Дмитрий Быков - Воскрешение Некрасова Страница 3

Тут можно читать бесплатно Дмитрий Быков - Воскрешение Некрасова. Жанр: Документальные книги / Прочая документальная литература, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Дмитрий Быков - Воскрешение Некрасова читать онлайн бесплатно

Дмитрий Быков - Воскрешение Некрасова - читать книгу онлайн бесплатно, автор Дмитрий Быков

Тем не менее первого литературного комплимента удостоилось именно стихотворение «В дороге». Вот оно-то и поражает нас сейчас больше всего сочетанием сострадания и глумления. Некрасов не только предъявляет нам ужасную картину, Некрасов еще, действительно, «присаливает» сверху и вслед за этим гнусно ухмыляется над произведенным эффектом.

Скучно! скучно!.. Ямщик удалой,Разгони чем-нибудь мою скуку!Песню, что ли, приятель, запойПро рекрутский набор и разлуку…

Но ямщик вместо этого отвечает:

Самому мне невесело, барин,Сокрушила злодейка жена…

И рассказывает жуткую историю крестьянской девочки, которую взяли в господский дом, воспитывали вместе с господской дочерью, а потом барин помер, и ее сослали обратно. Видно, она чем-то его наследнику нагрубила, а, может быть, как мы догадываемся, не ответила на его домогательства. И вот:

Взвыла девка – крутенько пришло:Белоручка, вишь ты, белоличка!

…На какой-то патрет все глядитДа читает какую-то книжку…Инда страх меня, слышь ты, щемит,Что погубит она и сынишку:

Учит грамоте, моет, стрижет,

Вещь, совершенно недозволительная. И в финале мы, наконец, узнаем о том, что:

…Видит бог, не томилЯ ее безустанной работой…Одевал и кормил, без пути не бранил,Уважал, тоись, вот как, с охотой…А, слышь, бить – так почти не бивал,Разве только под пьяную руку…»

– «Ну, довольно, ямщик! РазогналТы мою неотвязную скуку!..»

Вот в этом – еще и усмехнуться под конец – в этом очень много Некрасова. И, я думаю, точнее всего состояние русского человека, который рыдает, от этого ненавидит себя и в конце усмехается, чтобы было легче терпеть свое бессилие, – вот эту русскую триаду Некрасов выразил точнее всего.

Многие говорят, что некрасовская муза, пожалуй, грубовата и простонародна. Но ведь простонародна она, простите, не потому, что он прибегает к грубому, примитивному средству выражения. На самом деле оркестровка стиха у Некрасова невероятно тонка. Я не думаю, что в русской литературе можно найти стихотворение, – это при том, что и Блока мы знаем, и Мандельштама мы знаем, и Пушкина мы помним и любим, – я думаю, что трудно найти стихотворение, которое было бы мощнее и трагичнее оркестровано, чем «Еду ли ночью по улице темной…». С этим знаменитым, зафиксированным еще Шкловским повтором «ули – но, ули – но».

Еду ли ночью по улице темной,Бури заслушаюсь в пасмурный день —Друг беззащитный, больной и бездомный,Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!

Давайте вспомним еще и о том, что, когда Окуджаве понадобилось оркестровать «Путешествие дилетантов», насытить его поэтическими лейтмотивами, главным лейтмотивом этого мучительного романа стало именно двустишие Некрасова:

Помнишь ли труб заунывные звуки, Брызги дождя, полусвет, полутьму? И всякий, разумеется, продолжит это сквозное, несчастное:

Плакал твой сын, и холодные руки,Ты согревала дыханьем ему.

Можно ли себе представить в русской поэзии более совершенные стихи? Боюсь, что все, кто говорит о прозаизмах Некрасова, ничего более мощного, чем этот текст, привести, во всяком случае из XIX века, не смогут. Да и в ХХ веке, что уж говорить, мало было подобного. Не зря Мандельштам в критические минуты своей жизни говорил:

И столько мучительной злостиТаит в себе каждый намек,Как будто вколачивал гвоздиНекрасова здесь молоток.

Некрасов всегда приходит на помощь русскому поэту, когда он теряет, по Мандельштаму, самое дорогое – сознание своей правоты. Оказывается, из сознания своей неправоты можно делать куда более мощную и пронзительную поэзию. Так вот, думаю, что пресловутые упреки в формальных несовершенствах, в грубости, в определенном схематизме, в пресловутых глагольных рифмах – все это от лукавого и, в общем, от непонимания чего-то смутного. Знаете, так упрекают человека, которого не смеют упрекнуть всерьез, в том, что он жулик или вор, вместо того, чтобы сказать, что он просто дурак и скотина. Нормальная, в общем, практика, которая нам присуща – мы все время ищем эвфемизм.

Так вот, Некрасова упрекают в примитивизме вместо того, чтобы просто сказать: «Нам очень мешает в его лирике та несколько циничная амбивалентность, которую он позаимствовал от народного сознания. Нам не очень нравится, что у Некрасова нет правых и виноватых. Страдания есть, а причины этого страдания и виновника этого страдания нет». Но не станем же мы говорить, в конце концов, что в поэме «Мороз, Красный нос» – высшем лирическом свершении Некрасова, в гениальном лирическом эпосе – кто-нибудь в чем-нибудь виноват? Никто там не виноват, вовсе не крепостная зависимость погубила Фрола, умер он от болезни, семья богатая, зажиточная, как и семья крестьянки в «Кому на Руси жить хорошо». Мы вернемся к этому тексту замечательному.

В «Кому на Руси жить хорошо» есть образ рока, нарисованный с абсолютно фольклорной мощью, – это тот самый Мороз, Красный нос, дедушка, который ходит-похаживает, или поглаживает кого-то, или постукивает, а как он решит – этого никто не знает. Ну, помните, да?

Черная туча, густая-густая,Прямо над нашей деревней висит,Прыснет из тучи стрела громовая,В чей она дом сноровит?

Есть здесь какие-то логические причины? Нет, абсолютно. Мы не можем Некрасову простить этого фольклорного, дохристианского, очень крестьянского, на самом деле, отношения к жизни: Бог дал – Бог и взял, как в этом стихотворении знаменитом про погорельцев. Нет виновного, нет закона, есть судьба и ужас – и ничего кроме. А утешаться можно только достаточно соленой народной шуткой, в чем Некрасов тоже был большой мастер.

И вот, пожалуй, самое точное стихотворение о русской судьбе – это гениальная баллада «Выбор», тоже очень фольклорная по своему духу. Сейчас ее вспомнить – милое дело:

Ночка сегодня морозная, ясная.В горе стоит над рекойРусская девица, девица красная,Щупает прорубь ногой.Тонкий ледок под ногою ломается,Вот на него набежала вода;Царь водяной из воды появляется,Шепчет: «Бросайся, бросайся сюда!Любо здесь!» Девица, зову покорная,Вся наклонилась к нему.«Сердце покинет кручинушка черная,Только разок обойму,Прянь!..» И руками к ней длинными тянется…Синие льды затрещали кругом,Дрогнула девица! Ждет – не оглянется —Кто-то шагает, идет прямиком.«Прянь! Будь царицею царства подводного!..»Тут подошел воевода Мороз:«Я тебя, я тебя, вора негодного!Чуть было девку мою не унес!»

Белый старик с бородою пушистоюНа́ воду трижды дохнул,Прорубь подернулась корочкой льдистою,Царь водяной подо льдом потонул.Молвил Мороз: «Не топися, красавица!Слез не осушишь водой,Жадная рыба, речная пиявицаТам твой нарушат покой;Там защекотят тебя водяные,Раки вопьются в высокую грудь,Ноги опутают травы речные.Лучше со мной эту ночку побудь!К утру я горе твое успокою,Сладкие грезы его усыпят,Будешь ты так же пригожа собою,Только красивее дам я наряд:В белом венке голова засияетЗавтра, чуть красное солнце взойдет».Девица берег реки покидает,К темному лесу идет.Села на пень у дороги: ласкаетсяК ней воевода-старик.Дрогнется – зубы колотят – зевается —Вот и закрыла глаза… забывается…Вдруг разбудил ее Лешего крик:

«Девонька! встань ты на резвые ноги,Долго Морозко тебя протомит.Спал я и слышал давно: у дорогиКто-то зубами стучит,Жалко мне стало. Иди-ка за мною,Что за охота всю ноченьку ждать!Да и умрешь – тут не будет покою:Станут оттаивать, станут качать!Я заведу тебя в чащу лесную,Где никому до тебя не дойти,Выберем, девонька, сосну любую…»Девица с Лешим решилась идти.

Идут. Навстречу медведь попадается,Девица вскрикнула – страх обуял.Хохотом Лешего лес наполняется:«Смерть не страшна, а медведь испугал!Экой лесок, что ни дерево – чудо!Девонька! глянь-ка, какие стволы!Глянь на вершины – с синицу оттудаКажутся спящие летом орлы!Темень тут вечная, тайна великая,Солнце сюда не доносит лучей,Буря взыграет – ревущая, дикая —Лес не подумает кланяться ей!Только вершины поропщут тревожно…Ну, полезай! подсажу осторожно…Люб тебе, девица, лес вековой!С каждого дерева броситься можноВниз головой!»

Эта баллада не зря называется «Выбор», потому что каждая попытка спасения оборачивается новой гибелью, и это очень по-русски и очень по-некрасовски.

Что же нас в этом утешает? Утешает нас, как ни странно, вот эта самая амбивалентность и умение в какой-то момент критический усмехнуться, посмеяться над этим, перемигнуться перед смертью. И Некрасов ведь, строго говоря, не потому так любил народ, что жило в нем народническое убеждение, будто в народе есть какие-то вековые нравственные начала. Некрасов, в отличие от Толстого, с этим народом был по-настоящему близок, он с ним охотиться ходил, он с ним любил выпить, он с ним в беседах проводил довольно много времени. А Толстой, по воспоминаниям яснополянских крестьян, в какой-то момент все-таки говорил: «Не подходите ко мне, я граф». В Некрасове этого совершенно не было, да он и графом не был. Он достаточно просто относился к русскому мужику. И когда, измученный болезнью, болезнью мучительной и некрасивой, раком прямой кишки, Некрасов в 1875 году собирался застрелиться от боли, он сказал об этом только егерю, другу своему, который и вырвал у него ружье. И после операции прожил еще два, пусть мучительных, но, страшно сказать, плодотворных года. То есть были вещи, о которых он только с этим народом мог говорить. Разумеется, не в силу того, что ему было присуще абстрактное народолюбие. А в силу того, что он с этим народом абсолютно совпадал в главном – в презрении к смерти, в этой нравственной амбивалентности, которая позволяет выдержать очень многое, в этой насмешке над горем, в умении смеясь это горе переносить. Кроме того, есть у Некрасова еще одно удивительное, тоже роднящее его с народом чувство, затрудняюсь в его определении. Можно назвать его азартом, азарт ему очень был присущ. Можно – форсом, и форс какой-то в этом действительно есть. Вызовом, эпатажем, умением бросить в лицо врагу не просто «железный стих, облитый горечью и злостью», а циническую шутку, умение выпендриться перед концом. Вот это мне очень нравится. Особенно нравится, конечно, в «Русских женщинах». В гениальной поэме, написанной рыцарски для того, чтобы дать возможность русскому читателю читать недоступный на родине текст, под прозрачными псевдонимами зашифровав главных героинь, опубликовать русские стихотворные переложения французских текстов, известных только в заграничной публикации… Тысячи людей, не читавших ни «Бабушкиных записок», ни воспоминаний Трубецкой, знают их в некрасовской формуле. И вот это останется с нами навсегда:

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.