Евгений Лукин - Танки на Москву Страница 23

На мирные переговоры в Грозный прибыл Аркадий Вольский. Это был настоящий политический искусник. Еще вчера он входил в верхушку правящей Коммунистической партии, а уже сегодня представлял руководство демократической страны. Удивительную гибкость он, должно быть, развил в юности, когда увлекался фехтовальным искусством.

Аркадий Иванович умело вел переговоры, предлагая варианты мирного разрешения конфликта. К примеру: чеченцы разоружаются, военные уходят, создаются зоны мира. Главная проблема: что делать с оружием? Вольский предложил давить его танками. Чеченцы возмутились: оружие – это священный атрибут любого горца, он приобретен за немалые деньги! И вот тут Аркадий Иванович, прищурив хитрые глаза, обозначил кругленькую сумму за сданный автомат Калашникова. Чеченцы стали прикидывать, сколько денег выручит каждая семья. Так ловко был обойден вопрос о том, сдавать оружие или оставить его в домах как предмет религиозного культа. «Все на этом свете покупается!» – Аркадий Иванович всегда помнил старую истину.

Переговоры шли ни шатко ни валко. Любое слово оспаривалось противоположной стороной. Непременным условием достижения мира Москва выдвигала выдачу Шамиля Басаева. Чеченцы возражали, ссылаясь на бескомпромиссную позицию Джохара Дудаева. Тогда Аркадий Вольский потребовал встречи с первым чеченским президентом.

– Он далеко в горах, – пояснили ему. – Туда можно добраться, только падая дождем с неба.

– Надо будет – упаду хоть дождем, хоть снегом, – ответил Вольский.

Тайная встреча была назначена через три дня. Аркадий Иванович надел старую телогрейку, захватил с собой чиновничий портфельчик с документами. Двинулись в путь. Двое суток шли неведомыми горными тропами, останавливаясь передохнуть на секретных базах боевиков. Дорожных фонарей не включали, опасаясь вертолетов. На третий день приблизились к назначенному месту. Это была небольшая лужайка в густом лесу – на склоне высокой горы. На краю лужайки горел костер.

– Зачем такая иллюминация? – удивился Вольский.

– Шашлык-машлык есть будете, коньяк-маньяк пить.

Из темноты вышел Дудаев. Он был одет, как истинный щеголь: опрятная военная форма облекала стройную фигуру, на голове красовалась пилотка с вышитым волком. Генерала сопровождала супруга Алла – красивая русская женщина. Обменявшись светскими любезностями, мужчины уединились для переговоров.

– Басаева мы не отдадим, – сразу заявил Дудаев. – Шамиль сделал важное дело – заставил Москву сесть за стол переговоров.

– Да черт с ним, с Басаевым! – махнул рукой Вольский. – Я не за этим тащился по горам три дня.

Принесли горячий шашлык. Тучный верзила, накладывая куски душистого мяса, спросил по-украински:

– Вам хай пожирнее?

– Ты давай говори по-русски.

– Нэ можемо, нэ розумием, – он покачал головой.

Когда верзила удалился, Джохар с улыбкой заметил:

– Западные украинцы – прирожденные охранники. Надежны и исполнительны. А русских ненавидят похлеще некоторых чеченцев.

– Джохар Мусаевич, я не разведывать сюда прибыл, – Вольский положил на колени чиновничий портфельчик и щелкнул золочеными застежками. – Я прибыл по личному поручению Бориса Николаевича Ельцина. У него к вам конкретное предложение.

Тщательно подбирая слова, Вольский изложил суть секретного московского плана, согласно которому Джохар Дудаев вместе с семьей тайно покидает Чечню и поселяется в одном из мусульманских государств, где живет тихой неприметной жизнью, не привлекая к своей персоне внимания. Предположительно таким государством может стать Иордания, король которой уже согласился принять дорогого гостя с подлинно королевским радушием. В доказательство своих слов Вольский достал из портфельчика иорданские паспорта, оформленные на чужие имена, и колоду разноцветных кредиток.

– Это ваши новые паспорта, а это – ваши банковские карты, – Аркадий Иванович мастерски развернул колоду, как завзятый фокусник. – Как только вы пересечете границу, на них будут перечислены миллионы долларов. Этих денег хватит и вам, и вашим внукам. Надеюсь, вы не откажетесь от великодушного предложения Бориса Николаевича.

Джохар Дудаев сурово молчал. Его скулы поигрывали. Глаза полыхали неистовым огнем. Он едва сдерживался, чтобы изо всей силы не ударить президентского посланника. Наконец, успокоившись, Дудаев медленно произнес:

– Как я в вас ошибся, Аркадий Иванович! Ведь вы же были членом ЦК нашей Коммунистической партии! Олицетворяли ум, честь и совесть нашей эпохи! Где же ваши честь и совесть, не говоря об уме? Не думал, что вы мне сделаете такое предложение. Мне – советскому офицеру, советскому генералу – вы предлагаете позорно бежать куда-то за границу! Тридцать сребреников суете. Запомните: я никогда не предам свой народ, никогда не покину родную землю. Я лучше достойно умру среди этих белоснежных вершин, под вольным небом Кавказа!

Светало. Говорить было не о чем.

Анатолия Романова обожали в войсках – он не был паркетным генералом, многие решения принимал непосредственно на передовой. На боевом счету генерала уже были операции по освобождению Самашек и Бамута от чеченских боевиков. В память о Самашках бойцы милицейского отряда «Витязь» преподнесли командующему самый дорогой подарок – краповый берет.

В этом краповом берете Анатолий Романов приехал на мирные переговоры, которые ему поручили вести вместе с Аркадием Вольским. Вот здесь знание трудов русского дипломата Чичерина пригодилось ему в большей мере. Генерал показал себя великолепным переговорщиком. Он шел на уступки там, где это ничего не стоило России, и был тверд в отстаивании принципиальной позиции. К примеру, чеченская сторона пожаловалась, что российские солдаты в летнюю жару ходят полуголыми, а по мусульманским обычаям мужчины не должны показываться на людях неодетыми. Анатолий Романов тут же собрал своих подчиненных и приказал:

– Солдаты обязаны уважать традиции местного населения. Пусть оденутся по уставу, а не изображают из себя Аполлонов. Понимаю, что жарко, но это нужно сделать – своим полуобнаженным видом они оскорбляют чеченских женщин.

Новый командующий активно включился в переговорный процесс. Ему был отдан на проработку весь блок военных вопросов. Противоположную сторону представлял начальник штаба чеченских вооруженных сил Аслан Масхадов. Два военных профессионала достаточно быстро нашли общий язык. Они сумели договориться о прекращении огня, разоружении отрядов боевиков и постепенном выводе российских войск с территории республики. Подписав соглашение, переговорщики обнялись, как старые друзья. Это крепкое объятие поспешили запечатлеть журналисты. Фотография появилась на первых полосах газет. Подстраховываясь, осмотрительный генерал тут же позвонил в Москву – министру внутренних дел Куликову:

– Анатолий Сергеевич, правильно ли я сделал, что сфотографировался в обнимку с чеченским главарем?

– Не переживай! – поддержал его министр. – Ты – командующий, и тебе поручено вести переговоры. Делай все, что сочтешь нужным. Между тем дружеский снимок вызвал в чеченском стане серьезные разногласия. Особенно бушевал вице-президент Зелимхан Яндарбиев:

– Это полный идиотизм – обниматься с врагом! – кричал он. – Врагов надо уничтожать!

– Анатолий Романов – миротворец, – оправдывался Масхадов. – Он искренне стремится к установлению мира в Чечне.

– Какой миротворец! – не унимался Яндарбиев. – Миротворцы сидят дома с женами и детьми, пьют чай с бубликами. А он – генерал, у которого руки по локоть в крови! Это он командовал уничтожением Самашек. Да еще спрятался под псевдонимом Антонов. Значит, ведал, что творит. Не случайно наш президент Джохар Дудаев объявил его своим личным врагом. И с Романовым следует поступить как с врагом – пустить на воздух!

6 октября 1995 года командующий российской группировкой выехал на встречу с Русланом Хасбулатовым – тот приехал в Грозный с новыми мирными инициативами. Колонна двигалась по самому короткому маршруту к Дому правительства. Впереди мчался бронетранспортер, за ним следовал военный вседорожник с Анатолием Романовым, а замыкали движение еще один вседорожник с охраной и два бронетранспортера. На полной скорости машины влетели в бетонный тоннель под мостом на площади Минутка. И тут рванул мощный взрыв. Взрывная волна, многократно отраженная от бетонных стен, разнесла внедорожник в клочья. Среди разметанных взрывом останков с трудом обнаружили командующего. Его опознали по ремню с генеральской пряжкой. Осколками фугаса он был поражен в голову, грудь и живот. «В принципе, его убили», – констатировал опытный врач, оперируя тяжелораненного генерала. А участник переговоров с чеченской стороны отозвался о ранении Анатолия Романова недоброй усмешкой:

– Пусть теперь не ходит воевать!