Сергей Романовский - Наука под гнетом российской истории Страница 3

Тут можно читать бесплатно Сергей Романовский - Наука под гнетом российской истории. Жанр: Документальные книги / Прочая документальная литература, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Сергей Романовский - Наука под гнетом российской истории читать онлайн бесплатно

Сергей Романовский - Наука под гнетом российской истории - читать книгу онлайн бесплатно, автор Сергей Романовский

С другой стороны, слова Арцимовича – не просто афоризм. Он дал, пусть и частное, но достаточно точное определение науки. Многие науковеды, историки науки и ее популяризаторы рассуждают о том, какие факторы надо учесть, чтобы определение науки не отчуждало творцов знания от самого знания, полагая, что явно скособоченная дефиниция лишает ученых свободы творчества. Если бы действительная свобода творчества зависела только от слов…

На самом деле наука не существует сама по себе. Ее история неотрывна от истории страны. Наибольшего расцвета она достигает в тех государствах, которые экономически и даже политически заинтересованы в максимальном раскрепощении личности, которые поддерживают научный поиск, не навязывая ученым решение только нужных государству практических задач. Достаточно лишь бегло просмотреть энциклопедию «Лауреаты нобелевской премии», чтобы убедиться в справедливости этих слов: ученые крошечных Нидерландов, Швейцарии или Швеции получили больше нобелевских наград, чем гигантский СССР.

Ясно поэтому, что нам поневоле придется рассмотреть как единую систему историю России и вытекающие из нее специфические «особости» функционирования в отдельные исторические периоды нашей национальной науки. При этом мы вынуждены будем определить (хотя бы для себя) то, что М.Я. Гефтер назвал «способом отношения» к собственному прошлому [16].

Что это означает? На обывательском уровне жизнь всегда остается жизнью при любом режиме: царском, советском, фашистском, оккупационном – разнятся лишь степени свободы такой жизни. Поэтому, когда человек пытается осмыслить историю своего времени, она неизменно оказывается личностной: история общества неизбежно раскрашивается цветами его жизни. В этом легко убедиться, прочитав дневника царского цензора академика А.В. Никитенко, мемуары Председателя правительства Николая II графа С.Ю. Витте, разоблачительные записки беглого генерала НКВД А. Орлова, воспоминания «волюнтаристского» лидера КПСС Н.С. Хрущева и т.п.

Без собственного понимания конкретного исторического периода ученый не в состоянии просеять эмоциональные факты мемуаристов, вычленить те из них, коим можно довериться без опасения сместить акценты в заведомо ложную сторону. Говоря иначе, «способ отношения» историка к прошлому полностью определяется его системным зрением, способностью в застывших фрагментах разбитого на множество мельчайших осколков исторического зеркала увидеть движение времени.

Любой отрезок российской истории, вероятно, следует рассматривать сквозь призму взаимодействия трех важнейших систем: политической, экономической и социальной. При таком подходе становится понятным, к примеру, желание правительства Александра II тотально реформировать внутреннюю политику, ибо в предыдущее царствование эти три системы функционировали в явно несогласованном режиме: экономическая система, хотя медленно и натужно, но все же развивалась, тогда как политическая закоснела вовсе. Третья важнейшая система – социальная незамедлительно начала вспухать как гнойник [17]. Александр II пытался сбалансировать все три системы. Однако добился он противоположного: своим потоком реформ он лишь вскрыл «социальный гнойник», и на страну обрушился невиданный вал терроризма и все громче зазвучали откровенные речи «бесов» – нигилистов, народовольцев, нечаевцев и т.п. публики [18].

Системный анализ российской истории позволяет понять и неизбежность катастрофы 1917 года. На самом деле, в начале ХХ века в стране сложилась угрожающая ситуация: экономическая система бурно развивалась (достаточно вспомнить реформы С.Ю. Витте и П.А. Столыпина), тогда как политическая система стала отчетливо разлагаться (абсолютная монархия, изжившая себя к началу века, решила искусственно вписаться в новые реалии – отсюда чисто либеральные уступки социальной системе: парламентаризм и конституция). Несмотря на это, социальная система глухо бурлила, эпизодически выплескивая на поверхность излишки эмоций (непрерывные студенческие волнения, крестьянские бунты, революционный взрыв 1905 года и т.д.). Таким образом, вновь было нарушено главное условие функционирования так называемых больших систем – устойчивость, которая определяется согласованными (синхронизированными) изменениями трех важнейших подсистем. Отсюда – вновь разбалансированность и, как следствие, неминуемый взрыв и развал.

Подобный подход таит, понятно, и подводные камни. Диалог ученого с историей становится «внеличностным», историк, сам того не замечая, подменяет себя естествоиспытателем, ибо системный анализ позволяет ему как бы заместить историю природой. А раз так, то он невольно подпадает под соблазн моделировать историю. Однако, в отличие от естественнонаучных исследований подобные «исторические модели» всегда послушны автору в том смысле, что он как бы изображает исследование, на самом же деле он только обводит заранее заготовленными суждениями (фактами) уже видимый ему на историческом зеркале и вполне симпатичный силуэт – схему. Как заметил В.Ф. Кормер, всегда в истории “мы находим только то, что хотим найти” [19]. Но, добавлю от себя, изображаем при этом показную беспристрастность и видимость объективности собственного анализа.

И данная «коррекция» исторического зрения также имеет свое объяснение. В 1973 г. австрийский биохимик К. Лоренц получил Нобелевскую премию по медицине за открытие явления импринтинга, означающего избирательную способность человеческого мозга запечетлевать в долговременной памяти только те события, которые предопределяют и как бы направляют всю дальнейшую жизнь. Именно явление импринтинга объясняет загадочный феномен, именуемый иногда «здоровьем памяти» – человек склонен помнить хорошее и забывать дурное, люди чаще идеализируют прошлое, чем трезво его оценивают.

Тем же явлением можно объяснить еще один психологический феномен – чем более невыносимо настоящее, тем в более радужных красках нам рисуется прошлое, хотя мы прекрасно знаем и, разумеется, помним и многое дурное, но оно упорно отторгается нашим «сегодняшним» зрением. Это действительно пример здоровья памяти. И если любому конкретному человеку это свойство памяти помогает сохранить психологическую ус-тойчивость и как-то противостоять житейским невзгодам, то когда импринтинг «защищает» историю, она невольно становится искаженной. Если при научном анализе исторического процесса слезы умиления перед прошлым застилают глаза исследователя, если он видит не то, что было, а то, что ему хочется; если он вспоминает только те факты, которые услужливо подсказывает его «здоровая» память, то он никогда не сведет концы с концами, не сможет выйти из того порочного круга, которым сам же себя окружил.

Избранный нами системный подход к российскому историческому процессу поможет глубже разобраться и в интересующей нас проблематике, понять – почему наука существовала в России как некий декоративный институт, почему труды наших выдающихся ученых не востребовались, а повисали в воздухе, почему, наконец, насильственно инъецированная в российскую жизнь наука существовала в чуждом ей социальном климате. Этот же подход даст нам возможность вычленить конкретные инварианты бытия российской науки и рассмотреть ее влияние на жизнь страны не в традиционной для классической истории хронологии, а спроецировать эти инварианты на целые исторические эпохи.

Наука как социально-общественный культурологический институт, если ее рассмотреть в системной терминологии, должна быть важнейшей производной трех выделенных нами систем. Для нормального (оптимального) функционирования она не должна жестко зависеть от политической системы, зато обязана оказывать решающее влияние на согласованное взаимодействие экономической и социальной систем. Только в этом случае она сама становится самостоятельной культурологической системой, оказывающей решающее воздействие на экономическое развитие страны и ее политическую стабильность. В России, что хорошо известно историкам науки, все было с точностью до наоборот: наука наиболее жестко была связана с политической системой государства, практически никак не влияла на развитие экономической системы и уж вовсе была изолирована от системы социальной. Иными словами, из того факта, что в стране и в XVIII и в XIX веках трудились ученые мирового класса, что они делали выдающиеся научные открытия, никак не следовало, что они (и их коллеги), образно говоря, составляли научную систему (соци-ум в более привычной терминологии), ибо отсутствовали как прямые, так и обратные связи с экономической и социальной системами.

А между тем на пороге XXI века только уровень развития науки и ее реальное воздействие на экономику государства и даже быт людей контролирует претензии любой страны на «ве-личие», но никак не размеры территории, ее природные богатства, военная мощь и т.д. [20]. Это не публицистическая заостренность вопроса. То, что отношение государства к науке определяет не просто меру его цивилизованности и зрелости, но и является в определенной степени гарантией самосохранения, понимали всегда. Академик В.И. Вернадский еще в 1908 г. писал, что “спасение России заключается в поднятии и расширении образования и знания” [21]. (Любопытно, что еще накануне 1859 года в Рождественском приветствии церкви есть слова: “Православная Россия! Новый год да будет для тебя верным шагом вперед, к твоему счастливому возрождению. Но не спеши, Россия! Возрождайся разумом и верою, наукою и нравственнос-тию” [22]. Создается впечатление, что сколько лет существует Россия, столько же лет она возрождается и спасается. И явно «не спешит» делать это).

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.