Юрген Торвальд - Разгром на востоке. Поражение фашистской Германии. 1944-1945 Страница 21

Простой случай перебросил его из штаба адмирала в Либау в порт Гдыни. Когда он прибыл, командир порта был в состоянии полного отупения. С восьми часов утра до двенадцати ночи в его офисе продолжались бурные совещания, в то время как в порту росло и росло наводнение беженцев, которое призывало к действию.

Молодой офицер решил остаться в Гдыне и взять дело в свои руки. Адмирал Бухарди в Либау дал на это разрешение, а несколько дней спустя пришел приказ от адмирала Дёница, назначавший его остаться в заливе Данцига и «в случае необходимости» провести эвакуацию из Восточной и Западной Пруссии через море.

Слова «в случае необходимости» были совершенно напрасны. Было достаточно одного взгляда на отправки с фронтов и из портов Пиллау, Данцига и самой Гдыни, чтобы страдания схватили вас за горло. И если человек также знал, каким слабым был германский военно-морской флот в Балтийском море и какой тоннаж германского торгового флота имелся в запасе, его охватило бы почти отчаяние.

Количество доступных судов было сокращено до минимума. Все немецкие ресурсы были брошены на строительство подводных лодок, в поспешном усилии привести в действие новые электрические лодки типа 21, прежде чем были потеряны базы в Норвегии, прежде чем вся война подводных лодок рухнула из-за отсутствия баз. Стали снова использовать суда, которые давно должны были быть на свалке. Теперь они путешествовали без защиты от мин и с эскортами настолько слабыми, что уже год назад их назвали «простым безумием». Но этому нельзя было помочь.

Этим утром молодой капитан боролся по телефону за некоторые суда, в которых отчаянно нуждался. Он только что возвратился из поездки до Пиллау и Нерунга. Он видел толпы на пирсе Пиллау и обледенелые палубы минных тральщиков, забитые мужчинами, женщинами и детьми, стоящими рядом. У него больше не было иллюзий – его сил не хватит, чтобы спасти их всех. И при этом он не был в состоянии предотвратить бедствия, уже не говоря о том, чтобы создать транспортные условия, которых достойны люди. Но когда вы хотите спасти один-два миллиона человек от смерти (или от разрушения другого вида), вы не можете также думать о тех, кто остается без вашей помощи.

Корветтен-капитан принял драконовские меры. Он сместил всех офицеров, опыт и здоровье которых не подходили для предстоящей задачи, и заменил их моряками, которые хорошо показали себя в трудных ситуациях. Безусловно, он вошел в противоречия с военно-морским Верховным командованием «Восток». Но неизбежный ход событий наделил маленького, неизвестного человека счастливой властью.

Катастрофа разразилась уже 30 января. Она оказалась самым большим бедствием в морских анналах. Она бросила свою тень на многолюдные толпы в портах вдоль балтийского побережья и ударила новым страхом в сердца испуганных беженцев.

В это время в Данциге и Гдыне располагались некоторые подводные части, которые до начала советского наступления были лихорадочно заняты обучением подводных команд. Они были вне сферы юрисдикции молодого командующего. Две из этих кадетских дивизий стояли в Гдыне, две другие – в Данциге. Помимо своих подводных лодок, они имели некоторые целевые суда – разрушители торпедных катеров и большие плавучие казармы «Вильгельм Густлоф», «Ганза», «Гамбург» и «Германия» – все они прежде были пассажирскими лайнерами, и все теперь были окрашены для камуфляжа.

21 января адмирал Дёниц приказал, чтобы четыре кадетские дивизии оставили Гданьский залив и переместились на запад в Любекский залив. Команды, портовые отделения, женский вспомогательный корпус, персонал причалов и как можно больше материальной части должны были быть погружены на большие лайнеры и отвезены на запад с максимальной скоростью. Если грузовое место не было необходимо для подводных частей, то оно передавалось беженцам.

Таким образом, 30 января суда «Ганза», «Гамбург» и «Германия» каждое взяло на борт приблизительно по семь тысяч человек. На борту «Густлофа» были в тот день приблизительно пять тысяч беженцев в дополнение к команде и персоналу подводной школы. Погрузка беженцев происходила частично в хорошем порядке, частично в полном хаосе. Члены высшего общества Данцига и другие люди со связями имели большие возможности, чем остальные беженцы. Невероятные денежные суммы платились за эвакуационные документы и билеты. Царили спекуляция и коррупция, как и в порту Кенигсберга. Женщины пробовали доставить контрабандой своих мужей или сыновей на борт в чемоданах, в коробках или замаскированными под женщин, в то время как патрули Генриха Гиммлера, теперь командующего группой армий «Висла», прочесывали порты и суда в поисках мужчин, которые выглядели пригодными для службы в армии или народной армии.

В полдень четырем судам было предписано одновременно сняться с якоря. Так как подводные флотилии не имели никаких судов эскорта, с молодым корветтен-капитаном было согласовано, что конвой должен быть сформирован от Хелы к вечеру и оттуда сопровождать на запад их будут минные тральщики. Этот план был выполнен для судов «Гамбург», «Германия» и «Ганза». Но «Ганза» получила повреждение неподалеку от Хелы, и отправление конвоя было отсрочено.

Конвой должен был плыть в сравнительно мелких водах около побережья Померании, чтобы уменьшить опасность, исходившую от советских подводных лодок. «Густлоф», водоизмещение которого было больше, чем у других судов, не мог следовать этим маршрутом. Его командир отдал приказ оставить конвой и идти вперед одному на полной скорости. Корветтен-капитан возражал и настаивал на том, чтобы отложить рейс «Густлофа» до тех пор, пока не будет найден эскорт. Но командир «Густлофа» настоял на своих приказах.

Судно оставило Гданьский залив к шести часам вечера, сопровождаемое одним минным тральщиком, который шел на некотором расстоянии впереди.

Медленно шли часы. На верхней палубе наблюдатели смотрели в темноту. В зенитных башнях ветер выл настолько громко, что шум приближающихся самолетов не был слышен. Беженцы, лежа или сидя в каютах, залах, проходах, боролись с морской болезнью, прислушиваясь к звуку двигателей и реву моря.

Днем ранее большинству беженцев дали инструкции, что делать в случае катастрофы. Их попросили не снимать верхнюю одежду. Но многие из них, совращенные теплом на судне, тем не менее разделись и теперь мирно лежали на циновках и матрацах.

Приблизительно в 9.06 внезапный удар встряхнул судно. Десять секунд спустя прозвучал другой, и затем, через пятнадцать секунд, третий удар поразил «Густлоф». Ударная волна пронеслась через проходы. Погас свет.

После первого удара все сразу ринулись на верхнюю палубу. Инструкции были забыты. В паническом бегстве к лестницам люди оставили свои спасательные круги. Каждый, кто упал, был растоптан. Мужчины кулаками прокладывали себе путь вперед. Командир оказался беспомощен перед лицом паники. Красные ракеты бедствия взлетели с мостика. Команда радистов пробовала связаться с другими судами или портами и вызвать помощь. Некоторые члены команды под угрозой пистолетов попробовали остановить нарастающий поток людей из трюмов, которые устремились к покрытой льдом шлюпочной палубе. Но они не посмели стрелять в своих соотечественников и таким образом были сметены с пути.

«Густлоф» теперь находился приблизительно в 40 километрах от побережья Померании, напротив города Штольп. Сопровождающий минный тральщик не заметил бедствия и исчез. Капитан «Густлофа» знал, что его судно поражено тремя торпедами и что никакие суда не решатся войти в опасные воды для их спасения. Единственная надежда была на меньший корабль, оборудованный глубинными бомбами.

Судно накренилось на двадцать пять градусов. Переборки торпедированных секций были закрыты, и команда попробовала подключить насосы. Пар от взрыва проникал через нижние палубы. В непосредственной близости от места взрыва лежало много мертвых или раненых. Дальше от мест попадания женщины и дети сидели в оцепенении. Только некоторые из них могли быть перемещены на верхние палубы, где тем временем вой ветра и рев моря смешивался с криками тех, кто боролся за место в спасательных шлюпках.

Из-за крена судна нельзя было воспользоваться спасательными шлюпками с правого борта. Обледенелые шлюпбалки левого борта с трудом перемещались. Команду судна оттеснила толпа, которая хотела ускорить спуск шлюпок. Веревки были выпущены слишком рано, и полностью нагруженные лодки упали в воду или опрокинули свой груз в волны, повиснув на одной веревке. Только несколько лодок достигли воды благополучно.

Не менее горячее сражение бушевало вокруг спасательных плотов. Прозвучали выстрелы. Группы мужчин, сбитых или упавших, лежали на палубе или скользили по покрытой льдом стальной обшивке в море.

Спустя полчаса, когда стало ясно, что судно не тонет, паника уменьшилась. Страх сменился надеждой, тем более что капитан сообщил, что порт Кольберг, расположенный на расстоянии менее 160 километров, обещал послать спасательные суда.