Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал - Олег Владимирович Русаковский Страница 31

11 марта в царском замке возник сильный пожар, уничтоживший все продовольственные склады.

31 марта из Швеции прибыл русский гонец Василий Мыконкин с королевским письмом, сообщив, что шведские комиссары, уполномоченные ехать в Ливонию ради договора, были готовы в то время, когда он находился там.

22 апреля пришло известие о том, что дворянин Иван Афанасьевич Желябовский принял в Кокенгаузене послов и советников Римского императора Августина фон Мейерна и Горация Вильгельма Калюция со всей их свитой и что они намереваются немедля ехать к Москве.

4 мая в Москву прибыл из Татарии от Крымского хана дьяк Иван Татаринов, справившись весьма скверно[299].

12 мая в Москву прибыл крымский посланник Мехмед.

15 мая в Москву прибыли послы Римского императора фон Мейерн и Калюций в сопровождении двадцати двух лиц. Их принимали с большой пышностью. Весь царский двор, комнатные дворяне, стольники и дворяне, и около пятнадцати тысяч вооруженных всадников и двадцати тысяч человек пехоты с развевающимися флагами и прапорами и военной музыкой вышли им навстречу в поле на полмили за городское предместье. Этим господам послам также выслали навстречу роскошную карету, запряженную шестеркой лошадей, которую прежде не вывозили ни для одного иноземного посла, поскольку те всегда ехали верхом. Также совершенно не соблюдали и русских церемоний спешивания и споров о верховенстве в порядке въезда, как это было в обычае прежде. Послов во всем предоставили их воле, чего не случалось еще ни с одним послом, пока стоит Москва[300].

17 мая были на приеме татарские послы. Они зашли слишком далеко, настаивая на том, чтобы немедленно возвратить все захваченные области Польской короне, отпустить скопом всех до единого их людей и поляков, захваченных в этой и прежних войнах, тотчас же отказаться от запорожских казаков и прочих бунтовщиков, остающихся под русским покровительством, распустить донских казаков и немедля оплатить великому хану все меха и дукаты, которые ему не отсылали на протяжении нескольких лет. Русских же пленников разрешалось выкупить по цене, которую каждый стоит, за добрые дукаты и рейхсталеры. Прежняя дружба и братство между ханом и Его Величеством царем Московским будут вновь восстановлены, когда тот согласится со всеми этими условиями и полностью удовлетворит эти желания.

18 мая на открытом приеме у Его Царского Величества были императорские послы. После приветствия обратились к тому, чтобы сохранить между государями добрую и достохвальную ссылку и дружбу, которую поддерживали их предшественники с обеих сторон, и утвердиться в ее продолжении в соответствии со склонностью и добрым намерением Его Императорского Величества, оставив прочее до переговоров.

20 мая послы Римского императора были на переговорах с назначенными Его Царским Величеством боярами и советниками, ближним боярином и наместником казанским князем Алексеем Никитичем Трубецким, боярином и наместником суздальским князем Юрием Алексеевичем Долгоруковым, окольничим и цейхмейстером, а также наместником ржевским Богданом Матвеевичем Хитрово и посольским канцлером Алмазом Ивановым. Императорские послы предложили посредничество Его Величества императора Римского для того, чтобы прекратить длительное кровопролитие между Москвой и Польской короной. Некоторые разногласия начали возникать только из-за титула, а также из-за того, что в грамоте Его Императорского Величества Его Царское Величество именовался только «Вельможным» и «Вельможнейшим», послы же именовали его не «Царское Величество», а «Царское Вельможество»[301].

24 мая императорские послы были на приеме в другой раз. Им представили письменные свидетельства того, как Его Величество император Римский издревле писал титул Его Царского Величества и как было заведено у их предшественников с обеих сторон, а также какую речь говорили их посланники[302]. Императорские послы, стараясь до дальнейшего приказа Его Императорского Величества воздавать уважение и честь Его Царскому Величеству на письме и на словах в соответствии с прежними писаниями, желали тотчас же отослать донесение Его Императорскому Величеству касательно того, что им следует предпринять далее по его воле и приказу.

В тот же день попрощались с крымским послом. Он уехал из замка недовольным.

25 мая императорские послы вновь были на переговорах. Русская сторона совершенно по-дружески приняла посредничество Его Императорского Величества. Вместе с тем императорским послам объявили, что они могут написать своему товарищу при польском дворе де Лизоле, дабы он приложил на польской стороне усилия к тому, чтобы поляки равным образом приняли посредничество Его Императорского Величества.

30 мая около четырех часов вечера на свет появился царевич Федор Алексеевич.

21 июня милостью и вспомоществованием Всемогущего Бога на условленном месте переговоров в Кардисе в Лаисе был заключен вечный мир между Москвой и Швецией. С русской стороны комиссарами и великими послами были боярин и наместник тверской князь Иван Семенович Прозоровский, стольник и наместник елатомский Иван Афанасьевич Прончищев, стольник и наместник рязанский князь Иван Петрович Барятинский и дьяки Герасим Семенович Дохтуров и Ефим Родионович Юрьев, со шведской же стороны – Бенгт Хорн, барон Оминне, господин Экебюхольма, Мустилы и Виха, государственный советник Его Королевского Величества и его Шведского государства, генерал-майор пехоты и губернатор Ревеля и Эстонии; господин Густав Карлссон Банер, барон Гамлы и Кареби, господин Орби, Крокерума и Верпена, надворный и военный советник Его Королевского Величества; Андреас Валвик, господин Кордней и Ватнер, помощник советника Его Королевского Величества и государственный секретарь Эстонии.

5 августа в Швецию послали с письмом подьячего Григория Котошихина, чтобы сообщить о готовности русских великих и полномочных послов явиться в октябре на границe с грамотой, утвержденной Его Царским Величеством, в соответствии с условиями мира, заключенного в Кардисе.

11 сентября в Москву из Польши вернулись отправленные Его Царским Величеством в Польшу послы, стольник Замятня Леонтьев и дьяк Иван Михайлов. Они сообщили, что поляки не приняли предложенного перемирия, но согласились в дальнейшем на съезд для устройства мира. Для этого съезда польская сторона утвердила комиссарами светлейших и вельможных господ, достопочтенного Николая Пражмовского, епископа Луцкого, государственного канцлера Польской короны; господина Станислава Потоцкого с Потока, палатина краковского, великого генерала Польской короны; господина Яна Павла Сапегу; палатина виленского, великого генерала литовского; господина Михаила Казимира Радзивилла, князя олитского и несвижского, каштеляна виленского; господина Иеронима Вержбовского, воеводу серадзского; господина Ежи Кароля Глебовича, генерал-губернатора Жемайтии; господина Стефана Чарнецкого, палатина русского; господина Георгия Вишневецкого и Ярослава[303] Любомирского, великого маршала и военачальника Польской короны; господина Кшиштофа на Бакштах Завишу, великого маршала Великого княжества Литовского; господина Лестницкого, комория Речи Посполитой; господина Александра Нарушевича, подканцлера Великого княжества Литовского; господина Винцента Корвина Гонсевского, великого казначея и фельдмаршала Великого княжества Литовского; господина Анджея Морштейна, референдария Речи Посполитой; господина Киприана Павла Бжостовского, референдария и нотария Великого княжества Литовского; господина Яна Храповицкого, подкомория смоленского, и т. д., и т. д.

12 сентября посланник Замятня Леонтьев и ловчий Лукомский-Мышлаевский были у пленного генерала Гонсевского.

В тот же день для переговоров с поляками назначили с русской стороны тех же комиссаров, что были год назад в Борисове.

17 сентября генералу Долгорукову приказано отправляться в Смоленск до зимы.

23 сентября попрощались с Мышлаевским, условившись, что он получит на границе от майора Льва Борыкова за сто четырнадцать человек русских пленных, как только доставит их, тридцать две тысячи восемьсот рейхсталеров наличными и десять сороков добрых соболей.

28 сентября пленных, отосланных в Нижний Новгород, вновь доставили в Москву.

7 октября запорожские казаки под началом Серко привезли в Москву несколько пленных татар, отправленных крымским ханом в посольство в Данию и Швецию и схваченных на обратном пути казаками, а также несколько датских писем, написанных татарскому хану и его визирю Сефир-аге.

29 октября маршал Журонский и армия литовской конфедерации вновь разбили воеводу Хованского у Кушликовых гор, взяв пленными его сына Петра Хованского, многих полковников, поручиков и других офицеров[304].

1 ноября угас и был похоронен в Чудовом монастыре государственный советник и дворовый воевода Борис Иванович Морозов, уже преклонных лет.

3 ноября вернулся отправленный в Швецию гонец Григорий Котошихин и сообщил, что шведские великие послы готовы предстать на границе с утвержденной грамотой Его Королевского Величества.

4 ноября канцлер Алмаз Иванов был у императорских послов, которые от имени Его Императорского Величества передали письменное предложение касательно помощи против турок.

2 декабря прибыл в Москву с письмом Ян Соколовский, гонец от маршала армии литовской конфедерации Журонского.

3 декабря гонец Петр Долгов, посланный Его Царским Величеством к королю Польскому, вернулся из Польши от короля, которого он встретил на русской границе у Глубокого под Полоцком. В своем письме король выражает готовность к миру, хотя его конфедераты незадолго перед тем