Зардушт Ализаде - Конец второй республики Страница 20

В пути выяснилось, что Тофиг хорошо знает стихи многих поэтов, в том числе и сидевшего рядом с нами Агамали Садига Эфенди. Последний был польщен и растроган тем, что его стихи народ, в роли которого в данном случае выступал Тофиг, знает наизусть.

Мы подъехали к селу Фахралы. Не доезжая несколько километров до села, нас остановили пузатые, краснощекие и веселые грузинские милиционеры с автоматами. После объяснений нашего провожатого они пропустили нас в село. «Значит, село в осаде» — подумал я. Когда мы въехали в село, перед сельским клубом стояла взволнованная и рассерженная толпа крестьян. Людей пригласили в клуб, объяснили, что из Баку приехали гости. Первым слово предоставили Юсифу Самедоглу.

Юсиф Самедоглу был поразительно похож на своего отца, великого поэта Самеда Вургуна. Когда этот невероятно интеллигентный и деликатный человек поднялся, жители села Фахралы начали бешено аплодировать. Как будто сам Самед явился к ним. Хлопали минут десять. Я подумал о магии имени, о том, что после того, как мы потеряли великого патриота Худу Мамедова, быть может, Юсиф Самедоглы сможет стать лицом НФА, человеком, способным помирить по-большевистски настроенные верха и низы.

Беседа прошла очень успешно. По мере того, как мы выступали, страх и опасения улетучивались. Когда мы спросили, кто выдвигает требование об автономии для азербайджанцев Грузии, крестьяне очень удивились. Они не понимали причины окружения села милицией, не осознавали причин напряженности. Как всякие крестьяне, они боялись новшеств, их пугала и новая организация — НФГ. Когда слово взял я, то предложил борчалинцам влиться в ряды НФГ и бороться вместе с грузинами за демократию. Один из крестьян в ярости закричал:

— Под флаг Ноэ Жордании? Никогда!

— Как же ты жил семьдесят лет под флагом Ленина? Какая тебе разница? — удивился я. — Раз грузины хотят жить под флагом Жордании, вливайтесь в ряды НФГ и вместе работайте на будущее Грузии.

— НФГ не принимает в свою организацию негрузин — крикнули мне из зала.

— Как так? — Я был ошеломлен.

Сопровождающий нас грузин объяснил, что по уставу НФГ грузины и негрузины не могут состоять в одной фронтистской организации, но люди негрузинской национальности имеют право создать свою национальную, по этническому признаку, организацию и вступить в НФГ.

«Господи, это же фашизм…» подумал я. Только что я обратился с призывом к братанию с грузинами, и вот тебе на, оказывается, этого нельзя делать из-за сегрегации в НФГ!

И тут я нашелся:

— Прекрасно! Раз лидеры НФГ заняли такую позицию, то из этого можно извлечь выгоду: азербайджанцы Борчалы слабо организованы. Создавайте свои этнические организации и вливайтесь в НФГ. Но боритесь вместе, за одни цели!

Село успокоилось, люди как будто поняли смысл происходящего. Провожали нас очень тепло.

Так, за несколько дней, наша группа объездила почти все большие села Борчалы, райцентры Марнеули и Болниси. Там, в Борчалы, я увидел секретаря райкома партии, грузина, в котором местные жители из-за его ненависти к азербайджанцам, подозревали скрытого армянина, другого секретаря райкома партии, азербайджанца, который был полностью растерян и производил впечатления безвольного и жалкого человека. «Боже, какие у тебя кадры, моя партия, как ты деградировала…» думал я с печалью. В кабинетах окаменевшие лица, опутанные ворохом инструкций и рекомендаций. «Как бы чего не вышло» — таков был девиз этих руководителей.

После успешного завершения нашей работы в Борчалы грузинские коллеги устроили банкет в Тбилиси. Произносились тосты. Сказал тост и Абульфаз Алиев. Я слушал его корявую и бедную содержанием речь и думал о том, как легко люди поддаются магии примитивных лозунгов.

В ВИЦ НФА уже началась подготовка к проведению учредительной конференции. Проекты основных документов были разработаны и согласованы, события в СССР и республике требовали легитимизации НФА. В Тбилиси мы видели, как учрежденная организация способна аккумулировать вокруг себя большую людскую массу. Вот почему Кордсовет все чаще и чаще обсуждал состав правления, меджлиса и кандидатуру председателя. По уставу, который много раз и горячо обсуждался в ВИЦ и Кордсовете, пост председателя предусматривался, но только с представительскими функциями. Именно это все время подчеркивала Лейла Юнусова, каждый раз говоря, что «Председатель НФА — всего лишь английская королева». Эту точку зрения поддерживало большинство. А Тофиг Гасымов был за то, чтобы у НФА вообще не было председателя. «Ребята, я знаю наш народ. Поставьте на это место любого человека, дайте ему самые минимальные полномочия. Но наш царелюбивый народ очень быстро сделает его своим кумиром и посадит на свою голову. Пусть будет коллективное руководство».

Хикмет Гаджизаде, большой поклонник демократии, упор делал на разделение властных функций: конференция или съезд — как источник важных решений, основополагающих документов и легитимизации управляющих структур, меджлис — как парламент с меньшими законодательными полномочиями, правление как правительство и председатель, представляющий эти решения обществу и внешнему миру. Я лично поддерживал необходимость поста председателя НФА, но настаивал на том, что этим человеком должен быть избран известный в республике уважаемый, высоконравственный и патриотичный человек. Когда начались обсуждения конкретной кандидатуры, Иса предложил академика Зию Буниядова, директора Института востоковедения. Академик Буниядов был в действительности одним из самых известных людей Азербайджана. Его популярность еще больше возросла после начала карабахского конфликта. Я подозревал, что эта кандидатура была подсказана Исе Везировым. Хотя директор благоволил к Исе, но, зная непростой характер нашего директора, Иса не стал бы самостоятельно рекомендовать его в председатели НФА, задуманной, как демократическая организация. Зия Буниядов был личностью яркой, но авторитарной до предела, а в какие то моменты и необузданной. В нем слишком часто просыпался командир штрафной роты, идущей на прорыв линии обороны противника. Хотя в 1989 году он стал близок к Везирову, ибо везде поносил Гейдара Алиева, однако ни Тофиг, ни Лейла, ни я не желали видеть Зию Буниядова председателем НФА.

Несколько раз Иса упорно ставил на обсуждение эту кандидатуру. Было понятно, что Буниядов, будучи избран, не будет считаться ни с каким разделением полномочий, а всем членам ВИЦ, если они останутся в НФА при Буниядове, придется уповать на посреднические милости Исы, имевшего хорошие связи с академиком. Как бы то ни было, Тофигу, Лейле и мне удалось окончательно похоронить надежду Исы на то, чтобы посадить Буниядова на пост председателя демократического движения Азербайджана. Я еще раз сорвал закулисную попытку Везирова взять под контроль НФА и сделать его одной из ведомых КПСС организаций.

Я предложил в председатели НФА Исмаила Шыхлы. Это был одним из уважаемых и добропорядочных деятелей культуры Азербайджана. Иса упорно отрицал эту кандидатуру, утверждая, что председатель НФА должен будет часто выезжать в районы, а Шыхлы — не молод и не здоров. Против этого аргумента я не находил доводов, разве что указывал на то, что повседневной деятельностью председатель НФА заниматься не обязан, ему достаточно представлять организацию. Этот мой довод Иса разбивал тем, что здоровый и деятельный председатель все же лучше старого и не совсем здорового.

Я отступился от кандидатуры Исмаила Шыхлы и предложил обсудить Юсифа Самедоглу. Тут аргументы Исы иссякли. Он не мог ничего сказать против этой кандидатуры. Не старый. Знаменитый, правда, больше из-за своего великого отца. Автор модного и очень актуального романа «День казни». Имеет высокий статус в обществе. Человек либеральных взглядов. Толерантный. Имеет выигрышную внешность. Хотя и не оратор, но по Уставу это и не очень требуется. Знаком со многими деятелями культуры союзных республик. Я утверждал, что его имя, где-то ассоциирующееся с понятием «советская официальная культура», притянет к НФА в общем-то осторожную и не склонную к конфронтации с властями азербайджанскую интеллигенцию. Если же в НФА придет интеллигенция, Фронт станет умеренной и эволюционной организацией, действующей в русле закона, мирными средствами.

Неожиданно Иса предложил обсудить кандидатуру Абульфаза Алиева. Для нас это предложение действительно было неожиданным, ибо с тем миром идей, который был заложен в основу программы НФА, эта кандидатура совершенно не увязывалась. Фронт нами мыслился не как националистическая, а демократическая организация. Фронт должен был объединять и защищать сторонников реформ общества. Абульфаз Алиев сам нуждался в защите. Кроме того, его тюремное прошлое неизбежно стало бы отпугивать людей умеренных, не склонных к конфронтации с властью. К тому же мы недостаточно его знали. Он больше отмалчивался, не высказывал своего мнения, как будто все время чего-то выжидал. Все эти мысли я высказал вслух Кордсовету в присутствии самого Абульфаза Алиева. И тут Лейла Юнусова добавила, что не верит в толерантность Абульфаз бея. Сумеет ли он остаться в рамках той весьма скромной роли, которую отводит Устав НФА персоне председателя? Тут Абульфаз Алиев не выдержал и почти взмолился: «Лейла ханум, если даже вы поставите меня в угол как метлу, я буду там стоять». Все это восприняли как шутку умудренного жизнью диссидента с девчонкой, не имеющей за душой никакого жизненного опыта, кроме академических коридоров. Но эти слова еще больше насторожили меня. «Оказывается, скромный Абульфаз бей готов пойти на все, лишь бы стать председателем! Не такой он скромный, каким он пытается казаться…»