Роман Бабаян - Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек Страница 23

На следующее утро Чили проснулась уже другой страной — началось освобождение от долгой ночи страха, заблестел рассвет. Через полгода народ на референдуме решительно отверг продление полномочий диктатора. А потом на президентских выборах была отвергнута кандидатура его ставленника.

Именно в те дни, после референдума 1988 года, Пиночет вдруг осознал, что если он не признает результаты голосования, то в стране начнутся народные выступления, которые армия уже не сможет подавить. Он согласился на почётную отставку. Ему гарантировали, что ещё десять лет он будет командовать сухопутными войсками и получит сенаторскую неприкосновенность до конца жизни. Но демократические преобразования уже набрали ход, и в 1990 году глава хунты передал президентскую власть христианскому демократу Патрисио Эльвину.

В своей прощальной речи, произнесённой в стенах Военной академии в Сантьяго, генерал заявил, что все эти годы он «с полной отдачей, преданностью, терпимостью и аккуратностью служил своей Родине».

— Теперь я ухожу, — сказал «автор» переворота 1973 года. — Потому что моя миссия выполнена.

Потом была отставка с поста главнокомандующего сухопутными силами, поездка в Англию и уже известная эпопея с судебными преследованиями и домашними арестами.

Пиночет пошёл на диалог с оппозицией и оставил пост президента согласно народному волеизъявлению. Его хунту не свергли в результате силового переворота, как правительство Народного единства Сальвадора Альенде, и вопрос о чьей-либо ответственности за массовые репрессии долго оставался открытым. Судебные процессы над участниками операций по ликвидации оппозиционеров в 1970-е годы всё же начались, но это произошло позже, когда экс-диктатора уже не было в живых.

Противоречия — причём непримиримые — сопровождали его фигуру до самой смерти и даже после неё. В 2004 году стартовал ожидаемый многими судебный процесс против Пиночета, но завершить его не удалось, поскольку дон Аугусто в 2006 году скончался в возрасте 91 года. С его похоронами тоже не всё было гладко. Несмотря на требования сторонников Пиночета устроить ему государственные похороны, чилийские власти отказали им в этом. Пиночет похоронен лишь как генерал — с военными почестями, причем из официальных лиц по просьбе родных покойного генерала никто не присутствовал, за исключением министра обороны. День похорон Пиночета ознаменовался также продолжающимися столкновениями в Чили между приверженцами покойного генерала и его противниками.

Массовые беспорядки в Чили начались сразу же после того, как стало известно о смерти Пиночета. Тысячи сторонников Пиночета собрались у здания госпиталя, когда было объявлено о смерти экс-диктатора. С лозунгами в честь «спасителя нации» и чилийскими флагами собравшиеся мгновенно превратили траурное событие в политический митинг. Вскоре на соседней площади Италии собрались их оппоненты, уже с антипиночетовскими транспарантами. Между двумя группировками возникли рукопашные бои с применением кирпичей, палок и камней. Сотни полицейских, используя водометы и слезоточивый газ, пытались разнять массовую драку, но при этом сами получили ранения.

Вот так Пиночет и после своей смерти продолжал сеять среди своих соотечественников вражду.

Два крыла андского кондора

«Por la Razón o la Fuerza» — так написано на гербе и на флаге Республики Чили. Это можно перевести с испанского как «Разумом или силой» (другой вариант — «Убеждением или принуждением»). Таков девиз этого государства, история и природа которого полны сильнейших противоречий, со стороны часто воспринимающихся как несовместимые. Именно это изречение как символ чисто чилийского взгляда на мир и на жизнь я привожу в начале своего фильма, чтобы сразу обозначить его противоречивость и, может быть, как-то объяснить те противоположные оценки, которые дают нынешние чилийцы событиям истории своей страны, начиная с 11 сентября 1973 года.

Чили — одна из немногих стран мира, где необычайно развит культ государственных символов: герба и флага. Именно в первую очередь государственных, а не национальных, потому что в этой стране, в отличие от Перу или Мексики, где ещё до пришествия европейцев существовали мощные империи, созданные коренными народами, Чили — искусственно, даже насильно объединенная испанцами в колонию земля с разрозненными и зачастую враждебно друг к другу настроенными племенами. Здесь государство (колония) образовало нацию, и испанская конкиста стала началом истории страны: это объясняет отсутствие региональной розни и напряженности, соперничества между центром и окраинами.

Щит на гербе Чили с одной стороны держит андский кондор — могучая птица, символ силы и свободы; с другой — андский олень (его ещё называют гуемал), очень красивое и редко встречающееся животное. Если кондор — хищник, то гуемал — скорее жертва. Так и в истории Чили переплелись сила и жертвенность, свобода и тирания.

Государственных флагов на главной площади Сантьяго не менее двух десятков — они образуют круг и смыкаются у президентского дворца «Ла Монеда». Между резиденцией президента и зданием министерства обороны — площадь Оружия, по-испански «Plaza de Armas», где проходят военные парады. Как я уже говорил, в свой первый приезд в Сантьяго мы увидели здесь красивейший военный парад и принимавшего его генерала Пиночета.

Картина этого парада тоже вошла в первые кадры фильма. И не только потому, что шествие войск в старинной форме выглядело очень колоритно и зрелищно. Армия в истории Чили всегда занимала особое место. Созданная и вымуштрованная германскими военачальниками чилийская армия не знала поражений в войнах с соседями — Перу и Боливией, сражалась с воинственными племенами индейцев. Чили называли «землёй войны» — война была постоянным состоянием, в котором страна пребывала и в колониальную эпоху, и в сменившем её XIX веке. А европейцы, которых здесь издавна было много, прозвали эту узкую полоску земли вдоль побережья Тихого океана «Фландрией Южной Америки» (это графство с момента своего основания в IX веке беспрерывно воевало в течение пяти столетий). Гордость за прошлые военные успехи — важная часть менталитета чилийцев.

При этом в Чили, в отличие от большинства латиноамериканских государств, никогда не было военных переворотов. Армия никогда не вмешивалась в политику, сохраняла позицию «над схваткой», всегда оставаясь на страже существующего конституционного строя. Военные в течение многих лет представляли собой очень замкнутое сословие, напоминающее отдельную касту. Принося присягу чилийскому знамени, вчерашние курсанты, ставшие офицерами, клялись «всегда защищать нашу землю, наш народ, наше государство и нашего президента».

И вот 11 сентября 1973 года вековая традиция была разрушена — впервые в истории Чили армия выступила против законно избранного президента Сальвадора Альенде, человека, который называл себя социалистом, а на деле отстаивал демократические ценности. И как бы по-разному ни оценивалось значение тех событий, большинство чилийцев считают, что тогда началась война армии с собственным народом. Правда, расходятся во мнениях, кто был в этом больше виноват — народ или армия…

Но в сознании людей с тех пор закрепилась разрушительная мысль — армия из защитницы в любой момент может превратиться в карательный аппарат для убийств, казней и пыток.

И это был далеко не первый парадокс чилийской истории того времени.

Директор Института Латинской Америки при Российской академии наук профессор Владимир Давыдов, который принимал участие в нашем фильме, высказывая своё мнение с экрана, так вспоминал сентябрь 1973 года:

— Я попал в сам переворот, я находился там в течение двух недель после переворота. Я жил в гостинице «Конкистадор» на улице Эстадо, в двух кварталах от президентского дворца. Самолеты заходили практически на наши кварталы. Две недели шло сопротивление, сопротивление абсолютно неравное, погибло немало моих друзей, хороших знакомых, большинство из которых интеллигентные и не причастные к вооруженной борьбе люди.

Я хорошо помню канун переворота, это было затишье перед бурей. Мы говорили и нашим знакомым, людям, связанным с соцпартией, с левыми христианскими демократами и с коммунистами: «Ребята, что же вы делаете, если вы так будете вести себя, вас же перережут, как кур». Но они твердо говорили: «У нас демократическая страна, вы нас не понимаете, у вас свой советско-большевистский опыт, а у нас в Чили все должно быть по-другому. У нас не может быть предательства конституции, наш генералитет предан конституции, предан президенту, у нас это совершенно невозможно». История показала, что получилось совсем иначе.

Профессор Давыдов считает, что феномен правления Сальвадора Альенде Чили до сих пор до конца не понят: