Тамара Заверткина - Мои Турки Страница 24

Интересно проходили пионерские сборы. Они были раз в месяц. Это было совсем не так, как у Лиды или Маруси. Их сборы проходили в классах за партами, концерт — у доски. У нас проходило все торжественнее. Отряд собирался на втором этаже в большом холле, звенья выстраивались, и звеневожатые отдавали рапорты председателю совета отряда, а председатель — вожатому. Потом все садились, слушали доклады о папанинцах, о Чкалове, о героях Октября, о первых пионерах или читали вслух интересные книги о Павлике Морозове или Павке Корчагине, не жалевшего свою жизнь в борьбе за счастье простого народа. Часто всем отрядом пели любимые песни, а в заключение сбора был обязательно концерт художественной самодеятельности.

Со сборов уходили в приподнятом настроении, каждому хотелось вырасти быстрее и стать похожими на тех героев, о которых читали или услышали в докладе. Сбор — это была своего рода игра, но она воспитывала в нас чувство патриотизма, любовь к своей Родине.

Мы любили и свою боевую вожатую, а она фанатически любила свою пионерскую работу, была выдумщицей на всякие затеи, походы, с концертами водила нас в школу механизации, Дом культуры, Дом пионеров, в радиостудию, в дом отдыха и т. д.

Училась я и этот год как всегда, на отлично; учеба давалась легко, к тому же я была очень прилежной. И хоть продолжала жить у крестной, старалась быть дисциплинированной, как всегда, и учиться, как всегда.

А дома на Лачиновке было в это время очень печально: Лида в свои девятнадцать лет доживала последние дни. 3 марта 1939 года она умерла.

А вскоре по всей стране было раскрыто «дело врачей». Судили врачей и в Энгельсе.

— Николай Петрович, — сказал как-то политработник, знавший дядю Колю как. Осина и Куделькина, — а не является ли вам родственницей Лидия Петровна Куделькина?

— Она была моей родной сестрой. Теперь ее уже нет, она умерла, — ответил дядя Коля.

— Ваша сестра была убита, как другая молодежь, в основном студенческая, врагами народа, завербованными Западом.

Начальник политотдела был на судебном процессе. Задача завербованных врачей состояла в уничтожении студентов страны, старшеклассников, ученых. За два года в Саратове и Энгельсе было убито более тысячи человек. Как правило, заболевшим воспалением легких или пневмонией больным вводили вместо лекарства усиленные дозы палочек Коха. Если молодые организмы продолжали бороться, делалась операция: отключалось здоровое легкое, надежды на выздоровление быть уже не могло, родным предлагали больных забирать домой.

После смерти Лиды я возвратилась в свой дом. Мама Наташа не плакала. Но ей было бы легче, если бы она выплакалась. Разъехались по своим городам дядя Коля и Маруся. Мама продолжала работать в Госбанке. Папа старенький продолжал отбывать свой срок в тюрьме. Мама сообщила ему о смерти Лиды. Однако он в ответном письме спросил о состоянии ее здоровья. Мама сообщала снова. Но и он спрашивал о Лиде снова. В таком случае мама написала иначе. Она сообщила, что ее младшая сестра навсегда уехала к старенькой бабушке Маше. И папа все понял. Как узнали позже, после несправедливого случая с его заключением в тюрьму, он перенес там инфаркт. Тюремная цензура, как правило, проверяла письма от заключенных, а также и письма, приходящие к ним. Больного сердцем безвредного и спокойного старика жалели и печальную весть в письме зачеркивали.

Сережа, вступив в партию еще в институте, стал работать в Турках инструктором райкома партии, а потом заведовал отделом пропаганды и агитации. И, как всегда, руководил художественной самодеятельностью Дома культуры.

В конце мая 1939 года у них с Марусей родился их первенец — сын Станислав или, как мы его все называли, Слава.

Летом райком и районо поручили Сереже организовать и возглавить в Турках пионерский лагерь. В этом пионерлагере отдыхала и я. Но наша вожатая товарищ Лида постоянно забирала на репетиции: наш пионерский отряд готовился к смотру художественной самодеятельности в Саратове, так как на районном смотре занял первое место.

Почти всем отрядом мы готовили композицию, в которую входили хоровые песни, спортивные упражнения, пирамиды.

Репетировали на свежем воздухе в саду неподалеку от пионерского лагеря. И наш репертуар знали уже все пионеры лагеря. Мы еще не довезли песни до Саратова, а лагерь, идя строем на Хопер купаться, уже распевал наши песни. Особенно полюбилась лагерю песня «Звени, наша песня родная».

Вот ее текст:

Звени, наша песня родная,

Веди нас вперед и вперед.

Кто с нами победно шагает,

Тот с нами и песни поет.

Ни время, ни горечь потери

Не могут пути преградить.

Мы в дело великое верим

И дело должны завершить.

Припев:

Оттого горячей сердце бьется,

И в груди расцветает весна.

Оттого и поет и смеется

Наша юность и наша страна.

Цветам улыбаются люди,

Шумят золотые поля,

И дышит широкою грудью

Любимая наша земля.

Все то, что с любовью мы строим,

Другим не построить вовек.

И званье на право героя

Имеет любой человек.

Припев…

Не нам говорить о печали,

Не нам перед бурей дрожать.

Мы с песней и с именем «Сталин»

Привыкли всегда побеждать.

Пускай нам грозят за кордоном,

Пусть чья-то нависла вражда,

За нами стоят миллионы,

Стоят и везде, и всегда.

Припев…

Мне нравилось в пионерском лагере, но пионерского костра я не дождалась, так как отряд нашей школы под руководством товарища Лиды в начале августа уезжал в Саратов на олимпиаду. С отрядом уезжала и я.

Саратов совсем не был похож на Махачкалу. Много лет я не видела городов и вот увидела снова. По сравнению с Махачкалой он показался мне молодым: чистым, зеленым, веселым, нарядно-многолюдным. Народ шел улыбчивый, а вечерами из парков слышалась музыка духовых оркестров. Не знаю, было ли дело в разнице самих городов, или за годы советской власти так похорошела жизнь людей.

Нас, как и других участников смотра художественной самодеятельности, разместили в одной из гостиниц. Наша вожатая, жившая прежде в Саратове, знала, оказывается, родителей жены нашего Сережи, так как жила с ними в одном доме. Она меня с ними познакомила. Это была многочисленная, но добрая семья. С сестренкой Ма-руси мы ходили на цирковые аттракционы в парк «Липки», на набережную Волги к ее отцу, работавшему на пристани. У них в семье я и заночевала.

Товарищ Лида тоже водила нас по Саратову на экскурсии. Нам, сельским детям, все было интересно, удивительно. Саратов понравился всем пионерам. Какие высокие дома! Сколько афиш разных театров, объявлений, призывающих комсомольцев и молодежь на различные новостройки! Страна росла, словно расцветала. Это было видно даже нам, детям. Стали забываться рассказы взрослых о том, что когда-то люди гнули спины на помещиков, нуждались в работе, были голодными. Нам даже казалось, что всю жизнь всем было вот так же хорошо. Мое детство, как и детство всех моих сверстников, было счастливым и радостным.

В одном из залов гостиницы для участников художественной самодеятельности бесплатно вечерами показывали кинофильмы. Мы посмотрели там «Трактористов» — веселую музыкальную кинокомедию. А фильм «Цирк» с участием Орловой потряс меня. Этот фильм стал любимым на всю мою жизнь. Песню из этого фильма знал потом каждый человек — так она была популярна. Вот из нее несколько куплетов:

Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, полей и рек.

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек.

От Москвы до самых до окраин,

С южных гор до северных морей

Человек проходит как хозяин

Необъятной Родины своей.

Всюду жизнь привольно и широко,

Словно Волга полная, течет.

Молодым — везде у нас дорога,

Старикам всегда у нас почет…

Мы знали, что в капиталистических странах не все дети имели возможность учиться, отдыхать в привольных пионерских лагерях. Они работали с самого раннего детства. И мы были счастливы, что живем в такой прекрасной стране, как Советский Союз.

На областном смотре художественной самодеятельности наш коллектив занял третье место. Это было хорошее место, так как коллективов было много, сюда съехались дети из всех городов и сел Саратовской области.