Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи Страница 20

После съезда Московский университет провел в январе 1902 года большое собрание в актовом зале. Из окна студенты выдвинули красный флаг и приняли политическую резолюцию, разбрасывали листовки. Трепов окружил университет войсками. В полночь, после безуспешных требований полиции к студентам разойтись, жандармы выломали двери, арестовали тысячу человек и между рядами полицейских отвели их в Манеж, отделив мужчин от женщин, считая, что без женщин, мужчины менее агрессивны. Студентов переписали и отправили в Бутырскую тюрьму, где они отказались даже разговаривать с администрацией, сожгли матрасы и подушки, выставив их в окна Бутырки, и об этом опять говорила вся империя.

Предвзятое следствие многих исключенных студентов надолго сослали без суда в Сибирь, выселили из Москвы в другие города. Все общество в один голос говорило, что наказание не соответствовало вине, следствие проведено наспех и без улик. В империи начала ХХ века повсюду стали чувствоваться нервная приподнятость. 9 февраля 1902 года курсистка Алларт в упор стреляла в генерала Трепова, но револьвер дал осечку, через несколько дней акцизный чиновник покушался на него с ножом. Впоследствии в Д. Трепова на Николаевском вокзале Москвы дважды стрелял студент А. Полторацкий, впоследствии казненный за попытку к бегству. Когда Трепова перевели в Петербург, сначала на должность обер-полицмейстера, а потом дворцового коменданта, боевая группа опять охотилась за ним сначала устроив целую облаву на Большой Морской улице, но его спасла несусветная охрана, а потом проникла в царский парк Петергофа, Трепова не нашла и пристрелила генерала-адъютанта и московского генерал-губернатора А. Козлова. Самодержавие в начале ХХ столетия по обычаю оказалось не готово к борьбе с массовым революционным движением. Инакомыслящих в монархии по привычке называли нигилистами и анархистами.

Анархизм, по-гречески «безвластие», в середине XIX века в Европе и быстро распространился в Швейцарии, Австрии, Франции, Италии, Нидерландах, Испании, Португалии, Латинской Америке. Идеологами анархизма стали М. Штирнер в Германии, П. Прудон во Франции, М. Бакунин и П. Кропоткин в России. Анархизм имел разные виды и оттенки, но всегда отрицал любую государственную власть и проповедовал абсолютную свободу личности. Идеологи выработали четкое определение своего учения: анархизм – учение о безгосударственном обществе, в котором нет принуждения, а отношения людей основаны на добровольном договоре. Анархизм должен уничтожить государство и на его развалинах построить идеальное анархическое общество. Анархизм отрицает любую власть, включая власть, включая власть большинства над меньшинством, которое может большинству не подчиняться.

Главным идеологом индивидуалистического анархизма, для которого главным считается только воля человека, его «я», не признающая ни каких норм, был немец Макс Штирнер (1806 – 1856). Он считал, что «я» все позволено и написал работу «Единственный и его достояние» где и высказался от души: «Добро, как и зло, для меня лишены всякого смысла. Мое дело ни есть ни божье, ни человеческое, ни истинное, ни доброе, ни правое, ни свободное, а только мое. Оно не всеобщее, оно единственное, как один Я. Для меня нет ничего выше меня, и не надо меня уговаривать пожертвовать своими интересами ради интересов государства. Напротив, я определяю войну всякому государству, даже самому демократическому. Если даже просто представить себе, что народная воля действительно представляет волю всех остальных личностей, «коллективную волю», то это ничего не меняет». Штирнер считал возможным только «союз эгоистов».

Француз Пьер Прудон (1809–1865) проповедовал теорию взаимных услуг. В книге «Основная идея революции XIX века» он писал: «Идея договора исключает идею господства. Где нет соглашения, там судейским креслам нет места ни преступлению, ни проступкам. Пока я не хотел этого закона, пока я на него не соглашался, не голосовал за него, не подписывал его, до тех пор он меня не обязывает и для меня не существует».

Немецкий философ Ницше (1844–1900) проповедовал индивидуалистический анархизм и создал теорию «сверхчеловека», высшей породы людей, для которых все человечество только пьедестал, удобрение.

Мыслитель и анархист француз Элизе Реклю (1830–1905) в Берлине участвовал в европейской революции 1848 года, странствовал по Англии, Северной и Центральной Америке, как великолепный ученый географ приобрел авторитет в европейских ученых кругах. После франко-прусской войны 1870 года Реклю воевал за Парижскую коммуну, был изгнан из Франции и стал одним из апологетов анархизма. С большой силой убеждения он писал, что «мы, анархисты, потому что не признаем над собой никаких господ! Нравственность в свободе!»

Реклю называл революцию оплодотворением мирного исторического развития и создал ее теорию, где революция – предшественница и продолжательница эволюции, и ее неизбежное последствие. Чтобы достичь социальной справедливости, угнетенные должны сами добиться своих прав и вернуть себе все, что раньше у них было отнято насилием. Только тогда правда воцарится на земле, только тогда люди будут свободны, счастливы и равны.

Работа Элизе Реклю 1880 года «Эволюция, революция и анархический идеал» почти сразу же была переведена с французского на итальянский, испанский, португальский, немецкий, английский, чешский, румынский и русский языки:

«Все те, кто думает, что мир и спокойствие, в противоположность войне и насилиям, отличают эволюцию от революции, этим только доказывают сове невежество. Революции могут осуществляться и мирным путем, как следствие неожиданной перемены общественных условий, влекущей за собой изменение интересов. С другой стороны, эволюция может быть мучительной, прерываться частыми войнами и преследованиями.

Если река встречает на своем пути какое-нибудь препятствие, вода, собираясь выше его, постепенно образует озеро. Но внезапно вода проникает через плотину и падение одного камня разом решает все дело. Преграда быстро уносится и озеро снова быстро превращается в реку. Так совершаются революции. Если революция всегда является позже эволюции, то причина этому заключается в сопротивлении среды. Новое явление может осуществиться только силой, которая должна быть тем могущественнее, чем большее сопротивление. Когда старые формы организма, слишком определенные, становятся недостаточными, жизнь делает скачок, чтобы осуществиться в новом виде и совершается революция.

Революция не всегда знаменует собой прогресс, точно так же, как эволюция не всегда ведет к справедливости. Все меняется в вечном движении природы. Застой невозможен. Движение в том или другом направлении неизбежно.

Главная причина упадка всегда лежит в самом общественном строе, когда одна часть общества господствует над другой, когда земля, капиталы, власть, образование, почести принадлежат одному лицу или избранной аристократии. С той минуты, когда невежественная толпа уже не находит в себе сил, чтобы восстать против монополии ничтожной кучки людей – народ фактически умирает и его исчезновение есть только вопрос времени. Грозная чума приходит, чтобы смести с лица земли бесполезный сброд людей, не знающий свободы.

Нет событий, в которых нельзя было бы наблюдать одновременно признаков смерти и обновления. Разрушение чудовищной Римской империи было, конечно, великим облегчением для всех угнетенных. Но наука, промышленность погибли или спрятались, статуи были разбиты, библиотеки сожжены. Народы отреклись от знаний, оставленных им в наследство. Старый деспотизм сменился еще худшим.

Может случиться, что какой-нибудь хороший король или великодушный министр, чиновник-филантроп, добродетельный деспот, употребит всю свою власть на пользу народа, предпримет ряд мер, полезных для всех, отметит тяжелый закон, вступится за угнетенных, чтобы наказать притеснителей, но это почти невозможно. Великие мира сего всегда окружены людьми, заинтересованными в том, чтобы показать им все в ложном свете, и имеющими возможность злоупотреблять своим положением. Несмотря на добрые намерения, все распоряжения добрых деспотов приводят к плохим результатам, так как уже с самого начала они отклоняются от цели, под влиянием настроений, капризов, колебаний, заблуждений и ошибок исполнителей. Хороший поступок суверена бывает вызван давлением общественного мнения и волей народа.

Инициатива всех повелителей – очень призрачна; они уступают давлению. Тех, кто подписывает закон и получает за него хвалы в истории, на самом деле лишь регистрирует решения народа, своего истинного господина.

Революции всегда имели двоякое действие. Можно сказать, что история во всех случаях показывает лицо и изнанку. Совсем через немного лет после Великой Французской революции злодеяния стали совершаться во имя свободы, равенства и братства. Одного крика «революция» недостаточно, чтобы мы немедленно пошли за тем, кто умеет нас увлечь. Разъяренный бык набрасывается на красную тряпку, а народ, всегда находившийся под гнетом, яростно бросается на первого встречного, которого ему укажут. Революция, направленная против властителя или угнетающего режима, всегда хороша; но если она породит новый деспотизм, то можно спросить себя, не лучше ли было бы ее направить иначе.