Тамара Заверткина - Мои Турки Страница 3

Отец передал свой опыт детям; те построили во дворе сарайчик, назвав его колбасной мастерской. Промысел их давал большой доход. Летом, когда мясо от жары могло быстро испортиться, они нанимали в помощь чужих людей, чтоб дело шло быстрее. Семья уже давно забыла о нищете, а соседи забыли их настоящую фамилию. Все называли их Колбасниковыми.

Ни за кого не хотела идти замуж их единственная дочь. Светом в окошке был для нее Алексей Осин. Согласились, наконец, родители выдать дочь за Алексея, но при условии, что не жена пойдет в дом к мужу, а Алексей войдет в их семью. А вскоре и Алексей стал опытным колбасником, перестал знать нужду.

Судьба же Николая Осина сложилась совсем по-иному. Ему Осип сосватал девушку из очень бедной семьи, Наталью. И красотой своей Наталья не славилась. А выбрал ее Осип для сына потому, что все в Крымовке знали Наталью, как девушку умную, рассудительную и рукодельную. В ее бедном родительском доме все сияло чистотой.

Удивлялся и Николай таланту своей жены: на ее вязаные скатерти любовались все знакомые, дивились узорам ее вышивок, которые Наталья придумывала сама. Навела Наталья и в доме Осиных чистоту. А на грядках в огороде не увидишь и травинки.

Со спокойной душой умер дед Осип.

А у Натальи и Николая вскоре родилась дочка. Назвали ее в честь матери Наташей. Но внешностью она походила на отца. (Это и была потом моя бабушка — мама Наташа). В семье девочку звали Натанькой.

Через два года после Натаньки родилась Александра (Санятка), а вслед за ней появился сын Никифор. Семья росла, хлеба не хватало, и Николай нанялся в батраки к купцу. Все домашние заботы легли на плечи жены Натальи: дом, скотина, огород, дети. Уставала до упаду. И муж приходил домой уставший, угрюмый. А иногда вдруг напьется с горя да и загуляет с какой-нибудь вдовушкой; не хотелось ему идти домой в нищету, где в люльке, подвешенной к потолку, горланил уже его четвертый ребенок Степка.

Сходило похмелье, просил Николай у Натальи прощения. Все прощала тихая, робкая Наталья, только бы муж не ушел к другой. И появился в семье пятый ребенок Иван, и вслед за ним шестой, дочь Лиза.

А Наталья стала прихварывать. И если бы не старшая Натанька, которую Наталья всему приучала с малых лет, с домашними делами так рано износившейся матери не справиться. Совсем другая Санятка, ничего к ней не прививается: доверчивая, ленивая, простодушная, по каждому поводу ей смешно. Матери, одним словом, не помощница.

Николай стал приходить домой все чаще под хмельком. Да еще купец подзуживает, не на той, мол, женился, не выбрал такую, как Алексей, живущий сытно. Дома Николай срывал зло на Наталье, бранил, жестоко бил.

И запомнила с тех лет Натанька песню, которую пела ее мать. Натаньке казалось, что в песне этой под названием «Лучинушка» говорится об их семье:

Горит в избе лучинушка, Горит, трещит сосновая. Придет — сидит хозяюшка, Как ноченька суровая.

Л детушки голодные Все на печи валяются. Отец у них родимый был Буян и мот, и пьяница.

Придет домой, ругается, Кричит: «Живей ворочайся! Подай! Прими! — Ломается, — Целуй, милуй да кланяйся.

(Эту песню потом выучила моя мама, мама Катя, и записала нам на магнитофонную пленку).

Все дети Осиных похожи лицом на Николая, только Лиза вся в мать.

Очень любил отец младших сыновей: Степку и Ивана. Посадит одного мальчика на одно колено, другого — на другое. Любуется их кудрявыми головками. А те канючат:

— Папаня, отведи нас в школу. Вон и Федька, и Дениска в школу ходят, а Федот в гимназию. Почему же мы дома и дома? Запиши нас в школу.

— Да ведь у Федота отец большой купец. И Федька с Дениской дети лавочников. А я — батрак, одеть мне вас не во что. У вас у мальчишек один дырявый армяк на троих. Да и платить за учебу нечем.

И видит Натанька, как опустил отец мальчиков с колен, нагнул голову, запустил пальцы в свои буйные кудри, а на пол из глаз капают слезы.

А вечером снова приходит домой пьяный. Заслышав шаги, мать бросается на печку, забивается в самый угол. Но Николай за косу стаскивает ее с печки на пол, пинает ногами.

Нет, не позволит больше Натанька так обижать свою мать. Она заслоняет ее своим телом, горящие глаза гневно смотрят на отца. Тот опешил:

— Кто же научил тебя быть такою смелой?

— Жизнь. Оттого я и смелая. Покачал головой, отступил.

Жалеет Натанька о том, что все братья много моложе ее, не могут вступиться за мать. Да и ей всего шестнадцатый.

— По-женски я болею, доченька, — говорила ей мать, — болею давно и тяжело. Через великие муки тяну дела, вижу, что половина всех забот на твоих плечах. Только отцу в его пьяном угаре ничего не видно. А я ведь опять в положении, скоро родится седьмой ребенок.

И родился Пашка.

А Наталья уже не поднималась.

— Дочка, будь им после меня и сестрой, и матерью. Не бросай их. {Выполнила просьбу своей несчастной матери мама Наташа. Она всю жизнь опекала не только всех братьев и сестер, но и их детей, своих племянников и племянниц).

Умерла Наталья Осина, когда ей не было и сорока лет, оставив сиротами семерых детей.

Вот только когда Николай протрезвел. Он выл диким зверем. А перед тем, как выносить из дома гроб с телом жены, он встал перед гробом и людьми на колени и дал клятву, что до последнего своего смертного часа в рот спиртного не возьмет ни капли. И слово свое сдержал.

Наташе исполнилось шестнадцать, когда она стала хозяйкой в такой большой семье. Отец только что не молился на нее. Слово Наташи стало в доме законом. А она молоденькая, не совсем еще опытная, взвалила на себя все дела и заботы. И была она очень благодарна своей умной и рукодельной матери, рано научившей ее всему: шить, вязать, вышивать, стирать, убирать, варить, ухаживать за скотиной и огородом. Шутка ли? В семье восемь человек, и о каждом надо позаботиться. А полевые работы? Надо сеять, косить, жать рожь, вязать снопы, молотить, все вовремя убирать. Страшно Наташе. Но, видно, с тех юных лет она познала, а потом часто повторяла пословицу: «Глаза страшат, а руки делают».

Приближалась весна, скоро светлая Пасха. А ребятишки совсем обносились. Во что их нарядить на праздник? Чем они хуже других?

Спит весь дом. Не спит Натанька. Из химического карандаша сделала порошок. А когда утром ушел на работу к купцу отец, она открыла сундучок и достала заветные вещи: три простыни и две наволочки. Как это мама при такой нищете умудрялась собирать копейки и готовить своей любимице приданое? Посмотрела Наташа грустно на эти вещи, прижала на минуту к груди, а потом одну за другой стала окрашивать в светло-фиолетовый цвет, приготовленный из химического карандаша, растворенного в чугуне с водой.

Ах, если бы была швейная машина!

Вручную, где днем, где ночами шила и шила Наташа детям обновы: мальчикам рубашечки, Санятке кофточку, Лизе платьице. А из своей старой кофты — Пашке распашонку.

Всех, как могла, нарядила на Пасху Наташа.

— Где это ты, девка, ситчику-то раздобыла? — спрашивает ее соседка.

— Это не ситчик, тетя Степанида, это мои простыни и наволочки. Прижала соседка Наташу к своей груди, заплакала.

Ах, как хотелось Наташе отдать в школу Степана с Ванюшкой, о которой они так мечтали! Но этому сбыться не удалось, средств едва хватало на еду, хоть отец работал много, никогда не выпивал, а Наташа, не разгибаясь, трудилась дома, на огороде и в поле.

После смерти матери прошло два года. Пошел третий. Вон и Пашка вовсю лопочет, и Лиза подтянулась.

Наташе исполнилось восемнадцать. Любуется отец, как расцвела дочка. Тоненькая уж, правда, но ладненькая, пышноволосая. И лицо не крестьянское, как у Санятки. Городское какое-то, черты лица тонкие. Одеть бы понаряднее, настоящая царевна.

А Наташе хочется на зарянку. Горе горем, но молодость берет свое. Радуются старшие соседки, слыша звонкий голосок певуньи Наташи:

— В отца певунья. Матери-то в сиротстве не до песен было. А Николай голосистый был в молодости и собой пригожий.

Удивлялись люди и порядку в огороде Осиных:

— Глянь-ка, Сергевна, младшие-то Осиных все высыпали на прополку. А ведь Натанька и подзатыльников никому не дает. А слушаются ее с одного слова. И как ей удается?

— Так уж поставила себя девка. Бедовая!

И Наташа радовалась, что отец не стал пропивать деньги, что в поле был хороший урожай, что много вырастили овощей, что все дети здоровы, что весело на зарянке и на душе.

Возвратилась с зарянки. Дома все спят. Тихо кругом, чисто. Легла на свою постель и думает:

— Вот бы сейчас маманька пришла! Так бы за нас порадовалась! Она удивилась бы, что папаня больше не пьет. А завтра, может быть, корова отелится. Хорошо будет ребятишкам с молоком, пей вдоволь!

И уже засыпая, вспомнила, как на нее на зарянке стали засматриваться многие ребята.

А утром к Осиным пришли сваты. Начались обычные разговоры, что у них есть купец — добрый молодец и так далее. Ждут сваты, что им ответит Николай. А тот все молчит. Наконец заговорил: