Павел Хлебников - Разговор с варваром Страница 20

Главная беда России XX века заключается в том, что са­мое важное для народа и государства было отброшено в ка­тегорию «социальная сфера». А ведь основную задачу Руси можно определить всего одним словом – материнство. Ру­си нужно, чтобы русские женщины рожали множество здо­ровых детей. Все остальное – это способствующие эле­менты: уровень жизни, инфляция, снабжение рабочими ме­стами, технология и наука, производство, налаживание го­сударственного аппарата, культура, оборона, здравоохра­нение, окружающая среда, архитектура, образование. Все это должно стоять на службе русского материнства.

Не люди для государства существуют, а государство для людей.

[ПХ] Как вы считаете, то, что у русских такие крошеч­ные семьи, часто только один ребенок, отражает­ся на силе характера и духовном развитии русско­го человека?

[Х-АН] Безусловно, отражается. Не имея в семье, скажем, хотя бы одного брата, человек не чувствует опоры, он не чувствует спины, не чувствует плеча. Он растет одиноким. Во многих русских семьях только муж и жена. А чеченцы растут в больших семьях: у нас же семья кровно-родственная. Помимо братьев, есть и двоюродные, и троюродные братья – все вместе жи­вут. И это сила. То есть человек всегда растет полно­ценным. Он знает, что он достойная личность и ни­когда не может быть, чтобы с ним что-то сделали.

[ПХ] Во многих семьях, и русских и европейских, люди очень мало общаются со своими двоюродными и троюродными родственниками...

[Х-АН] Да, современный человек растет одиноким. Но я хочу сказать, что русские сами еще недавно жили этой кровно-родственной жизнью. Поэтому в них этот дух генетически заложен; он так долго закла­дывался, что он все еще присутствует, он еще не весь выветрился, по крайней мере по сравнению с западными людьми, которые уже давно оторваны от кровного родства.

[ПХ]Если так, то почему тогда русские все же такие маленькие семьи заводят?

[Х-АН] Сегодня русские тоже приобщились к той же ци­вилизации, пытаются быть более цивилизованны­ми. Затем, есть чисто экономические моменты – то) есть городской образ жизни, квартирные усло­вия, которые заставляют многих считать, что один ребенок достаточно. Может быть, родители и хотели бы больше, но считают, что это было бы слишком обременительно. И потом, конечно, ре­лигиозность потеряна. Вот такое состояние. А так, сами по себе, чисто генетически, русские еще недалеко оторвались от кровного родства.

Один почтенный американский господин впервые за много лет навестил Москву.

«Не было пожилых людей, – поделился он со мной сво­ими впечатлениями. – Шли приготовления ко Дню Победы, и везде старики с медалями на всю грудь, но, кроме них, я не видел больше никаких пожилых людей. Они что – уехали ку­да-то?»

На самом деле – погибли. Их настигла волна смертности, унесшая миллионы русских людей в 1990-е годы. Без пенсии, без сбережений, без медицины, без правильного питания, без всякого внимания – у них отняли все, они оказались в усло­виях самой дикой Африки. Естественно, многие умерли рань­ше отведенного им срока. Их осталось ничтожное количество.

Смертность старшего поколения в 1990-е годы можно от­следить по официальной статистике. С 1990 года, когда либе­ральные «реформы» бросили население в нищету, по 1994 год уровень смертности вырос на 27% среди женщин и 53% среди мужчин. Средняя продолжительность жизни снизилась для женщин от 74 лет до 71 года, для мужчин – от 64 до 58 лет. Та кой взрыв смертности обычно наблюдается очень редко, лишь в условиях войны, массовой голодовки или какой-то катастро­фической эпидемии. Но в России в 1990-е годы ничего такого не было. Страна просто превратилась в самые настоящие джун­гли, а, как известно, закон джунглей гласит: физически слабые обречены на смерть. Все, кто не укрылся за стеклами своих «мерседесов», видели этих жалких старушек, просящих милос­тыню на улице, этих старичков, валяющихся в канаве, этих до­стойных пенсионеров в обветшалой одежде, аккуратно копаю­щихся в мусорном баке в поисках хоть чего-то съедобного.

Эти смерти лежат на совести Бориса Ельцина, так же как де­сятки миллионов голодных смертей во время Великого Прыжка Вперед лежат на совести Мао Цзэдуна. Любой национальный вождь может не справиться с задачей, но, если он порядочный человек, он должен уйти со своего поста. Ельцин обязан был подать в отставку в 1995 году, если не раньше. Он этого не сделал и остался руководить развалившейся страной. Думаю, еще долго будут вспоминать его либо как мерзавца, либо как дурака.

А что сказать о других, о тех, кто поддерживал этот гиблый путь, и о тех, кто воспользовался возникшими переменами, раз­богател и дружно отвернулся от всего старого? Они молодые, порывистые, не знающие мудрости, – может быть, от них толь­ко этого и следовало ожидать? На самом деле это – величай­ший грех. Что сказать об обществе, в котором практически все молодое поколение оставляет на погибель своих стариков?

Я считаю, что присутствие бодрых, счастливых пожилых лю­дей на улицах – самый яркий показатель здоровья общества.

[ПХ] Есть ли разница между русскими и чеченцами в отношении к старшему поколению? Что вы на­блюдали в бандитской среде, например?

[Х-АН]Во-первых, никакой чеченец не будет уступать обычному взрослому русскому. Но когда стоит очень большой взрослый, старик скажем, тогда это каждый чеченец чувствует и, естественно, он отдает ему дань, и уступит, и уважение покажет, и все остальное. Он не будет такие почитания де­лать как чеченскому старейшему, но внимание как к старику обязательно будет.

А русские этим не живут. Я помню, в студенче­ское время я по привычке уступал старшим одно­курсникам. Но потом увидел, что это ненормально воспринималось, что некоторым русским казалось, что я либо от слабости уступаю, либо по какой-то другой причине. Вот эта ментальность – почитать старшего – она не срабатывает у русских.

[ПХ]У русских совсем отсутствует уважение к стар­шим?

[Х-АН]Да, у них отсутствует. Когда чеченцы сталкивают­ся со стариками – хотя бы в зоне, в лагере, – есть грань, которую они чисто психологически не могут переступить; даже если старик не чеченец, ты все равно должен ему внимание уделить.

[ПХ]То, что молодые русские непочтительно относят­ся к старшим, ослабило их дух?

[Х-АН]Конечно, это очень сильно ослабляет. Таким об­разом молодые теряют самоуважение. Потому что ты еще молодой, ты должен думать о том, что ты тоже будешь стариком. И вот если этот человек, который, уже будучи молодым, не чувствует, что если он был бы стариком и по отношению к нему какой-то молодой мог допустить оскорбление, ему лучше не жить, настолько это неприятно, да­же мысль об этом: что тебя могут не почитать. Че­ловек всегда должен почитать старшего. Это по­читание самого себя. Это твое достоинство. Ты показываешь, что ты из себя представляешь. Да­же, скажем, по отношению к русскому старику ты должен показывать почтение, потому что этим ты сам себе цену определяешь.

Давайте я вам другую параллель приведу: че­ловек, который не уважает отца и мать. Он не за­думывается, что рано или поздно приходит время, когда его дети так же его не будут уважать и почи­тать. И он это потерпит. Но тот человек, который понимает, что сам он это не потерпел бы, начина­ет относиться к отцу и матери так, как он хотел бы, чтобы к нему относились его дети. Он так бу­дет воспитывать своих детей и такой пример сво­им детям показывать, как надо почитать своих ро­дителей.

[ПХ]Когда вы видите молодого человека, который гру­бо относится к какому-то старику, что вы можете сказать по поводу характера этого человека?

[Х-АН]Во-первых, когда я вижу, что кто-то себе позволя­ет оскорбить старшего, я абсолютно не сомнева­юсь, что я этого человека могу запросто унизить. И можно смело унижать, он это все проглотит. А раз он все это проглотит, я знаю, что он не пойдетдо конца, он не готов идти за дело чести на смерть. Потому что он честь не понимает. И ты знаешь, что он психологически тебе все равно уступит, и ты все равно его раздавишь психологически. И ты можешь смело на него идти, и он тебе уступит, потому что у него низкая самооценка.

[ПХ]Почему вы уверены, что у него низкая самооцен­ка? Может, это просто юная порывистость?

[Х-АН]Я могу быть уверен, что у него нету представле­ния о чести, потому что, если у него чувство соб­ственного достоинства было бы на высоком уров­не, он себя поставил бы в положение другого, он почувствовал бы себя на много лет вперед.

[ПХ]Вероятно, этот человек живет сегодняшним днем? Он себе говорит: я молодой, я сильный, я боль­шой. А вот передо мной искалеченный какой-то старикашка, и я могу с ним грубо обращаться.

[Х-АН]Правильно. Он живет сегодня. Он хочет быть та­ким сильным. И вдруг ему попадается другой силь­ный, более сильный человек. И тогда он уступает ему. То есть ему попадается человек, который гово­рит: или бой насмерть, или уступи. И он знает на сто процентов, что человек, который говорит это, действительно пойдет на смерть. Он видит это, чи­сто психологически это чувствует. И вот выбор. И здесь он ломается. Это мне много раз в жизни при­ходилось делать, и никогда осечки не было.