Николай Тарианов - Невидимые бои Страница 3

Наконец, за годы, прошедшие между двумя мировыми войнами, в США возникли весьма могущественные группы финансового капитала, связавшие свои надежды на коммерческий успех с внешнеполитическими завоеваниями германского монополистического капитала. Участники этой группы и связанные с нею политики незадолго до начала войны начали появляться в Вашингтоне на важных государственных постах.

К этой группе и принадлежал недоброй памяти Джеймс Винсент Форрестол. На пост заместителя морского министра, престарелого республиканца Фрэнка Нокса, он пришел в 1940 году прямо с президентского кресла в банке «Диллон, Рид и К°» на Уолл-стрит в Нью-Йорке. Только до 1932 года с момента окончания первой мировой войны этот банк вместе с нью-йоркским «Ферст нейшнл сити бэнк» распространил на биржах Америки облигации 40 займов для германских трестов и концернов.

В январе 1932 года тогдашний президент банка Кларенс Диллон заявил в одной из комиссий конгресса:

«За послевоенный период общая сумма займов, предоставленных через нас, — я не включаю займы, которые предоставлялись другими банкирскими домами и в которых мы участвовали небольшими суммами, — составила 1 491 228 549 долларов».

Одним из получателей этих огромных займов был стальной концерн Германии — трест «Ферейнигте штальверке» (ему досталось полтораста миллионов долларов). Глава этого треста Фриц Тиссен открыто бахвалился своими тесными связями со многими банкирами Уолл-стрита, и в частности с Диллоном. Когда его спросили однажды, как он относился к пресловутому «плану Дауэса», он ответил:

«Моя позиция определялась главным образом тем, что сказал мне американский банкир. Я имею в виду Кларенса Диллона, представлявшего банкирский дом «Диллон, Рид и К°», с которым мы были в весьма дружеских отношениях».

Тиссен финансировал движение гитлеровской партии. Впоследствии, рассорившись с нацистами, он написал книгу, название которой — «Я платил Гитлеру» — звучало горьким упреком бесноватому фюреру, напоминанием о том, что именно тиссены, флики и прочие магнаты крупного капитала Германии возвысили фашистского диктатора, открыли ему дорогу к власти.

Джеймс Форрестол был обязан банку «Диллон, Рид и К°» всей своей карьерой. Поступив в банк в 1916 году, сразу же после окончания Принстонского университета, Вине, как называли тогда будущего банкира, проявил недюжинный талант стяжателя. Уже через семь лет он был совладельцем банка, а в 1937 году сменил Кларенса Диллона на посту президента.

Уже после того как Форрестол, повинуясь таинственному побуждению, добился поста заместителя министра военно-морского флота, он был (в 1941 и 1942 годах) членом правления американского треста «Дженерал анилайн энд филм», игравшего в США роль главного филиала германской сверхмонополии — концерна «ИГ Фарбениндустри», осужденного после войны как концерн — военный преступник.

Многое из деятельности Форрестола остается пока покрытым тайной. Но известно, что он возглавлял те силы в Вашингтоне, которые активно — и небезуспешно — затягивали выполнение Соединенными Штатами их союзнического обязательства — открыть в Европе второй фронт против гитлеровской Германии. Видимо, перспектива разгрома Германии, возможная потеря капиталов, вложенных в ее промышленность, пугала его больше, чем — не исключенная теоретически — возможность военного поражения США в войне.

Именно поэтому Джеймс Форрестол присутствовал на совещании комитета по координации военной разведки, на котором обсуждался проект программного задания работникам военной и военно-морской разведки, направляемым в Москву, где в связи с войной значительно расширялся аппарат военного представительства США.

Много лет спустя в американской прессе промелькнуло сообщение, из которого стало ясно, что военный министр Генри Стимсон[3] возражал в то время против развертывания агентурной разведывательной деятельности в СССР. Нокс держался нейтрально в этом вопросе, а Форрестол настойчиво добивался того, чтобы возможности, предоставляемые развертыванием союзнических отношений с СССР, были использованы для создания американской шпионской агентуры и для такой разведки, которая обычно ведется против военного противника. Форрестола, в частности, весьма интересовали морские подходы к крупнейшим гаваням и портам СССР.

Президент, зная нравы профессиональной военной разведки — «Джи-ту», прямо сказал генералу Саймону, что его задача широко, всесторонне, а главное, совершенно объективно и беспристрастно знакомиться с советской действительностью, глубоко анализировать и правильно оценивать настроения советских людей, деятельность их правительства по организации отпора врагу и информировать обо всем президента. Неизвестно, какие указания были даны генералу Дроуву командованием «Джи-ту». Но, судя по его деятельности в Москве, они были составлены в духе требований Форрестола.

Так появились в Москве два американских генерала. Оба — опытнейшие военные разведчики, оба хорошо подготовленные, оба в конечном счете формально подчиненные «Джи-ту».

Но была глубокая разница не только в их ориентировке и целенаправленности, а еще и в формах их официальной подчиненности.

Генерал-майор Джон Р. Дин, возглавлявший объединенную военную миссию США в Москве в 1943—1945 годах, писал впоследствии в книге «Странный союз»:

«В момент, когда был подписан первоначальный Московский протокол (в сентябре 1941 года), было решено создать в Москве американскую миссию снабжения. Руководитель миссии получил от президента инструкцию: помощь не должна сопровождаться никакими условиями, а всю программу не следует использовать в качестве рычага для получения информации от русских и о русских. Он выполнял инструкцию президента слишком буквально, и по этому вопросу возник трудный конфликт между ним и военным и морским министерствами, которые через военного и военно-морского атташе пытались получить от него важную информацию…»

Генерал Дроув, как военный атташе, отчитывался перед руководством военной разведки «Джи-ту». Генерал Саймон, как начальник военной миссии снабжения, подчинялся управлению по делам ленд-лиза, возглавляемого тогда Харри Хопкинсом. А тот отчитывался только перед президентом.

Благодаря этим важным различиям в линиях подчинения доклады и сообщения, посылавшиеся из Москвы генералом Саймоном, проходили минимальную обработку и «фильтрование». Через Хопкинса они сразу же попадали прямо на стол президента США. А информация генерала Дроува, направляемая им руководству военной разведки, перерабатывалась, дополнялась, «обогащалась» и «совершенствовалась» в духе, выгодном верхушке военного министерства. Только этот препарированный материал докладывался правительству.

Перед отъездом в СССР оба генерала получили тщательно подготовленные официальные инструкции «Джи-ту»: не верьте официальным реляциям русских. Не верьте официальным коммюнике. Не верьте советским газетам, сообщениям Совинформбюро. Русские — великие мастера пропаганды. Развертывайте агентурную сеть, вербуйте шпионов! Систематически инструктируйте их, заставляйте активно действовать, добывать нужные сведения. Проверяйте и перепроверяйте даже самые надежные данные. Наблюдайте военную деятельность русских. Ищите их слабые стороны; отыскивайте ошибки, упущения, промахи. Добывайте как можно больше конкретных военных данных. Словом, ведите дело так, будто перед вами не военный союзник, а потенциальный противник.

Множество подобных указаний и советов получили генералы перед выездом на работу в Советский Союз. Разные это были люди. Оба окончили одно и то же военное училище — Вест-Пойнт.

Офицерам сухопутных сил, выпускаемым этой «академией», прививаются в ее стенах крайне реакционные взгляды и убеждения. Удивительного тут мало — в училище, основанное еще в 1802 году, принимают, как правило, сынков богатых или, во всяком случае, состоятельных американцев. Чтобы попасть в него, надо заручиться личной письменной рекомендацией президента США или члена конгресса. В американской прессе не раз сообщалось, что конгрессмены нередко торгуют своими рекомендациями, продавая их за солидные суммы.

Вест-Пойнт находится в старой крепости на берегу Гудзона, в 50 милях от Нью-Йорка. Первый комендант этой крепости генерал Бенедикт Арнольд оставил большое черное пятно в истории своей страны. Его имя стало синонимом самой черной измены. Он был первым американским генералом, предавшим свою родину.

Во время войны за независимость в 1780 году его подкупили англичане. Арнольд передал им планы крепости, а потом и сам переметнулся на службу к британским колонизаторам. Впоследствии он стал генералом английской армии.