Людмила Шапошникова - Парава — «летучие рыбы» Страница 3

Раджендран подходит к карте.

— Вот Тутикорин. Видите, вдоль Тутикоринского побережья тянутся отмели, или банки. Парава называют их «пар». Эти жемчужные отмели находятся на расстоянии четырнадцати-тридцати миль от берега. Глубина там небольшая — пять-девять морских саженей[11]. Если рядом с дальними банками есть острова, то парава нередко уходят на несколько дней в океан и живут на островах.

— А кому принадлежит жемчужный промысел?

— Оба промысла, жемчужный и чанковый, государственная монополия. Вся организация работ лежит на нашем департаменте. Я смогу вам показать, как ныряют за чайком. Техника ныряния та же, что и за жемчугом. Правда, в этом году сезон начался позже. Обычно лов чанка с октября по май. А в этом году только с января. Вы помните страшный циклон в конце декабря 1964 года? Тот самый циклон, когда приливной волной был разрушен мост между Данушкоди и материком?[12]

― Конечно, помню. По мосту шел пассажирский поезд.

— Да, все было смыто в океан. Никому не удалось спастись. Прибрежные деревни тоже очень пострадали от урагана. Парава было не до ныряния. У многих унесло каное в океан. Департамент выдал им пособия, но, откровенно говоря, этого было слишком мало для людей, которые остались без крова и пищи. Вот поэтому и начали поздно.

…Солнечный свет дробился искрами на жемчужине ани, лежавшей на столе, и сквозь ее поверхность просвечивал живой и теплый розовый цвет. Мы молча смотрели на ани. Жемчужина жила. Казалось, она была наполнена Светящейся перламутровой жидкостью. Раджендран прервал молчание:

— Вот что, поедемте со мной, я вам кое-что еще покажу.

У подъезда департамента нас ждал старенький, видавший виды джип. Мы миновали главную улицу, проехали соляные поля, на которых работали изнуренные тропическим солнцем люди, и выехали снова к берегу океана. В этом месте, обнесенном низкой изгородью, песок был утрамбован, и то там, то здесь валялись ржавые чаны.

— Это самое главное место во время лова жемчуга. — Раджендран согнутым пальцем постучал по одному из чанов. — Сейчас все это лежит без дела. Но в сезон такой чан трудно достать. И народу — не протолкнешься. Мы забираем у ныряльщиков две трети улова, а треть оставляем им. Это старая традиция. По пути к берегу ныряльщики не имеют права вскрывать и утаивать раковины. За этим следят наши инспекционные суда. Да при нашей системе реализации раковин это и невыгодно. Бывает, раковину открывают, а там ничего нет. И продавать нечего.

— А что, раковины продают тут же?

— Да, мы организуем здесь аукцион. В это время весь Тутикорин наводнен торговцами драгоценностями, оценщиками жемчуга, любителями острых ощущений, авантюристами, которых привлекает легкая, случайная добыча. Департамент продает сразу по тысяче раковин. Цена за них пятьдесят-шестьдесят рупий[13]. А когда становится известно, что улов жемчуга богат, цена поднимается. Ныряльщики тоже продают свои раковины по рупии за дюжину. Тут-то и начинается азартная игра. Купивший дюжину незамедлительно вскрывает раковины: попадется жемчужина или нет. Если вся дюжина пустая, покупают другую и снова открывают. Это, знаете, игра, как на скачках. Поставил на одну лошадь — проиграл, поставил на другую — выиграл. Некоторые таким образом растрачивают все свои деньги, и у них не остается на обратную дорогу. А вот если повезет, тогда дело другое. За жемчужину ани можно получить пятьсот-шестьсот рупий, а то и больше. Однако способ вскрывания раковины ножом — вещь несовершенная. Мелкий жемчуг иногда не замечают и выбрасывают вместе с раковиной. Те, кто покупает тысячи и десятки тысяч раковин (это, конечно, уже профессиональные торговцы жемчугом), используют вот эти чаны. Раковины кладут в чан и выдерживают три-четыре дня. Они там начинают разлагаться. Затем всю массу заливают водой, и на дно оседает жемчуг вместе с песком. Конечно, это техника старая, традиционная. При англичанах так же ныряли и так же извлекали жемчуг из раковин.

Англичане пытались увеличить улов раковин жемчужин и обойтись при этом без парава, потому что хочешь не хочешь, а надо было отдавать ныряльщикам треть. Я вам расскажу интересную историю. Случилось это в 70—80-х годах прошлого столетия. В Тутикоринскую гавань прислали двух водолазов со всем водолазным снаряжением, которые должны были выполнить ряд подводных работ в бухте. Они могли оставаться под водой несколько часов, а парава в лучшем случае не более минуты. Английские чиновники из департамента по жемчужному промыслу подсчитали, что два таких водолаза могут в час собрать двенадцать тысяч раковин в мелкой воде и девять тысяч на глубине девяти морских саженей. Представляете, какая выгода! Два водолаза работают четыре часа и за это время приносят от тридцати шести до сорока восьми тысяч раковин. Практически такую работу могут сделать за целый день двадцать четыре ныряльщика-парава. Решили попробовать. Водолазов доставили на моторном боте на одну из богатых жемчужных банок. Они добросовестно ползали по дну четыре часа и набрали — как вы думаете сколько раковин? — не более пятисот. Два ныряльщика-парава за это время собирают гораздо больше. Дело ведь в искусстве и навыках, а не в водолазном шлеме. С парава трудно конкурировать. Свое мастерство они передают из поколения в поколение. И у них есть свои секреты.

Вечером в отеле я читаю описание жемчужного промысла, составленного английским антропологом Торстоном еще в конце XIX века. С тех пор почти ничего не изменилось. «Ныряние иногда продолжается и после полудня, лодки в случае благоприятного морского бриза достигают берега в четыре часа вечера; их прибытия ожидает большая толпа туземцев; некоторые приходят из любопытства, другие в надежде поживиться. Достигнув берега, лодки на всем ходу врезаются в песок, и ныряльщики несут раковины в корзинах на головах в "котту". Там дневной улов делят на три равные груды. Одна груда, выбранная начальником промысла или другим чиновником, становится собственностью ныряльщиков, которые быстро забирают свою долю, раскладывают ее на песке и продают от пятнадцати до сорока раковин за рупию… Две другие груды становятся собственностью правительства, и специально нанятые кули подсчитывают число раковин. Часов в шесть вечера там-там возвещает начало публичного аукциона — к этому времени раковины, принадлежащие правительству, уже сложены в кучки, по тысяче штук каждая. Иногда купцы сговариваются и дают очень низкую цену. Тогда разгорается борьба между аукционщиком и купцами — первый отказывается продавать, последние отказываются поднимать цену. Борьба неизбежно кончается поражением купцов. Кредит не предоставляется, и покупатели, как только они внесли деньги в казну, берут свои раковины, чтобы их промыть или отправить по железной дороге.

Кипячение раковин в воде с последующим извлечением жемчуга из высохшего осадка имеет преимущество перед способом, когда раковины оставляют гнить на солнце, а затем выбирают жемчуг из осадка, который несколько раз промывается. Процессу гниения помогают большие мухи цвета бутылочного стекла с красными глазами.

Месяцы спустя после окончания лова бедных туземцев можно видеть роющимися в песке на месте жемчужного лагеря в поисках жемчужин. Говорят, что в 1797 году простой парень низкой касты таким образом случайно нашел наиболее ценную за весь сезон жемчужину и продал ее за огромную сумму»[14].

В комнате становится душно. Я выхожу на балкон. Лунный свет кладет на бьющиеся о берег волны опаловые блики. И снова я слышу колокольный звон. Он сливается с шумом океанского прибоя и замирает вдали, там, где на конце песчаной косы мигает желтый глаз маяка. «Мадонна защищает нас от бед», — вспоминаю я слова Педро. Мадонна… Почему же она оказалась здесь, на дальних тропических берегах?

ЗОЛОТАЯ ЦЕПЬ ПОРТУГАЛЬЦЕВ И ПАПСКИЙ НУНЦИЙ

В 1498 году каравеллы португальского командора Васко да Гамы приблизились к Малабарскому побережью и вошли в гавань Каликата. Деревянная раскрашенная мадонна равнодушно смотрела с носа корабля на берег, заросший кокосовыми пальмами, на причудливые очертания языческих храмов, на подвижных людей с темной кожей. В глазах же людей, стоявших на палубе каравеллы, равнодушия не было. Они уже многое знали об этом береге пряностей и драгоценного металла. Не знали они только о жемчуге. Так мадонна прибыла в Индию и освятила своим божественным присутствием грабежи, насилия и убийства португальских «рыцарей наживы».

Парава жили на восточном берегу и ничего не слышали об украшенных крестами парусах каравелл и командоре Васко да Гаме. Деревянная мадонна им тоже была не знакома. Из века в век каное с четырехугольными парусами бороздили гладь океана и привозили на берег прекрасные зерна жемчуга. Жемчуг украшал одежды раджей и императоров. Земля принадлежала им, и парава платили дань этим хозяевам земли. У самих ныряльщиков средств хватало только на рис и на кусок ткани, чтобы обернуть его вокруг бедер.