Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр Страница 24

империи после смены режима и распада СССР произошла вторая резкая смена социальных институтов. В то время как западные стандарты законности, то есть формальные демократические институты и частная экономика, были установлены там в короткие сроки, западные этические стандарты не могли быть полностью усвоены, и модели социальной этики и поведения догоняли институциональные изменения не везде с одинаковой скоростью. С одной стороны, там, где институты претерпели не такие сильные изменения и где в экономике преобладало бюрократическое управление (например, в государственной системе здравоохранения), блат продолжает свое существование, хотя для преодоления дефицита в новой капиталистической среде он трансформировался главным образом в денежную форму[144]. С другой стороны, традиционные семейные обязательства людей, занимающих государственные должности и позиции более низкого уровня, больше не являются социально приемлемыми. Добровольные типы коррупции, скорее, приняли вид безличных деловых связей, как на Западе.

5.4. Государственное вмешательство

5.4.1. Общие принципы

5.4.1.1. Характер государственного вмешательства: нормативность и дискреционность

Поскольку характерная черта государства – это монополия на легитимное применение насилия, то из этого следует, что характерной формой государственной деятельности является применение этого насилия. Если оно применяется к экономическим акторам или в рамках экономической сферы социального действия, такое положение можно обозначить как государственное вмешательство:

♦ Государственное вмешательство – это деятельность государства на частном рынке, которая предполагает государственное принуждение для (a) совершения недобровольных сделок или (b) предотвращения добровольных.

Первый момент, который следует здесь отметить, заключается в том, что государственное вмешательство означает использование государством принудительных, внерыночных средств в экономике [♦ 2.6]. В стабильной политической системе [♦ 2.2.1] государство по определению является единственным актором, который может делать это на законных основаниях, и именно то, что политические акторы могут использовать власть в социальном взаимодействии, отличает их от экономических и общинных акторов. Второй и тесно связанный с первым момент заключается в том, что, хотя государство, как и частные лица, может участвовать в добровольных сделках, например когда оно занимается торговлей или приватизацией [♦ 5.5.2], в наших терминах это нельзя обозначить как государственное вмешательство. В таких случаях вмешательство государства в функционирование рынка ничем не отличается от вмешательства какого-либо актора, поскольку оно использует рыночные (а не внерыночные) механизмы.

В-третьих, государственное вмешательство в принципе возможно только в капиталистических экономиках, поскольку оно по определению требует наличия частного рынка, в который может вмешиваться государство. Поэтому в этой части мы не будем рассматривать коммунистические диктатуры и плановую экономику, где партия-государство регулярно использует принуждение в экономике, а частный рынок и вовсе ликвидирован в пользу централизованного планирования [♦ 5.6]. Наконец, опираясь на базовые принципы реляционной экономики, можно сказать, что характер государственного вмешательства определяется отношениями между частными и публичными акторами. Ниже мы подробно раскрываем эту мысль, используя типологию отношений, представленную в предыдущей части.

Начнем с либеральной демократии и конституционного государства. В этом типе режима основной формой реляции является сотрудничество, при котором группы интересов лоббируют определенные направления политики, а политики решают, какую из них следует принять во внимание. В этом и заключается принцип общественных интересов, которым руководствуется конституционное государство, согласно определению, приведенному в Главе 2. Кроме того, мы полагаем, что общественные интересы состоят из определенных интересов конкретных групп, а принцип общественных интересов означает, что эти группы вовлечены в прозрачный и формализованный процесс представления своих интересов, а также в процедуру принятия решений.

Эти группы, которые могут стать мишенями для государственного вмешательства, определяются положением в общественной структуре, то есть отвечают нормативным критериям, которым может теоретически соответствовать любой член общества. Другими словами, такая группа может быть отраслью, классом, меньшинством, причем они определяются на основе абстрактного критерия, независимо от их персональных качеств. Всем гарантировано одинаковое отношение: каждый, кто соответствует критерию, автоматически входит в группу[145]. Из-за того, что людей можно отнести к группам, подвергающимся государственному вмешательству по нормативному критерию, конституционное государство рассматривает их таким же образом и вмешивается нормативно.

♦ Нормативное вмешательство – это тип государственного вмешательства, которое направлено на социальную группу, соответствующую определенным критериям, независимо от того, кто конкретно к ней принадлежит. Другими словами, нормативное регулирование зависит от объективных и формальных критериев, не позволяющих относиться к людям по-разному на основании их личности (безличное отношение, без двойных стандартов).

Другими словами, нормативность означает, что государство проводит публичную политику, которая направлена на социальные явления, то есть на тех, кто входит в определенную социальную группу, и не связана с конкретными людьми. Проще говоря, нормативное вмешательство безлично, в соответствии с чем конституционные государства «систематически предоставляют гражданам и организациям услуги и блага на безличной основе ‹…›, то есть не обращая внимание на ‹…› идентичность и политические связи руководства организаций»[146]. Получают выгоды или несут убытки от нормативного вмешательства все те, кто попадает в соответствующую социальную группу.

С другой стороны, коррупция есть не что иное, как проявление дискреционного отношения. Люди, занимающие государственные должности, для того и участвуют в коррупционном сговоре, что могут сделать то, чего по закону сделать нельзя, то есть получить приоритетное по сравнению с другими людьми обращение. Даже если законы, предусматривающие государственное вмешательство, формально нормативны, коррупция делает государственное вмешательство дискреционным.

Влияние коррупции на государственное вмешательство зависит от того, насколько коррумпировано государство. Чем больше степень его коррумпированности, тем более дискретным становится государственное вмешательство, а коррупция все менее походит на отклонение от нормального функционирования государства. Чтобы сформулировать это более точно, следует обратиться к нашей терминологии государств с различным правовым статусом, приведенной в Главе 2. В Таблице 5.6 показано, какие формы коррупционного сговора из нашей типологии являются преобладающими в коррумпированном, плененном и криминальном государствах. (Слово «преобладающие» означает здесь, что помимо той формы, которую мы указываем как доминирующую в конкретном типе режима, в нем могут практиковаться и другие формы коррупции, однако только те, которые расположены ниже по иерархии. Это означает, что в плененном государстве может быть коррупция на свободном рынке, но в коррумпированном государстве не может быть присвоения государства, поскольку если бы это было так, то такое государство по определению должно было бы называться плененным.)

Отправная точка для понимания государства соответствует определению конституционного государства либеральных демократий, поскольку в нем цели законодательного органа, который создает законы или управляет какой-либо структурной единицей государства, совпадают с целями доминирующего института – в данном случае с формальными законами, которые предоставляют фактическую основу для политических действий и представляют собой нормативное вмешательство. Единственное условие, при котором эти цели не выполняются, это наличие коррумпированного государственного