Александр Андреев - Степан Бандера в поисках Богдана Великого Страница 31

Евгений Коновалец с товарищами смогли организовать запрос в Лигу Наций по «пацификации» Украины, закончившийся международным скандалом. Политика польского «умиротворения» на западно-украинских землях мировым сообществом была осуждена, безусловно. Избиение Пилсудского-Перацкого вызвало быструю и мощную радикализацию украинского общества. В ОУН стали вступать не только молодые, но и люди всех возрастов из всех слоев населения. Украинские кооперативы были разгромлены, и в ОУН была создана «летучая бригада» для проведения налетов-экспроприации на польские государственные органы, с запретом трогать частное имущество граждан.

В 1931 году двадцатидвухлетний Степан Бандера возглавил референтуру пропаганды Краевой Экзекутивы ОУН в Галичине. Он стал руководить печатью, изданием, доставкой и распространением нелегальной литературы из-за границы по всей Западной Украине.

Сменивший Сеника на посту краевого проводника Богдан Кравцов был арестован и осужден на три года. Новый руководитель Краевой Экзекутивы ОУН тридцатилетний Юлиан Головинский, «Чиж», «Гетман», бывший сотник УГА, организовавший в 1920 году ее прорыв к армии Петлюры, был выдан Романом Барановским и взят во Львове в сентябре 1930 года. Десять дней польские полицейские его страшно пытали, затем отвезли в лес, привязали к дереву и расстреляли «при попытке к бегству».

Сменившего Головинского Степана Охримовича арестовали в апреле 1931 года и быстро запытали до смерти. Новый краевой проводник тридцатилетний Иван Габрусевич, выпускник философского факультета Львовского университета, летом 1932 года был арестован полицией в волне репрессий после убийства боевиками ОУН полицейского комиссара Чеховского. Следующим проводником ОУН в Крае стал двадцатичетырехлетний Богдан Кордюк, «Дик», «Сноп», студент Львовского университета и Высшей Политехнической школы, возглавлявший Краевую Экзекутиву, до провала налета на почту в Городке в январе 1933 года.

Должность краевого проводника ОУН в Галичине была расстрельной, а совсем не синекурой для амбициозно-ленивых революционеров. В 1932 году Степан Бандера был назначен заместителем Богдана Кордюка. К этому времени он уже почти пять раз арестовывался польской полицией: 14 ноября 1930 года вместе с отцом за антипольскую пропаганду, летом 1931 года у Калуша за нелегальный переход границы, чуть позже по подозрению в соучастии в убийстве комиссара Чеховского, 10 марта 1932 года в Тешине при переходе польско-чешской границы, 2 июня 1933 года в городе Тисве, на маршруте нелегальной доставки литературы Львов-Данциг. «В связи с отсутствием доказательств преступной деятельности» Степана Бандеру, сидевшего в польских тюрьмах то по три недели, то по три месяца, выпускали под залог для пополнения всегда пустой казны. В 1932 году он вынужденно пропустил год учебы в Львовской Высшей Политехнической школе.

На Западной Украине стали говорить о Степане Бандере, организаторе встречи во Львове украинской молодежи с митрополитом Андреем Шептицким, собравшем 12 апреля 1931 года на Пасху многотысячный митинг в память замученного полицией в страстную пятницу Степана Охримовича, на котором многотысячный хор и оркестр через раз пели «Христос воскрес» и «Вы жертвою пали».

С 1931 года Бандера часто выезжал за границу, встречался с Коновальцем и руководителями ПУНа, в июле 1932 года участвовал в большой конференции ОУН в Праге. В Организации заговорили о его опыте работы во главе референтуры пропаганды, обсуждая попытки отправки нелегальной литературы через границу на воздушных шарах. Конференция ОУН обсудила тактику постоянной, перманентной, революционной борьбы, при которой «каждый метр украинской земли должен гореть под ногами польских оккупантов».

Степан Бандера был против террористических актов и экспроприации, во время которых могли погибнуть невиновные люди, но политические убийства одиозных государственных польских чиновников считал «очень эффективным и страшным оружием самообороны против зарвавшихся пилсудчиков»:

«ОУН имеет право на революционный террор, потому, что это ответ на насилие врага! Политические убийства создают атмосферу напряженности и нестабильности, мешая вражеской оккупационной власти утверждаться на чужой территории, подрывая авторитет и силу противника, поднимая дух угнетенного народа.

Революционный террор – средство идеологического влияния и на собственный народ, заставляя его мыслить политически, и на его оккупантов, показывая им, что украинцы не остановят борьбу против Польши, пока не добьются независимости, и на мировую общественность, показывая ей, что украинский народ есть и он требует независимого государства».

Нелегальную литературу ввозили на польскую Украину из-за рубежа, из Праги и Берлина, через границы Чехословакии, Румынии, Литвы, через вольный город Данциг. В 1932 году нескольким оуновцам во главе с Бандерой удалось стать членами Польского туристического общества, удостоверения которого позволяли свободно переходить границу. Из-за рубежа четко доставлялись в Край нелегальные журналы ОУН «Строительство нации», «Сурма», «Украинский националист».

Степан Бандера начал организацию подпольных типографий непосредственно в Галичине. У одного из стрыйских сел под сараем-стодолой на отшибе ночами была вырыта крыивка в которой долго и успешно действовала оуновская печатня, пока ее за вознаграждение не выдал любопытный сосед-селянин.

Матрицы для печатной машины курьеры в условленных местах сбрасывали с поезда перед остановками, потому, что на всех станциях и вокзалах полиция без колебания и закона обыскивала молодых украинцев. Готовые тиражи в телегах под дровами или продуктами везли проселочными дорогами во Львов на рынок, и даже дальше, в Карпаты, чтобы невозможно было определить местонахождение тайной типографии. Назад телеги полутайно с покупками везли бумагу, краску, керосин.

Из Львова и карпатского центра ОУН уже знаменитые и ожидаемые «Бюллетень Краевой ОУН на западно-украинских землях», журнал «Юнак», брошюры, воззвания, листовки, обращения, прокламации к важным историческим датам и акциям сотнями тысяч экземпляров расходились по всей Украине. Многие оуновцы знали, что это большое и важное дело придумал и организовал какой-то их молодой товарищ, псевдоним «Лис», «Малый», «Бабушка-Баба», только через несколько лет ставший «Серым» и «Быйлыхо». Именно Бандера предложил периодически менять кодовые имена-псевдо членов ОУН, ни в коем случае не привязывая их к внешности, походке, характеру, а уж тем более к именам и фамилиям.

Нелегальные издания ОУН читали сотни и сотни тысяч людей по всей Украине, пересказывая их миллионам соседей и товарищей. Полиция объявила большое вознаграждение за указание местонахождения печатни, и один из стрыйских селян, видевший как ночами к стодоле зачем-то приезжают какие-то подводы, донес об этом в полицию, которая разгромила типографию в январе 1934 года.

Степан Бандера быстро организовал другую подпольную типографию и в трехмесячных тайных школах начал учить конспирации молодых оуновцев. Он занимался идеологией и политикой, набирал новых членов ОУН в институтах, гимназиях, школах, городах, селах, контролировал и создавал «окна» на границе, ведал паспортами, визами, связными, курьерами, типографиями, разведкой, агентурой, и был против любых оуновских экспроприаций. 30 ноября 1932 года краевой проводник ОУН Богдан Кордюк организовал налет на почту в Городке, и эхо этой акции прокатилось по всей Польше и изменило судьбу Степана Бандеры.

Группа боевиков ОУН напала на почту в местечке Городок, застрелила полицейского, потеряла двух своих и взяла в налете пять тысяч злотых. В течение двух недель полиция по опознанным трупам вышла на участников акции, арестовала и запытала их, после чего арестовала члена Провода ОУН Края Зенона Коссака.

Сейм в Варшаве по факту налета в Городке тут же принял закон о быстрых бесследственных «наглых судах». Среди населения уже давно шли разговоры о новых наследниках знаменитого карпатского разбойника-опришка Олексы Довбуша, и Бандера постарался сделать быстрый суд над товарищами как можно более публичным.

Польские газеты во всю писали о предыдущих налетах оуновских боевиков Биласа и Данилишина на почту в Трускавце и Народный банк в Бориславе, недавнем убийстве ими депутата Народного Собрания Т. Голувко. Подсудимые Билас, Данилишин, Коссак и Кураковский каяться не стали и объявили себя борцами за народное дело. Украинская легальная пресса широко освещала декабрьский процесс во Львове, а выступление оуновских защитников на суде были совсем как передовицы в нелегальных изданиях ОУН и стали известны по всей Украине.

Билас и Данилишин отказались подавать прошение о помиловании и 24 декабря 1932 года были повешены во Львовской тюрьме Бригидки, заявив на казни, что умирают за Украину. Во время повешения боевиков ОУН ударили колокола во всех храмах Львова, а во всех церквях Галичины и Волыни были отслужены панихиды.