Атомные агенты Кремля - Александр Иванович Колпакиди Страница 26

В октябре 1939 года был сформирован «Урановый союз» — неформального объединения примерно сто ученых различных институтов и университетов — призванного решать урановую проблему. Руководил проектом один из выдающихся физиков, Вальтер Герлах[111], а Вернер Гейзенберг, молодой блестящий немецкий физик и нобелевский лауреат, стал его главным теоретиком. Вся последующая деятельность германских физиков-атомщиков отныне должна была вестись по планам так называемого уранового проекта. По послевоенному свидетельству Вернера Вайцзеккера, «Урановый союз» сосредоточил свою деятельность исключительно на строительстве реакторов для выработки энергии. О создании атомной бомбы не помышляли и никогда не приступали к ее изготовлению[112].

К началу Второй мировой войны Германия располагала почти всеми необходимыми ресурсами: опытными командами физиков (достаточно сказать, что оценкам британской разведки немцы на два года опережали англичан в области ядерной физики)[113]; стабильным и почти неограниченным финансированием; развитой промышленностью, которая могла производить необходимое оборудование; металлическим ураном (его требовалось до 10 тонн) — в 1938 году в результате захвата Чехословакии Германия стала владельцем урановых рудников Яхимовского месторождения и в 1940 году получила 1200 окиси урана при захвате Бельгии.

Оставалась, однако, весьма существенная проблема: где взять около пяти тонн «тяжелой воды», используемой в качестве замедлителя цепной реакции? Ее тоже решили, когда Вермахт в апреле 1940 года оккупировал Норвегию и захватил единственный в мире завод по производству «тяжелой воды» Он действовал в поселке Веморк близ города Рьюкан (в срединной части южной Норвегии, примерно в 180 км к западу от Осло), на базе мощной гидроэлектростанции, принадлежавшей норвежской фирме "Норск-гидро". В основе добычи тяжелой воды лежит разложение пресной воды электрическим током на водород и кислород. Тяжелая вода, представляющая собой окись дейтерия (D2O), не поддается разложению и остается в жидком виде. Она тяжелее обычной воды, не имеет цвета и запаха, безвредна для здоровья. Для получения одного литра тяжелой воды требуется подвергнуть электролизу 6700 литров обычной воды.

Сразу же после оккупации страны этот объект был занят немецким персоналом и охраной, численность которой превышало 500 человек. Начались работы по увеличению производственной мощности завода. В результате всех проделанных мер годовой производство «тяжелой воды» к 1942 году выросло в десять раз — с пятисот килограмм до пяти тонн[114].

Немцы запустили свой первый экспериментальный реактор в 1940 году. Для запуска «промышленного» реактора, где можно накапливать новый элемент — плутоний-239 (сейчас его называют оружейным плутонием) и требовалась «тяжелая вода», которую начали поставлять из Норвегии.

В 1942 году были подведены итоги работы по проекту «Уран». На совещание у фюрера Вернер Гейзенберг доложил о проделанной работе. В конце своего доклада он произнес самое важное: для создания реактора с непрерывной цепной реакцией, позволяющего нарабатывать уран-239, необходимо 10 тонн металлического урана и 5 тонн тяжелой воды. В этом случае атомная бомба могла стать реальностью в срок от двух до пяти лет[115].

Возможно, что он назвал реальные сроки, но при этом не учел ряд факторов, которые сделали невозможными создание ядерной бомбы в Третьем Рейхе. Основные из них: острый дефицит названных выше компонентов (частично спровоцированный диверсиями и авианалетами противника (Англии) на объекты проекта «Уран»); наличие трех научных команд, которые постоянно конфликтовали между собой и минимальное количество результатов в сфере теоретической и практической деятельности немецких ученых, говоря другими словами, они не могли похвастаться особыми научными достижениями. Последний фактор был частичным следствием первых двух — дефицит «тяжелой воды» и урана привел к отказу от множества экспериментов, а без них невозможно проверить правильность теоретических расчетов.

О чем сообщил в Москву Штирлиц

Об этом не принято говорить, но Немецкий ядерный проект[116] для советской разведки находился в «мертвой зоне». Это в знаменитом советском многосерийном фильме «Семнадцать мгновений весны» полковник советской внешней разведки Максим Максимович Исаев, он же штандартенфюрер Штирлиц, не только регулярно информировал Москву о Немецком ядерном проекте, но и активно тормозил его реализации. По сюжету эти интриги стали одной из его проблем взаимоотношения с Гестапо, когда он попал под «колпак» сотрудников этого ведомства.

В жизни все было по-другому. Немецкие ученые сами совершили несколько стратегических ошибок и поэтому пошли путем, приведшим их в тупик. К этому следует добавить просчеты в управление германской «атомной программой» и жесткое соперничество внутри научного сообщества. Добавьте к этому активную вредительскую деятельность британских диверсантов и подпольщиков из Норвегии. Вот основные причины того, что Адольф Гитлер так и не стал обладателем атомного оружия[117].

В феврале 1941 года немецкий физик Ф. Райхе, эмигрировавший из Германии в 1941 году в США, проинформировал коллег-физиков о фактическом начале работ по созданию атомного оружия в фашистской Германии. В апреле 1941 года об этой встрече в Москву сообщил резидент советской разведки в Нью-Йорке Г. Б. Овакимян. Как он распорядился полученной информацией — тема для отдельной книги. Сейчас лишь отметим один важный факт, на который мало кто обращает внимание.

Агентурно-оперативную разработку «Энормоз» (кодовое название проблемы атомного оружия, установленное советской внешней разведкой, в архиве Службы внешней разведки РФ храниться 17 томов оперативного дела «Энормоз») вели сотрудники 4-го отделения (научно-техническая разведка) 3-го отдела (англо-американский) центрального аппарата внешней разведки[118]. А за разведку на территории Германии отвечало одноименное отделение 1-го (центрально-европейского) отдела[119].

О низкой осведомленности Москвы по ситуации с немецкой атомной программой свидетельствует такой факт. В конце июля 1943 года начальник 3-го Отдела (англо-американского) Первого управления НКГБ СССР (внешняя разведка) Гайк Овакимян в справке «О работах по новому источнику энергии — урану» (составленной на основе разведматериалов, полученных НКВД и НКГБ СССР за 1941 — июль 1943 года) кратко представлены результаты работы своего ведомства по добыче информации по иностранным атомным проектам. Если по США и Великобритании представлены относительно подробные данные, то по Третьему Рейху ничего нет[120].

В «Плане мероприятий по «Энормозу»» утвержденному руководителем советской внешней разведки Павлом Фитиным 5 ноября 1944 года в отношении Германии было заявлено следующее:

«Германия. Точных данных о состоянии научной разработки проблемы «Э-з» в этой стране у нас не имеется. Имеющиеся сведения противоречивы. По одним из них немцы добились значит-х результатов, по другим — Германия при ее эконом-м и военном положении не может вести сколько-нибудь серьезных научных работ в области «Э-з»…»[121]

В конце 1945 года начальник 11-го отдела 1-го Управления НКГБ (внешняя разведка) Василевский по поручению Павла Фитина для наркома госбезопасности Всеволода Меркулова подготовил «План мероприятий по агентурной разработке «Энормоз». В