Вальтер Гёрлиц - Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945 Страница 20

Тремя годами ранее произошло событие, которое в некотором роде должно было оказать влияние на будущее. В политику неожиданно ринулась такая впечатляющая личность, как генерал фон Роон. В то время генерал командовал 14-й пехотной дивизией, расположенной в Дюссельдорфе. Это был человек-гора, темноглазый, с кустистыми бровями и вызывающе вздернутыми кверху усами; типичный прусский сержант. Он сам любил называть себя «королевским сержантом». Однако другие, умышленно стараясь провести различие между ним и остальными членами его семьи, называли его «негодяй Роон».

В 1858 году Роон создал документ под названием «Конституция Отечества». Этот любопытный документ предусматривал трехлетний срок службы, увеличение численности армии и слияние подразделений, в которые входили молодые члены ландвера, с основной армией.

Этот документ привлек внимание Вильгельма, в то время еще принца-регента, и в результате в 1859 году Роон оказался на посту военного министра. Теперь Роон стал высказываться еще более решительно. Армия, считал он, является профессиональной школой аристократии, и во главе ее, естественно, должен стоять король. Роон был в основном озабочен тем, чтобы, как он любил говорить, «в путанице конституционных идей» сохранить позицию монарха в качестве Верховного главнокомандующего. Нет ничего удивительного, что Вальдек, лидер прогрессистов, имел прямо противоположное мнение.

В 1861 году, помимо вступления на престол Вильгельма, произошел еще ряд интересных событий. В июле студент русско-германского происхождения предпринял неудачную попытку покушения на прусского монарха в Баден-Бадене. Мантейфель бросил вызов члену парламента Твестену, который сравнил Майтенфеля со всесильным австрийским генералом, в значительной степени ответственным за недавние беды, постигшие Австрию. В гуще событий неизменными оставались лишь парламент и Роон. Первый по-прежнему отказывался утвердить увеличение расходной сметы на армию, второй продолжал оставаться военным министром.

Хотя внешне все обстояло относительно спокойно, Мантейфель и Роон были уверены, что их противники из парламента в один прекрасный день выйдут с призывами на улицы. Роон считал, что непременно будет предпринята попытка революции. По мнению Мантейфеля, пробил час, когда следовало принять меры по предупреждению возможной попытки. В результате был создан план военного coup d'etat[10], направленный против парламента.

Генерал фон Гаертринген получил приказ разработать детальный план наступления на Берлин. Любопытный факт. Когда план наступления был готов, Генеральный штаб начал препятствовать его выполнению. Десятью годами раньше подобный поворот событий был просто невозможен.

Данный план предусматривал захват Берлина войском численностью около тридцати пяти тысяч человек. Они должны были занять укрепленную позицию у дворца, расположенного в центре города, и ждать подхода воинских подразделений из других частей страны; между дворцом и казармами была установлена телеграфная связь. В случае сопротивления со стороны масс перед захватом следовало провести артиллерийский обстрел. Командующие в Штеттине, Бреслау и Кенигсберге получили секретные приказы, содержавшие план, с указанием: вскрыть конверты после получения телеграфной шифрограммы.

Руководить смелым предприятием Мантейфель и Роон доверили старому фельдмаршалу Врангелю. Король, ознакомившись с планом операции, лично подписал секретные приказы. Позже, когда король потерял самообладание и вновь заговорил об отречении, произошел интересный случай с фельдмаршалом Блюхером, который заявил, что не может идти речи об отречении. Секретные приказы угрожают военным судом любому офицеру, идущему на уступки народу. Король не может предстать перед военным судом, но перед Божьим судом предстает даже король.

В данный момент король решил, что у него нет оснований опасаться Страшного суда. План избавления от парламента насильственным путем допускал, что парламент обратится к массам с призывом выйти на улицы. К сожалению, парламенту этого не удалось. Лассаль, который весной 1862 года предпринял первую попытку формирования социал-демократической рабочей партии, посоветовал прогрессивным лидерам прибегнуть к пассивному сопротивлению и отказаться от какого-либо сотрудничества с государством. Прогрессисты, конечно, догадывались, что армия только и ждет момента, когда они нарушат закон, чтобы тут же решительно вцепиться в букву закона. Таким образом, борьба свелась к парламентским дискуссиям, и 6 марта 1862 года Адольф Хаген вышел с требованием составить перечень всех расходных статей, в том числе и ассигнования на армию.

Парламент был распущен. Либеральные министры уволены. Однако в результате новых выборов вновь победило прогрессивное большинство. В соответствии с действующими правилами Мольтке с галереи наблюдал за парламентскими сессиями, чтобы «посмотреть на тех, кто, по мнению народа, будет руководить лучше, чем его величество». 25 сентября парламент принял решение запретить расходовать средства на реформирование армии. Король вновь вернулся к мысли о сложении полномочий. Мантейфель и Роон опять носились с идеей о coup d'etat. Но в этот момент в роли спасителя выступил человек, обладавший острым умом и в то время занимавший должность прусского посла во Франции. Им был Отто фон Бисмарк.

Бисмарк был достаточно проницателен, чтобы распознать слабость прогрессистов. С полной уверенностью он сказал, что будет поддерживать проведение реформирования армии. Он выполнил данное обещание, подчеркнув, что обстоятельства вынуждают его признать необходимость расходов на армию и он готов пренебречь формальным конституционным одобрением.

3 сентября он произнес знаменитую речь, в которой заявил, что насущные вопросы не были улажены, поскольку в 1848–1849 годах люди думали о речах и парламентских резолюциях, а не о крови и непреклонности. Не самое удачное из его высказываний. Позже он старался объяснить, что имел в виду. Возможно потому, что он сказал именно то, что имел в виду.

Секретные приказы оставались в силе до 1864 года и не изымались до окончания датской войны. События приняли новый оборот. Появился великий триумвират – Бисмарк, Мольтке, Роон.

До 1862 года Мольтке испытал все неудобства нахождения во властном вакууме, и вполне естественно, что новые армейские законы должны были вызвать у него чувство облегчения. Текущие планы 1857–1858 годов предусматривали создание стратегических укреплений; Франция открыто демонстрировала враждебность по отношению к Пруссии.

Когда в 1859 году во время франко-австрийской войны в Италии появилась реальная угроза войны с Францией, фон Бонин, военный министр, одним из первых признавший Мольтке, выяснил его точку зрения и, как бы между прочим, распорядился, чтобы начальник штаба в дальнейшем отчитывался непосредственно перед ним, минуя каналы главного военного департамента. В данном случае Мольтке был на стороне Австрии. В конечном итоге Пруссия провела мобилизацию и штабные переговоры с Саксонией и Ганновером. Сомнительно, чтобы Мольтке воспринимал опасность с особым энтузиазмом.

Сложившаяся ситуация заставила Мольтке пересмотреть планы развертывания на западе. Результаты его соображений особенно интересны, поскольку теперь он считал, что Голландия и Бельгия примут участие в любой будущей войне с Францией на той или другой стороне. Если это произойдет, то Мольтке планировал двинуться через Бельгию к бассейну Сены и нанести удар по Парижу. Он предвосхитил план, впоследствии разработанный Шлифеном и оказавший серьезное влияние на историю человечества. Однако Мольтке не собирался осуществлять этот план, если Бельгия не пожелает вступить в войну.

Одно совершенно ясно. Мольтке не давал покоя извечный немецкий вопрос и в страшных снах представлялась перспектива войны с Францией. Мольтке предвидел, что Франция обязательно отреагирует на внезапное сосредоточение германских сил в Центральной Европе. Ко всему прочему война в Италии тоже усилила напряженность. Проникновение Франции на «романские территории» вполне могло возбудить у французов аппетит. Так почему бы им было не захватить Рейн? Что бы произошло, если бы Франция смогла договориться с другой державой? В конце концов, Наполеон способен нажить капитал и в случае трехстороннего конфликта.

Чем больше Мольтке рассуждал на эту тему, тем мрачнее становился. В меморандуме, написанном в конце 1859-го – начале 1960 года, он в красках рисует картину возможного объединения романских и славянских народов, то есть Франции и России, против германской Центральной Европы, хотя и не верил, что скоро наступит время для такой «битвы титанов». В 1862 году возросла его уверенность в могуществе Пруссии, и, когда в том же году Пруссия с целью восстановления правопорядка вмешалась в дела Гессен-Касселя и нависла угроза австро-баварско-французской коалиции, Мольтке был за принятие решительных мер в духе Фридриха Великого. К счастью, во всяком случае, в данной ситуации, благодаря благоразумию Бисмарка удалось избежать крайних мер.