобы исполнять их должным образом, офицер должен поступать на службу либо по зову сердца, либо готовиться к этому с детства. Поэтому представляется крайне важным существование таких учебных учреждений, откуда будут выходить кандидаты, которые с самого раннего возраста привыкли к строгой дисциплине, порядку, умеренности и подчинению, поскольку этим правилам они должны будут подчиняться всю жизнь, если хотят подавать пример своим подчиненным и служить поддержкой для собратьев офицеров из ополчения».

Изложив эти основные возражения, автор «Рассуждений…» перечисляет трудности, связанные с созданием кафедр военной подготовки при университетах. Науку ведения войны, говорится далее в этом документе, могут успешно преподавать лишь те, у кого есть опыт военных действий, но, даже если лекции в университетах будут читать офицеры, этого будет недостаточно, поскольку они не смогут проверить, насколько хорошо их слушатели усвоили материал. Последнее возражение было, разумеется, слабым. Даже в отношении студентов нельзя быть уверенным в эффективности академических лекций. Это можно проверить только при работе в группах, на семинарах и, в конце концов, на экзаменах. Более существенными можно считать возражения, основанные на принципах, изложенных выше, но по этим вопросам не было никакой возможности достичь соглашения. Тут речь шла о столкновении разных мировоззрений.

Закон об обороне умер вместе с франкфуртским парламентом, и старые соглашения в основном остались в силе. Но в том, что касалось экзаменов, события 1848 года принесли по крайней мере временное облегчение кандидатам на звание офицеров, поскольку король счел, что «в настоящих обстоятельствах унтер-офицеры, которые хорошо себя зарекомендовали перед лицом противника, будут производиться в офицеры без учета срока их пребывания на своей должности и без последующих экзаменов». Не удалось установить, в какой мере использовалась эта возможность освобождения от экзаменов – в дальнейшем такое было возможно лишь в военное время, – но приказ, последовавший вскоре после этого (19 сентября 1848 года), устанавливал общие требования для допуска к экзаменам на офицерские и унтер-офицерские должности, и освобождение от экзаменов применялось только как награда «за героический поступок перед лицом врага». «Настоящие обстоятельства» больше не упоминались.