Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №2  за 1997 год Страница 21

Да, это была необычная, трудоемкая и очень напряженная операция. Началась она в 9 утра 26 августа, а чека, защелкнувшая стальной палец подъемной скобы на дне, была выдернута командиром Виктором Нищетой в 1 час 37 минут ночи 27 августа. Вслед за тем «Мир-1» тут же взял курс на лодку «Комсомолец». Ведь это — последнее погружение а нынешней экспедиции, и необходимо доставить на поверхность небольшой щиток — часть обшивки легкого корпуса лодки, который при просмотре видеозаписи был принят за посторонний предмет, оставленный «кем-то», кто как будто умудрился побывать здесь в наше отсутствие. Ну и полетели сразу сообщения и в Москву, и в Санкт-Петербург... Наделали они много шума в ведомствах, а дело-то не стоило выеденного яйца. Еще при первом просмотре видеозаписи Женя Черняев сказал: «Да этот щиток лежал на палубе лодки в носу. Я его лыжей аппарата столкнул, а он, видимо, зацепился за открытый щит торпедного аппарата». Но его тогда никто не послушал, и пошли депеши, что «кто-то» поставил площадку для съемок внутренностей лодки через торпедный аппарат...

Виктор Нищета, конечно, выполнил свою задачу — доставил щиток на поверхность. И все сомнения рассеялись...

Но это было позже. А пока командир Черняев наблюдал в иллюминатор «Ми-ра-2», как натягивается подъемный трос, ибо «КИЛ-164» начал операцию подъема, наматывая слабину троса на барабан лебедки. Трос натянулся, как струна, и «Мир-2», покинув наблюдательный пост, отошел на несколько сот метров в сторону и начал всплытие...

27 августа в 5 часов 10 минут произошел отрыв капсулы от фунта и начался ее медленный подъем на поверхность — со скоростью 5 метров в минуту. Вот уже выбрано 2250 метров троса, осталось всего 200. Уже одеваются водолазы, чтобы на двадцатиметровой глубине перецепить капсулу на нормальный стальной трос гидравлического подъемного крана.

Я нахожусь на «Келдыше» и собираюсь на катере переправляться на «КИЛ-164».

Вдруг оттуда по радиосвязи приходит сообщение: «Все кончено: оборвался трос».

Вот так драматично завершилась эта уникальная операция. Капсула снова ушла на дно. А руководитель нашей навигационной группы Николай Шашков зафиксировал координаты точки, где был оборван трос, по спутниковой навигации. Кто знает: может быть, придется повторить эту операцию в следующем году? Часы показывали 10 часов 30 минут утра — больше суток без сна, но после такого вряд ли уснешь...

Так закончилась очередная экспедиция на «Комсомолец». Она была главной, как в плане выяснения последних деталей по техническому состоянию лодки, так и для принятия окончательного решения о ее дальнейшей судьбе на основе информации, полученной в течение четырех экспедиций. Анализ видеозаписей, фотографий, измерений показал, что поднимать «Комсомолец» нецелесообразно. Атомный реактор надежно заглушен, и, как показали результаты измерений, опасности выхода радиоактивных веществ из него не существует. В то же время две ядерные боеголовки торпед, находящиеся в носовом отсеке лодки в агрессивной морской среде, подвергаются коррозии, что может принести к утечке плутония. Чтобы предотвратить или снизить до минимума выход плутония в окружающую среду, было принято решение о частичной герметизации носового отсека лодки. Этому были посвящены экспедиции «Келдыша» в 1994 и 1995 годах.

На основании наблюдений, измерений скоростей и направлений течений, а также расчетов выяснилось, что наиболее вероятный путь выноса плутония лежит через открытые волнорезные щиты торпедных аппаратов. В связи с этим первый этап частичной герметизации носового отсека был направлен на то, чтобы задраить трубы носовых торпедных аппаратов с внешней стороны. Для чего предполагалось использовать специальные титановые заглушки диаметром более двух метров. Доставить громоздкие заглушки на дно и установить их на носовую часть лодки должны были аппараты «Мир». Эту сложнейшую техническую операцию мы провели летом 1994 года; она стала первым этапом работ по герметизации корпуса «Комсомольца».

На следующий год работы продолжались. На втором этапе главной задачей было обеспечить как можно более плотную герметизацию носовой части лодки.

Для этого решили использовать специальные диафрагмы-фермы. Изолированную с их помощью носовую часть предполагалось заполнить изнутри эластичными емкостями, которые должны были закачиваться водой с помощью автономных электрогидравлических станций. А разрывы корпуса лодки было решено закрыть сверху раскладными армированными и раскатываемыми рулонными пластырями. И все это должны были осуществить аппараты «Мир-1» и «Мир-2».

Запланированные операции были выполнены с ювелирной точностью.

Следующий этап герметизации заключался в монтаже на корпусе лодки армированных раскладываемых пластырей. Эта операция была одной из самых сложных, трудоемких и в то же время тонких. Армированные пластыри в сложенном виде крепились на «Мире-1» по бокам, а затем с помощью системы гидравлики сбрасывались на палубу лодки. После этого с помощью манипуляторов пластыри ориентировались соответствующим образом так, чтобы они закрывали разрушения по бортам. Специальными зажимами пластыри крепились к леерам лодки, а затем раскладывались аппаратом «Мир». По окончании монтажа пластырей на их нижнюю кромку были повешены специальные грузы, которые плотно прижали их к корпусу «Комсомольца». В некоторых местах носовой части были раскатаны и закреплены рулонные пластыри, которые закрыли отдельные щели и отверстия, оставшиеся после монтажа диафрагм, армированных пластырей и эластичных емкостей.

Последующие измерения течений внутри носового отсека показали, что скорость потока снизилась на порядок, что подтверждает высокую степень герметизации. Так завершилась уникальная глубоководная техническая операция, действительно, не имевшая аналогов в мире...

23 июля 1995 года был организован прямой телемост между «Келдышем» и Министерством по чрезвычайным ситуациям России. Помню, заместитель министра Сергей Хетагуров спросил меня с экрана монитора:

— Надежно закрыли? Может, нужны дополнительные работы?

— На наш век хватит, — уверенно ответил я, тем самым давая понять, что наша миссия выполнена до конца и «Комсомолец» теперь можно оставить в покое.

Анатолий Сагалевич / фото Юрия Володина

Загадки, гипотезы, открытия: Дворцы, сокрытые пылью

Молоденькая француженка-археолог бережно достает из коробки огрубевшими от работы пальцами головку глиняной статуэтки. Черты лица почти стерты долгими столетиями. Возможно, это было изображение Александра Македонского... В 329 году до н.э., после пяти лет Войны, уничтожившей Власть Персидской империи, Александр Великий вторгся в Бактрию и, переправившись через Амударью, двинулся к столице пограничной провинции Согд — Мараканде... Несмотря на то, что историки упоминают Мараканду (Самарканд) как уже существовавший город, одно из преданий приписывает основание его Александру Македонскому. Легенды об основании городов не возникают на пустом месте. Но как проверить? Неожиданно долетел археологический слух о том, что найден дворец Александра в Самарканде. Это открытие показалось мне достаточным для поездки в Узбекистан.

Меж тем Афрасьяб,

                           беспощаден и яр,

Велит наносить за ударом удар.

(Этот и остальные эпиграфы, приводимые в очерке, взяты из знаменитой поэмы Абулькасима Фирдоуси «Шах-наме» — прим. автора.)

Афрасиаб — это огромное холмистое плато, лессовая пустыня площадью более двух квадратных километров: городище древнего Самарканда, около восьми веков назад стертого с лица земли Чингисханом. Много и других кровавых событий помнит оно. Достаточно сказать, что само название «Афрасиаб» отождествлено с именем легендарного свирепого властителя-тирана, повелителя среднеазиатских кочевников, извечного врага Ирана, жившего более двух тысячелетий назад. Однако городище это упоминается и в связи с завоеваниями Александра. Значит, оно было еще древнее. Но насколько? Прошлое неохотно начало отдавать свои тайны лишь менее столетия назад, когда за дело взялись пришедшие в Среднюю Азию русские...

Поднимаясь по Ташкентской улице мимо палево-серых афрасиабских холмов, окаймленных пояском зелени, я вышел к памятнику Улугбеку. Фигура мудреца возвышалась над ступенями небесных сфер. По высокой лестнице, окруженной купами плакучих ив и туй, я взобрался на вершину холма — там поднималась башня мемориальною музея и находились остатки обсерватории царственного звездочета. У двери, открывающейся в сумрачную расщелину Улугбекова октанта — одного из крупнейших астрономических инструментов XV века, я увидел надгробие. На нем было высечено: «Археолог В.Л.Вяткин, родился в 1869 году, умер в 1932 году».