Владимир Ткаченко - Летный риск Страница 2

РАБОТА ЛЕТЧИКА-ИСПЫТАТЕЛЯ

Хотим напомнить общеизвестную заповедь: "Продвигаясь в область неизученных явлений, предусмотри возможные пути возврата".

Принято думать, что любая опасность или угрожающий случай, когда жизнь вдруг повисла на волоске, надламывает психику и подрывает жизненные силы человека. Против этого трудно возражать. Но дело в том, каков сам человек и насколько хватит его этих жизненных сил.

Подводя итог своей летной карьеры, я могу согласиться с тем, что жизнь моя подвергалась опасности, не однажды, и мне хотелось бы порассуждать на эту тему.

Внезапно я конечно не поседел и не облысел. Серебро подкрадывается незаметно, постепенно, и я уверен, что это уже годы, от которых никуда не уйти. Конечно, не стоит отрицать и того, что есть люди особого склада, люди острого и глубокого до потрясения впечатления. Люди как бы с оголенной и легко ранимой психикой. Такие люди, конечно, при смертельной опасности, могут и сразу поседеть. Но таких людей, как правило, очень мало и может быть и совсем нет среди летчиков. Если летчик способен, прежде всего, глубоко проникать в существо дела, полета, эксперимента, ситуации. Длительно, упорно и настойчиво всем складом своей жизни, ковать свою волю, смелость и целеустремленность. Такой летчик – талант, одаренный человек. Таких, не так-то просто подловить на какой-нибудь случайности или неожиданности. Они всегда начеку, действуют хладнокровно, но решительно и почти всегда выходят из положения даже и при самых затруднительных ситуациях, за исключением, может быть, безвыходных ситуаций, которые к сожалению, все-таки могут иметь место.

Такие летчики долгожители в авиации.

Есть и другой разряд летчиков, которые не владеют или еще не овладели вышеуказанными качествами. Они способны на полет или эксперимент без достаточного проникновения в существо поставленной задачи. В сложной ситуации они могут и заколебаться. У них не хватает времени для принятия определенного решения. Возможны и ошибочные решения. Таких летчиков уже нельзя с такой определенностью отнести к долгожителям авиации.

Первым признаком мастерства летчика является, конечно, техника пилотирования. Что это такое, не буду разъяснять, думаю многие это знают. Но должен сказать, что есть две оценки техники пилотирования – отличная и хорошая. Плохой техники пилотирования не бывает, а точнее она не признается. Если уж и появляется такой летчик с плохой техникой пилотирования, то его просто не допустят к полетам и будут тренировать до тех пор, пока техника пилотирования не станет, по меньшей мере, хорошей. Есть, конечно, и крайняя мера, такая как отчисление за непригодностью к летной работе.

Техника пилотирования дается разным людям ио-разному. Одному более или менее легко, другому тяжелее. Один летает играючи, чисто, точно, свободно, второй, скованно и напряженно. И что парадоксально, бывает, что человек с недостатками знаний, воли и дисциплины более быстро осваивает элементы полета, чем человек более дисциплинированный и с большим кругозором знаний.

Здесь очевидно действует, своего рода, природная одаренность человека к летному делу. Большое значение для техники пилотирования имеет систематичность подготовки и образования.

Летчики, получившие летную подготовку не обычными, а ускоренными путями, всегда страдают несовершенством своей техники пилотирования. Немалое значение имеет, конечно, и опыт.

Непревзойденными по технике пилотирования, бесспорно, являются летчики гражданского воздушного флота. У них систематичность подготовки, стабильность и однотипность самолетного парка. Ежедневные полеты, колоссальный налет часов и днем и ночью, и в простых и в сложных метеоусловиях. Им можно действительно позавидовать.

Я несколько распространился и не подошел еще к главному вопросу, что же переживает летчик, когда над его жизнью нависла непосредственная угроза?

Вопрос далеко не из простых и у разных людей, наверное, бывают и разные переживания. С полной достоверностью я могу судить лишь о самом себе, о своих переживаниях, которые отложились в памяти, и которые может быть не являются эталоном для других. Нужна, конечно, и в этом случае откровенность и, как говорят, еще свежая память.

Попав в сложную ситуацию и почувствовав угрозу, я внешне всегда оставался спокойным, об этом не раз говорили мои товарищи. Все существо бурно восставало и протестовало, внутренняя работа была колоссальной. Сильно колотилось сердце. Ощущался невероятный прилив сил. И главное – мозг, сознание, оно работало молниеносно: скорее, скорее понять суть дела!

Большое значение играют аналогичные случаи, если они имели место ранее, а также и уже ранее обдуманный и готовый для действия вариант, за который можно ухватиться. Предусмотрительность и предвидение являются драгоценными качествами летчика-испытателя. Эти качества – результат глубокого знания дела и опыта. Если случилось и произошло именно то, что и предполагалось, допускалось, то выход может быть наилучшим и наибыстрейшим. А спасительными могут быть не только секунды, но и доли секунды.

Когда же миновала непосредственная опасность, наступал медленный и постепенный момент спада напряжения. И уже полное успокоение и, я бы сказал, какое-то обновление и ликование наступает лишь на земле, когда ты оставил уже самолет.

Следует указать и на то, что после такого случая наступает на несколько дней, какой-то обостренный период повышенного ощущения своего жизнесушествования, окружающей действительности.

Может быть не к месту задан и такой наивный вопрос, — "А как ты сильно испугался?"

— Я, пожалуй, и не смог бы ответить точно на такой вопрос, так как действительно не знаю, не заметил, не успел подумать над тем – испугался я или нет и сильно или не сильно испугался. Испуг, как естественное явление, наверное, существует, но совсем не о том думает летчик в аварийной ситуации. Образно говоря, он мечется как тигр, только что посаженный в клетку. Летчик героически борется за новый самолет, за жизнь людей и за свою собственную жизнь, которую он совсем не склонен выдвигать на первое место, и совсем не похоже, при этом, и не заметно, что он испугался.

Говорят, что бывает и по-другому, что в минуты опасности, на человека нападает страшная апатия и безразличие. Он как бы окаменел и не может ни мыслить, ни действовать.

Говорят так-же, что бывают случаи панических, бессмысленных и беспорядочных действий в минуты опасности.

Но то все, только говорят. Я лично не могу подтвердить ни одного подобного случая.

Ну, а что же далее после очередного и серьезного случая? А далее, постепенное успокоение и в общем-то вроде ничего особенного и не было. Урок на будущее, и даже более того самоудовлетворение и самоуважение за то, что удалось, и ты оказался способным на успешный выход из такого критического положения. Вот, что далее!

Я хочу отступить несколько в сторону и уделить внимание вопросу оплаты за летные испытания, который почему-то стал приобретать некоторый деликатный смысл. Плата за летные испытания является равной за равный труд, и на этот счет не может быть иного мнения. А раз труд был очень высоким и сложным, то и плата должно быть соответственно высокой.

Мы живем пока еще в таких условиях, когда наш труд еще не может полностью базироваться лишь на моральной основе. Существует еще и принцип материальной заинтересованности.

Можно с полным основанием утверждать, что летчик-испытатель является, в определенном смысле, незаурядным человеком.

Его труд – "одна из наиболее сложных форм деятельности человека, требующая очень большого участия в нем мышления, воли и внимания". Для такого труда нужны определенные физиологические совершенства и, может быть, даже талант. Большая доля риска, если не постоянный и беспрерывный риск и опасность, на которые необходимо сознательно идти.

Летчики-испытатели прекрасно все это знают и поэтому справедливо считают, что высокая оплата их труда вполне заслуженна и законна во всех отношениях, в том числе и в моральном отношении. Плата для них не является целью труда, а является следствием труда.

Кроме того, и прежде всего летчики-испытатели свою работу расценивают как служение народу, как работу высоко патриотическую, преданную Родине, науке и прогрессу.

ОШИБКА ПИЛОТА

Из книги Р. и Л. Харст "Ошибка пилота: человеческий фактор".

Изд. "Транспорт", 1986 год

"Очень часто приписывание причины авиационного происшествия, ошибке пилота – явное упрощение проблемы. Причиной многих происшествий является целая серия событий, а не какое-то одно. В связи с этим может возникнуть ситуация, при которой пилот просто не в состоянии справиться с задачей, сложность которой превышает все разумные возможности пилота. В Других обстоятельствах, когда пилот явно совершает ошибку, необходимо задаться вопросом о том, что явилось ее причиной: может быть тому виной неправильная или не должным образом предоставленная информация”.