Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 1 Страница 3

И вот другой пример из деятельности министерства юстиции: из многочисленных сел и весей государства Российского к носителю верховной власти стекались просьбы о помиловании. Оказывается, в целом ряде случаев власть заранее делегировала своему министру право отвергать это самое помилование. Позвольте мне рассказать вам еще один маленький момент игры с Думою, который, быть может, запечатлеется в вашей памяти. Это была игра с III Государственною Думою. Вы знаете, что раньше чем создалась и родилась эта III Дума, были созданы систематические уголовные процессы как I Думы (процесс о выборгском воззвании), так и II Думы (процесс депутатов с.-д. фракции этой Думы), а потом уже создали III Думу. Вы знаете, что предшествовало ее рождению. Сами творцы проекта этой III Государственной Думы создали два варианта ее существования, и вот тот вариант, на основе которого существовала до времени революции эта Государственная Дума, люди, создавшие его, сами назвали проектом бесстыжим по пренебрежению к интересам народа. И вот создавшие по этому бесстыжему проекту III Думу, путем преступлений, стали играть с этою самою Думою, стремясь всемерно к одному – к осуществлению такого строя, который предшествовал строю 1905-1906 г.г. Стали играть для того, чтобы творить законодательство в порядке ст. 87, стали искусственно не созывать Государственную Думу, стали искусственно укорачивать ее сессии. Дошли до того, что вырабатывали проекты для Думы и выработанные проекты держали в портфелях, пока Дума существует, для того, чтобы внести их без Думы – к чему беспокоиться! – в этот период бездумья.

Дошли до того, что при существовании порядка, который не знает законов иных, как принятых государственными учреждениями, т.-е. Думой и Советом, за короткое время создали 384 закона помимо Думы. При чем, товарищи, здесь были и законы, которые обременяли народ новыми налогами, были законы, которые вводили новые повинности даже личного характера (это закон об инородцах, введение которого повлекло за собою кровь сотен и тысяч людей). Были и другие законопроекты, которые выражали уже чисто классовые интересы – вроде законопроекта о допущении труда под землею для малолетних, не достигших 15 лет, и для женщин, – законопроект, который недавно отменен. Вот, товарищи, основные линии преступлений старой власти. Они устанавливаются путем документальных данных, и так полны исторического значения эти нарушения, что, если рассказать вам подробно о том, как они боролись со свободой слова и печати, какими ухищрениями они стремились ввести предварительную цензуру, как боролись они с профессиональными союзами и собраниями, союзами, работавшими даже на пользу войны, – буржуазными, вы увидите, что документальным установлением всего этого не только сажаются на скамью подсудимых министры, все это совершавшие – пусть только они пойдут хотя бы в арестантские роты, – но, кроме того, вбивается толстый осиновый кол на могилу старого павшего самодержавия.

Вот это, быть может, кроме результатов судебных, и есть та задача, которая, будучи выполнена в рамках судебного исследования, будет иметь значение для судеб всего русского народа. Мне хотелось бы, товарищи, оставаясь в пределах этого общего очерка, остановить ваше внимание на действиях и на деятельности двух ведомств, которые были особенно преступны. Это деятельность, во-первых, ведомства министерства юстиции. Общий характер министерства юстиции, которое было, собственно говоря, министерством не правосудия, а министерством «неправосудия», которое играло с принципом несменяемости судей, которое целиком подчинило судей влиянию центральной власти, которое вторгалось вообще в более или менее выдающиеся уголовные дела, которое занималось укрывательством убийц, как это было в деле Ишера, имя которого, быть может, будет связано с министром Щегловитовым и с ним войдет в историю. Вы знаете, быть может, об этом частном случае из газет. Он стоит в связи с назначением Толмачева градоначальником в Одессу. Толмачев принес туда скверные и преступные приемы. Тех, в которых хотели видеть политических преступников, стремились убить ночью при переводе из одного участка в другой. На скамье подсудимых будут сидеть люди, которые это сделали, вплоть до Толмачева, но самое ужасное – это то, что здесь руки приложило и само ведомство правосудия; оно, вместо того, чтобы раскрыть это дело, покрыло его путем испрошения повеления высочайшей власти. Эти люди, несомненные (и по собственному признанию) убийцы, были возвращены в среду свободных и незапятнанных граждан. Это частный случай, характеризующий министерство, но он так тяжек и возмутителен, что когда допрашивали министра юстиции, как он до этого дошел, он не мог разъяснить свою вину и на вопрос наш, чем он может оправдать это, он говорил: «Ведь это же было так преступно: заподозрив в чем-то совершенно маленького безвредного человека, носители местной одесской власти сговорились его убить. Вот почему, – говорил глава тогдашнего правосудия, – мы не могли поставить это дело – оно было слишком ужасно». Когда в ответ на это последовал вопрос одного из членов комиссии: а неизмеримо ли более ужасно то, что вы, стоявший во главе правосудия, допустили безгласность этого случая, что вы вместо наказания отпустили этих людей на свободу, – он должен был признать, что, быть может, это деяние является еще более ужасным.

Затем, товарищи, систематическое пресечение законного течения процессов. Вы, быть может, из сообщений газет понимали, что совершающий преступление мог оказаться ненаказанным только потому, что он принадлежал к какой-нибудь партии черной сотни, Союза русского народа. Этот порядок низводил Россию со степени державы европейской на степень деспотической – азиатской страны, ибо только там возможно такое пресечение нормального течения процесса.

Я бы слишком задержал ваше внимание, если бы останавливался на деятельности департамента полиции. Это сплошное преступление. Если вам очень интересно, так как, быть может, в живом слове непосредственного общения вам до вашего отъезда из Петрограда никто не расскажет про тот ужас, который творился там, позвольте занять несколько лишних минут. Все мы, товарищи, жили при действии старого режима, и все мы знали, что в департаменте полиции делается что-то ужасное. Вы знаете, по совести говоря, должно быть, не настолько развращено было воображение русского человека, чтобы он представил себе то, что там творилось. Передо мной документ, который является хартией вольностей департамента полиции и который является положением ее беззакония. Этот документ называется «Инструкция по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармском и розыскном отделениях». Целые поколения, отдавшие себя полиции, приложили руку к созданию этой инструкции. Все они постепенно совершенствовали эту систему. Последняя редакция, продукт самой извращенной и преступной на мой взгляд фантазии, лежит передо мной: «единственным вполне надежным средством, обеспечивающим осведомленность розыскных органов в революционной работе, является внутренняя агентура. Все стремления политического розыска должны быть направлены к выяснению центра революционных организаций и уничтожения в момент наибольшего проявления их деятельности. Поэтому не следует ради обнаружения какой-нибудь типографии или мертво-лежащего на сохранении склада оружия срывать дело розыска».

Вы понимаете, товарищи, что это плод, которому надо было дать созреть. Люди, которые там сидели, должны были развивать свою преступную деятельность для того, чтобы, как снежный ком, оплести целый ряд людей добродушных, быть может, доверчивых, любящих родину, стремящихся к ее счастию, и в момент наибольшего напряжения этой деятельности должна была последовать ликвидация, но ликвидация с некоторым расчетом, с тем, чтобы провокатора оставить на свободе; но одного оставить опасно, нужно оставить еще несколько других лиц с ним вместе, чтобы не обнаружить его и чтобы был фермент брожения, – то, что называется «на разводку».

Когда мы докопались до этих документов, когда сошел с теоретической базы вопрос о том, занимались или не занимались провокацией, когда мы привели §5 инструкции, то увидели, что эти люди оказались припертыми к стене; они оказались припертыми и другими процессами, которые мы поставим, которые будут иллюстрировать, в виде отдельных частных случаев, это общее положение. Вы знаете, товарищи, дело социал-демократа депутата 4-й Думы Малиновского; они его где-то наметили, они проводили его снизу вверх, они делали членом Думы совершенно сознательно, они устраняли на его пути все препятствия. Они устраивали ему поездки по России, отпускали заграницу, и вы понимаете, товарищи, сколько, с точки зрения тогда существовавшего закона, больших и малых преступлений он создал вокруг себя во время своих поездок и какое бесчисленное количество людей погубил, отправил в тюрьму, в ссылку и т.д.