Джордж Кеннан - «Длинная телеграмма» Страница 2

Нельзя назвать случайным совпадением то, что марксизм, в течение полувека безрезультатно блуждавший по Западной Европе, задержался и впервые пустил свои корни именно в России. Только в этой стране, которая никогда не знала дружественного соседства или поистине устойчивого равновесия независимых сил — ни внутренних, ни внешних, могло получить отклик это учение, утверждающее, что экономические конфликты общества не могут быть разрешены мирным путем. После установления большевистского режима догма марксизма, еще более агрессивно и фанатично звучащая в ленинской интерпретации, стала отличным проводником чувства незащищенности, которое укоренилось в умах большевиков прочнее, нежели у предыдущих российских правителей. В этой догме, основанной на альтруизме целей, они нашли оправдание своего инстинктивного страха перед внешним миром; диктатуры, без которой они не представляли себе управления государством; жестокости, без которой они не могли обойтись; жертвам, которые они считали своим долгом принести. Во имя марксизма они жертвовали любыми моральными ценностями в своих методах и тактике. Сегодня они не могут без этого обойтись. Это фиговый листок их моральной и интеллектуальной респектабельности. Без этого они бы предстали перед лицом истории в лучшем случае в конце длинной чреды жестоких и расточительных российских правителей, которые неумолимо подталкивали страну к достижению новых вершин военной мощи для того, чтобы обеспечить внешнюю безопасность своего слабого внутреннего политического режима. Поэтому советские цели всегда официально прикрывались тогой марксизма, и поэтому никто не должен был недооценить важность этой догмы в вопросах советской политики. Таким образом, советские лидеры вынуждены были из-за своего прошлого и настоящего выдвигать догму, которая [пропуск в тексте] рассматривала внешний мир как злобный, враждебный и грозный, но несущий в себе ростки медленно распространяющейся болезни и обреченный на полное разрушение из-за усиливающихся внутренних катаклизмов. Окончательный смертельный удар будет нанесен этому миру все более могущественным социализмом, и в результате он отступит перед новым и лучшим миром. Данный тезис несет в себе оправдание роста военной и политической мощи российского государства, внешней изоляции русского народа, а также постоянному расширению границ российской политической власти, что в целом составляет естественные и инстинктивные убеждения российских правителей. В своей основе это лишь продвижение вперед неустойчивого российского национализма — многовекового движения, в котором понятия наступления и обороны невероятно запутаны. Но в новом обличье международного марксизма, с его медоточивыми обещаниями доведенному до отчаяния и обессиленному войнами внешнему миру, эта догма представляется более опасной и коварной, чем когда бы то ни было.

Из этого не следует вывод о том, что политический курс СССР основан на лицемерии и неискренности со стороны тех, кто его разрабатывает. Многие из них настолько несведущи в вопросах внешней политики и настолько подвластны [пропущено] самовнушению, что без труда могут поверить тому, во что им верить удобно и комфортно. Наконец, мы имеем неразгаданную тайну относительно того, кто на этой великой земле получает точную и объективную информацию о внешнем мире. В атмосфере секретности и конспирации, царящей в правительстве, существуют безграничные возможности к искажению и фальсификации информации. Недоверие русских к объективной правде — а точнее, отсутствие веры в ее существование — приводит к тому, что они расценивают представленные факты как орудие для поддержания той или иной тайной цели. Это отличный повод полагать, что правительство в действительности является конспирацией внутри конспирации; и я не склонен верить в то, что сам Сталин получает объективное представление о политической ситуации в мире. Здесь открываются неограниченные возможности для хитроумных интриг, по части которых русские являются непревзойденными мастерами. Неспособность иностранных правительств раскрыть истинное положение своих дел перед российскими политическими лидерами — факт, демонстрирующий характер отношений с Россией, достигнутых благодаря сомнительным и тайным советчикам, которых никто и никогда не видел в лицо и на которых нельзя повлиять, — по моему мнению, является наиболее тревожным фактором дипломатической линии в Москве, о котором должны непрестанно помнить западные политические деятели, если они понимают природу связанных с этим проблем.

Часть 3: Проецирование советского мировоззрения на реальную политику на официальном уровне

Теперь мы имеем четкое представление о природе и основе советской политической программы. Чего же мы можем ожидать в результате ее практического применения?

Советская политика, по предположению государственного департамента, осуществляется на двух уровнях: (1) официальный уровень, все действия на котором осуществляются официально от имени советского правительства; и (2) секретный уровень, на котором действия осуществляются различными ведомствами, за которые правительство не несет ответственности.

Политика, осуществляемая на обоих уровнях, призвана служить основным политическим интересам, представленным в части 1, пунктах с (а) по (г). На разных уровнях осуществляется различная по своему содержанию деятельность, но ее цели, привязка по времени и результаты тесно взаимосвязаны.

На официальном уровне необходимо рассматривать следующие задачи:

а. Внутренняя политика, посвященная всестороннему росту потенциала и престижа Советского государства: интенсивная военная индустриализация; максимальное развитие вооруженных сил; демонстрация высоких достижений перед сторонними наблюдателями; неизменная секретность в отношении внутренних дел, призванная скрыть слабые стороны и держать оппонентов в неведении.

б. Необходимо прилагать усилия к расширению официальных пределов советского влияния при условии своевременности и перспективности этих действий. В настоящее время эти усилия направлены на конкретные соседние территории, рассматриваемые в качестве первостепенной стратегической необходимости. Это Северный Иран, Турция, и о-в Борнхольм. Однако в любой момент к их числу могут добавиться и другие географические районы, если политическое влияние СССР распространится на новые территории. Таким образом, может возникнуть необходимость обратиться к «дружественному» правительству Ирана с просьбой предоставить России порт в Персидском заливе. Если Испания попадет под коммунистический контроль, встанет вопрос о советском базировании в Гибралтарском проливе. Но подобного рода требования будут сформулированы на официальном уровне только после завершения неофициальной подготовки.

в. Россия примет официальное участие в международных организациях, где будет существовать реальная возможность для усиления советского влияния либо подавления или ослабления влияния других государств. Москва рассматривает ООН не как механизм руководства сформировавшимся мировым сообществом, основанный на взаимовыгодных интересах и на благо всех народов, а как арену, на которой эти цели могут быть наилучшим образом осуществлены. До тех пор пока ООН будет служить этой задаче, Советский Союз будет оставаться в ее рядах. Но как только станет очевидным, что ООН препятствует или расстраивает советские планы по усилению его влияния или же СССР увидит лучшие перспективы для реализации поставленных целей, он незамедлительно выйдет из состава ООН. Это будет означать, что Советы считают себя достаточно сильными, чтобы своим выходом разрушить единство других наций, объявить ООН неспособной угрожать целям и безопасности Советского Союза, и искать более эффективное, по их мнению, средство международного воздействия. Таким образом, отношение Советского Союза к ООН будет главным образом зависеть от приверженности к ней других народов, а также от уверенности и сплоченности, с которой эти народы защищали в ООН мирную и подающую надежды идею международных взаимоотношений. Вновь повторю, что Москва не имеет исключительной приверженности идеалам ООН. Ее отношение к организации является прагматичным и носит тактических характер.

г. В отношении колониальных территорий, отсталых и зависимых народов советская политика на официальном уровне будет направлена на ослабление власти и влияния передовых стран Запада, теоретически объясняя это тем, что до тех пор пока эта политика успешно осуществляется, будет создаваться вакуум, благоприятный для внедрения советского коммунизма. Советский акцент на участие в соглашениях о международной опеке, по моему мнению, не что иное, как желание воспрепятствовать усилению западного влияния, а не попытка расширить возможности для усиления влияния СССР. Последний мотив является достаточно весомым, но для этих целей Советы предпочитают полагаться на другие средства, нежели на официальные соглашения об опеке. Таким образом, следует ожидать, что Советы обратятся с заявлением о включении их в подобные соглашения о международной опеке и будут использовать полученные рычаги для ослабления западного влияния среди этих стран.