Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» № 12 за 2003 год Страница 20

– Только, Роберт Людовигович, вы уж, пожалуйста, время от времени напоминайте нам о принятом решении, подталкивайте нас. А то ведь, сами понимаете, без напоминаний оно заглохнет.

Вернувшись на работу, Бартини безнадежно протянул ждавшим его рулон с материалами к докладу:

– Эти – в архив, на самую верхнюю полку. Они едва ли скоро понадобятся…

Все же через пару месяцев он спросил министра авиапрома П.В. Дементьева, тоже участника совещания у Устинова, что сдвинулось с тех пор в МАПе. Министр с трудом вспомнил, о чем идет речь, и поманил Бартини к окну:

– Ты ведь знаешь, Роберт, меня возит «ЗИМ». Тебя, я знаю, – «Волга». Вон кто-то приехал к нам, вылезает из «Москвича». А вон те, – министр ткнул пальцем в прохожих на улице, – те ездят на собственных … или, кому из них угодно, шлепают пешедралами… Ну и хрен с ними!

Имевшие дела с Дементьевым догадаются, что пешедралов он припечатал куда крепче.

Бартини крепкий язык понимал, но пользовался им редко и не при всех. Он и во многом другом отличался от больших начальников. Например, не открывал в министерстве двери, что называется, ногой. Стучался: разрешите? Разрешали, обнаглев, не всегда. Сотрудник авиапрома, кавказец, не выдержал такого и наорал, было дело, на замминистра, некоего Михайлова:

– Вы что же делаете?! К вам гений приехал, а вы его… Знаете, есть такой глагол: вымирать? На русском он непереходный, а у нас – переходный. Вот я вам и скажу покавказски: вы здесь Бартини «вымираете»!

«Вымирали» Бартини частенько, в том числе и уже освобожденного и снова назначенного главным конструктором. Не в Москве, где он до ареста был уже главным, а в Таганроге. В Москве жить ему еще 5 лет было запрещено. На «свободе» он спроектировал, в частности, магистральный транспортный Т-117, невиданной вместимости, а размеров – обычных для двухдвигательной машины. Но изобретение мастера осталось лишь в проекте. Кто же загубил Т-117?

В те годы бомбардировщики оставались в основном поршневыми – эпоха реактивных только начиналась. Это было видно и некоторым конструкторам, и крупным военным, но только, к сожалению, не Сталину.

Между тем в СССР большими сериями производились очень хорошие поршневые двигатели АШ-73, ставившиеся, в частности, на тяжелые бомбардировщики Ту-4. Жалко было прекращать налаженное производство АШ-73 из-за перехода на реактивные. Поршневым двигателям предстояло долго еще стоять на транспортных самолетах. Бартини это учел и все рассчитал.

Когда опытный Т-117 уже построили процентов на 80, у Сталина состоялось совещание. Доложил ему про Т-117 главком ВВС К.А. Вершинин, упомянув и АШ-73. Не знал, что генералиссимуса успели предостеречь: мол, Бартини – о ужас! – покушается на моторы, применяемые на бомбардировщиках!

– Вам что нужнее (Вершинину) – бомбардировщики или транспортники?

На «прямой» вопрос Сталина ответ мог быть только абсолютно «прямым»:

– Бомбардировщики…

Так, в 1948 году ОКБ Бартини в Таганроге закрыли, а опытный Т-117 пустили на металлолом. Бартини же отправили заведовать отделом в Новосибирск, в НИИ. Да вслед еще присовокупили начальнику этого НИИ устно:

– Вы там проследите, чтобы он вам какой-нибудь самолет не нарисовал!

Когда у Бартини отнимали ОКБ, что случалось неоднократно, он, по всей видимости, не сильно огорченный, тут же поднимался ввысь – в теорию. Печатался в самых элитных изданиях, вплоть до «Докладов Академии наук СССР». Подписывал он такие работы как Роберто Орос ди Бартини. Видно, не забывал свое баронство. А милостиво сохранявшуюся за ним зарплату почти целиком отдавал на стипендии студентам. Ел он в такие времена в недорогих кафе, рядом с домом. Бывшая его сотрудница, узнав об этом, ахнула и вызвалась ежедневно его обслуживать. Не тут-то было:

– Хватит! Меня 10 лет водили, теперь хочу сам ходить!

В одном своем научном труде он предложил формулу для аналитического определения всех так называемых мировых физических констант. Этих констант десятки: скорость света в пустоте, масса покоя, постоянная Планка… И все они, бесконечные дроби, то и дело уточнялись, но только опытным путем. Не очень надежно, да и дорого.

И получалось, что стройное, прекрасное здание теоретической физики опиралось на недостаточно прочный фундамент. Бартини же предложил формулу, дающую любое число знаков после запятой, чем спровоцировал истерику знаменитого академика: «Не-ет!..» Все остальное – за кадром. А тем временем другой академик, Н.Н. Боголюбов, посоветовал опубликовать работу в рубрике «Письма» в «Журнале экспериментальной и теоретической физики» независимо от строгости ее обоснования. И ее опубликовали. Резонанс был отменный.

Наш Мир мы видим четырехмерным: его длину, ширину и высоту плюс одномерное время, похожее на шнурок, протянутый из прошлого в будущее через настоящее. Бартини же увидел Мир шестимерным, в котором время – трехмерно! Это и привело к формуле для определения мировых констант, что и разозлило именитых ученых.

Однако на «шестимерии» Бартини не остановился. Не знаю, публиковал ли он что-либо про дальнейшее, а устно этим делился. Оказывается, полагал, что Мир имеет бессчетное число измерений; «шестимерие» же – лишь его ближайшее к нам, устойчивое состояние. Из чего следует, что любой из нас может неосознанно, абсолютно ничего не заметив, мгновенно оказаться на любом удалении от Земли, в иной цивилизации. Возможно, в несравненно более развитой, чем наша.

А что? Ведь пользуются же математики любым числом измерений. Только знают ли, догадываются ли, откуда у них такая свобода? Но если земной человек может мгновенно и неосознанно оказаться в иной, дальней, несравненно более развитой цивилизации, значит, и тамошний житель может мгновенно оказаться у нас. Да еще и с поручением от соотечественников. Например, не дать нам вселенски набезобразить, пустить на пыль и себя, и близких, а то и далеких соседей…

Пятьдесят один год прожил Бартини в СССР, почти сорок пять из них был главным конструктором. С ним работали тысячи специалистов («с ним», а «не у него» – он неизменно поправлял при таких оговорках), и он работал с ними. Министры, академики, директора, начальники отделов и цехов, рядовые конструкторы, копировщицы, слесари, летчики – ко всем он относился одинаково уважительно, как к коллегам по единому делу. Чем же в таком созвездии отличается именно главный конструктор? Как найти такого человека и вовремя открыть перед ним дорогу, пока он еще не главный?

Рецептов на этот счет, наверное, еще нет, но есть примеры, вернее, образцы для подражания. В 1974 году Бартини умер и был похоронен на Введенском кладбище в Москве. Привилегированного Новодевичьего, по-видимому, у кого надо было не заслужил. Надгробную речь по указанию МАПа огласил замминистра Михайлов.

Сейчас плита над могилой опасно накренилась: ее опора ослабла. Ремонт же считается невозможным из-за тесноты окружающих сооружений.

P.S. Незадолго до своего ухода Бартини побывал на вернисаже. Он очень интересовался изобразительным искусством. Сам часто рисовал то, чего, скорее всего, никто не видел, однако нельзя утверждать, что этого нет, не было и не могло быть. Как-то он набросал карандашом обелиск – виденную им, кажется, в Лондоне египетскую двадцатиметровую Иглу Клеопатры. А потом так прокомментировал свой набросок: «Известный космогонист Джинс, автор одной из популярных гипотез об образовании нашей планетной системы, подсчитал, что если все время существования живой материи на Земле изобразить в масштабе, в виде этой Иглы, а сверху положить мелкую монетку, то в том же масштабе толщина монетки „изобразит“ время существования человека на Земле. А если на монету положить еще и почтовую марку, то ее толщина представит так называемый исторический период жизни человечества.

Что же тогда остается на долю хотя бы даже и целых исторических глав – инквизиции, татарского ига, эпохи великих географических открытий?.. И уж тем более – на долю отдельного промелькнувшего на Земле создания, какие бы титулы он ни носил… Только это, понятно, свидетельствует не о ничтожестве, скажем, Возрождения или императорского Рима, а только об их месте в череде минувших и предстоящих событий. Как и о нашем месте в череде поколений. Но пока мы живы, от нас зависит, станет ли обелиск выше, наступит ли когда-нибудь Золотой век»…

Игорь Чутко / фото из архива О. Бартини

Традиции: Особенности национального характера, или за что скандинавы любят мороженое

Один норвежский ученый уже много лет проводит эксперимент. Во время лекций, которые он читает в разных странах, просит аудиторию выполнить простое задание – нарисовать карту Европы. В результате он является обладателем нескольких тысяч таких карт, ни одна из которых не похожа на другую, а все вместе – на настоящую географическую Европу. Оказалось, что у каждого народа она, Европа, – своя, и даже очертания ее все воспринимают по-разному.