Сборник - Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело Страница 31

Товарищ прокурора: Вы учительница гимназии?

Кулаковская: Да.

– Скажите, пожалуйста, о характере Рысакова за время пребывания его в Череповце в доме вашей тетки. Что, он имел характер мягкий, восприимчивый?

– Да, это был мальчик мягкого характера.

– И слабый, можно сказать?

– У него была некоторая настойчивость, но всегда на него можно было подействовать лаской.

– Как на него можно было подействовать: лаской или логикой, убеждением?

– Мне кажется, скорее лаской.

– Действуя на его чувства?

– Да.

– С товарищами в каких он был отношениях?

– Был хорош. Я никогда не замечала особенных ссор и особой дружбы.

– Не слыхали ли вы его суждений относительно существующего порядка – суждений политических?

– Нет.

– Вообще эти вопросы не интересовали его тогда?

– Нет.

– В кружке его товарищей не было ли подобных разговоров?

– Я не слыхала.

– По письмам из Горного института не заметили ли вы в нем некоторой перемены?

– Нет, не нашла никакой.

– Вы семью его знаете?

– Знаю. Когда его отдавали в третий класс, то тогда приезжала мать, а потом к нему приезжал и отец. Это было тогда, когда он находился в самом последнем классе или же в предпоследнем.

– Можете ли вы сообщить, какие были его отношения к семье, и в частности к отцу?

– Отца он очень любил.

– Отец переписывался с ним?

– Да.

– Часто получал он письма?

– Нет, не часто, потому что отец его часто бывал в разъездах по своим занятиям.

– По последнему письму к вам в Новгород вы перемены в Рысакове не заметили?

– Особенного ничего не было, кроме того, что эти письма были короче прежних.

– Они не содержали в себе рассказа о его занятиях в институте?

– Он писал, что когда вернулся, то предался занятиям, и спрашивал, как я устроилась в Новгороде.

– Вы в Петербурге его не видели, не навещали?

– Нет.

Унковский: Как долго жили вы у тетки?

Кулаковская: Пять лет.

– В течение всего этого времени жил у вас Рысаков?

– Да, но потом он уехал, и я еще год оставалась в Череповце.

– Когда вы в «Правительственном вестнике» прочитали, что в числе лиц, покушавшихся на жизнь государя императора находился и Рысаков, вас это удивило?

– Ужасно.

– Вы являлись в тот день к губернатору?

– Да.

– Вам казалось, что это была ошибка? Вы под этим впечатлением и пошли к губернатору?

– Все данные, которые я прочитала в «Правительственном вестнике», указывали, что это был он; но по тому, каким я его знала, мне трудно было верить, что это он.

– Рысаков был набожный?

– Он охотнее других ходил в церковь, когда это приходилось делать.

– После того как он уехал в Петербург, вы больше его не видали?

– Нет.

Свид[етель] инспектор Горного института Бек: Перед поступлением в институт, в сентябре 1879 года, Рысаков представил свидетельство об удовлетворительном окончании курса в реальном училище и был допущен к проверочному экзамену, но принят был в институт только вольным слушателем, так как в документах, представленных им, недоставало, кажется, увольнительного свидетельства от общества. Он начал заниматься, а свободное от занятий время проводил в библиотеке института, где я его часто видел; он преимущественно занимался чтением математических книг. Месяца три спустя, в ноябре или декабре, прошел слух, что Рысаков находится в очень бедственном положении, питается одним чаем и черным хлебом с солью. Так как у нас студентам первого курса не выдается пособия, то я, чтобы проверить, действительно ли Рысаков находится в таком бедственном положении, и, в случае нужды, помочь ему, послал справиться к нему на квартиру. Экзекутор доложил мне, что Рысаков проживает где-то на углу 15-й линии Васильевского острова и Большого проспекта, занимает угол – пространство между печкой и стеной и, как сообщили экзекутору, пьет только чай с черным хлебом. На основании вот этих данных я сделал представление директору, которое и поступило в совет, с предложением, чтобы Рысакову дано было пособие. Совет это утвердил. Потом Рысаков выдержал экзамен, перешел во второй курс и начал слушать лекции с начала сентября 1880 года. После рождественских каникул он реже стал посещать институт, потом вдруг скрылся. Относительно посещения лекций студенты не подвергаются особому контролю, и отсутствие Рысакова я оставил без внимания. Я думал, что он, может быть, болен, хотел поместить его в госпиталь, но от него никакого заявления не поступило.

Товарищ прокурора: Вне стен института наблюдения над студентами не было, следовательно, материал о характере, о направлении студентов вы получаете во время посещения студентами, в том числе и Рысаковым, лекций?

Бек: Да.

– На основании этих данных, какое он впечатление произвел на вас?

– Впечатление человека, занимающегося делом.

– Заметно было, что он посещал лекции исправно?

– Постоянно.

– Со стороны его характера что вы заметили?

– Он держался особняком, по крайней мере я не видал, чтобы он с кем-нибудь сближался в институте.

– Вы говорите, что Рысаков держал себя особняком?

– Да.

– О перемене в образе жизни Рысакова вы говорите, что к концу 1880 года он стал реже посещать институт?

– В 1881 году, после рождественских каникул, он начал реже ходить.

– А в августе, сентябре, октябре?

– Продолжал заниматься.

– Вы имеете возможность удостоверяться в посещении студентами института?

– Я часто ходил в библиотеку, раза три или четыре в день, и часто видел его там.

– Вы оказывали ему пособие один или несколько раз?

– Несколько раз. Первый раз по бедности, второй – когда перешел на другой курс, то ему нужно было отправиться на практические занятия, и так как он человек бедный, то ему было дано пособие, не помню лишь сколько, кажется, рублей 40. Затем в августе внесли за слушание лекций 30 или 40 рублей, так как он перешел в следующий курс.

– Сколько раз вы узнавали про обстановку Рысакова?

– Только один раз.

– Она была крайне бедна?

– Экзекутор говорил, что он занимал один угол.

– Спрашивали вы у Рысакова, от кого он получает средства к жизни?

– Нет, не спрашивал.

Свидетельница, дочь урядника Артамонова, показала: 4 января я вывесила билет на сдачу комнаты. Потом мне кухарка говорит, что приходил какой-то господин, и она сказала, что комната маленькая, а большой нет. Оказалось, что это приходил Ельников. Я попросила его прийти в 10 часов утра. Это было около 7-го или 8 января. Он дал мне рубль задатку, а я спросила, чем он занимается, кто он такой? Он ответил, что занимается просто в конторе письменной работой. Я попросила его быть скромнее; он сказал, что у него никто не бывает, что он выходит из дому в 10 часов утра, а приходит в 11 часов ночи. Я предложила ему ключ, чтобы, если когда поздно вернется, самому войти в квартиру. Потом он передал мне деньги за квартиру 1 февраля через кухарку. Приходили к нему гости, но их было немного; слышала мужские и женские голоса. Вел себя Ельников скромно. Я спрашивала кухарку, кто такие приходили, и она сказала, что все такие же, как и он, в лицо же я сама никого не видала.

Товарищ прокурора: А служанка имела возможность видеть гостей?

Артамонова: Да.

– При производстве дознания вам был предъявлен труп человека?

– Да.

– Вы признали в этом трупе вашего бывшего жильца?

– Да, признала, потому что за три дня до смерти его видела.

– Это тот самый, который под фамилией Ельникова снимал у вас комнату?

– Да.

– Показывали вам его платье, ключ?

– Показывали. Ключ был от наружной двери квартиры, я ему отдала.

– У него было много вещей с собой?

– Он был очень бедный. Я на третий день пришла посмотреть и его комнату и видела по его книгам, что он просто какой-нибудь конторщик.

– Ваша квартира помещается на Симбирской улице?

– Да.

– Это место глухое?

– Кажется, ничего… Я первый раз живу за Выборгской.

Свидетельница, вдова солдата Смелкова, отвечая на вопросы первоприсутствующего, показала, что она была служанкой у Артамоновой.

– У вас проживало лицо, которое называло себя Ельниковым?

– Да.

– Что вы можете сообщить суду о его жизни?

– Он вел очень хорошую жизнь, жил смирно и тихо; больше ничего не знаю.

Товарищ прокурора: Помните, когда этот человек, называвшийся Ельниковым, переехал на квартиру к вам?

Смелкова: Я числа верно не могу сказать, около 15 января, должно быть.

– Вам показывали труп человека при производстве этого дела?

– Самого человека не показывали.

– А показывали карточку?

– Да.

– Вы признали в ней вашего жильца?

– Да.

– Показывали вещи?

– Да.

– Вы признали их принадлежащими Ельникову?