Эдуард Филатьев - Бомба для дядюшки Джо Страница 32

И вот теперь Георгий Владимирович прислал отцу письмо. В нём была статья из американской газеты с рассказом о том, что «наукой открыт огромный источник атомной энергии».

Ознакомившись с полученной информацией, Владимир Иванович написал сыну:

«Спасибо за присылку из Вашингтона вырезки из «New York Times» об уране. Это было первое известие об этом открытии, которое дошло до меня и до Москвы вообще».

Слова маститого академика о том, что американская статья явилась для него «первым известием» об открытии атомной энергии, воспринимаются с большим недоумением.

Как же так?

Столько лет кипели в научных кругах страны Советов «урановые» страсти. Одних только Всесоюзных совещаний по атомному ядру (с участием ведущих зарубежных учёных) было проведено целых пять! Да и сами советские физики, потрясённые открытием деления урановых ядер, уже больше года вели активные исследовательские работы, публиковали статьи в отечественной и иностранной прессе, постоянно участвовали в шумных дискуссиях.

Неужели Вернадский ничего об этом не знал?

Как бы там ни было, популярная статья в американской газете академика взволновала. И Вернадский решил действовать. Он написал сыну:

«Я немедленно двинул дело. 25.VI. образована в Академии «тройка,» под моим председательством (Ферсман, Хлопин) с правом кооптации. Ферсман в Мурманске, но я начал работу немедленно, надо использовать лето и осень… Я думаю теперь, что открывающиеся возможности для будущего здесь больше, чем применение в XVIII веке пара и в XIX — электричества. Множество научных следствий…».

Итак, ознакомив с содержанием статьи в «Нью-Йорк таймс» видных советских учёных (геолога А.Е. Ферсмана и радиохимика В.Г. Хлопина, своего преемника в Радиевом институте), Вернадский увлёк их грандиозностью стоявших перед человечеством перспектив.

Пока Ферсман находился в экспедиции на Кольском полуострове, Вернадский с Хлопиным написали записку и отправили её в Отделение геолого-географических наук Академии. В этом документе говорилось, что научные открытия, связанные с делением ядра урана, «…впервые вплотную поставили вопрос о возможности использования внутриатомной энергии для нужд человечества». Однако, как утверждали академики, это важные сведения «… до сих пор, к сожалению, ещё не дошли до Президиума Академии наук СССР».

И Вернадский с Хлопиным выступили с рекомендациями:

«Нам кажется, что уже сейчас, пока ещё технический вопрос о выделении изотопа урана-235 и использования ядерного деления наталкивается на ряд трудностей, <…> в СССР должны быть приняты срочные меры к форсированию работ по разведке и добыче урановых руд и получению из них урана, Это необходимо для того, чтобы к моменту, когда вопрос о техническом использовании внутриатомной энергии будет решён, мы располагали необходимыми запасами этого драгоценного источника энергии».

Что и говорить, удар в набат прозвучал весьма своевременно. Ведь Германия, оккупировав Чехословакию, уже вела там интенсивную разработку урановых месторождений. Англичане добывали уран в Канаде, резко увеличив производительность рудников. Американцы вывозили урановую руду из Бельгийского Конго.

А в Советском Союзе, как о том напоминали коллегам-академикам Вернадский и Хлопин…

«… в этом отношении положение в СССР в настоящее время крайне неблагоприятно. Запасами урана мы совершенно не располагаем. Этот металл в настоящее время крайне дефицитный. Производство его не налажено. Разведанные мощные месторождения этого металла на территории Союза пока не известны».

Отсутствие интереса к поискам месторождений урана на территории СССР было вполне естественным. Ведь одного из главных урановых специалистов, профессора Ивана Яковлевича Башилова, ещё в 1938 году арестовали и отправили отбывать срок в энкаведешной шарашке города Ухты. Желающих заниматься ураном (и тем более искать его) в стране Советов больше не было.

И всё же настойчивый напор известных учёных слегка подхлестнул тяжёлый бюрократический маховик советской Академии. 25 июня 1940 года на очередном заседании Отделения геолого-географических наук были заслушаны доклады Вернадского и Хлопи-на. Академики заявили, что надо.

«… в самое ближайшее время приступить к поисковым и геолого-разведывательным работам по урановым месторождениям в СССР».

Урановый манёвр академика

Урановый «шум», время от времени возникавший на разных академических заседаниях, судя по всему, до кремлёвских властителей не дошёл. Советских вождей в тот момент интересовали иные проблемы. Мечтая взять реванш за провал финской кампании, они обратили свой взор на страны Прибалтики.

14 июня 1940 года Красная армия приступила к оккупации Литвы. Через пять дней та же участь постигла Латвию и Эстонию. 18 июля началось «воссоединение» с Бесарабией и северной частью Буковины.

Завершились эти военно-политические акции тем, что в составе Советского Союза появились четыре новые союзные республики.

Германия и на этот раз отнеслась к действиям Кремля с полным понима нием.

В самый разгар «воссоединительных» акций (27 июня 1940 года) Отделение физико-математических наук Академии наук СССР собралось на своё очередное заседание. В докладе, с которым выступил член-корреспондент Алиханов, среди прочих других рассматривался вопрос и о ближайшем «ядерном будущем». Оно было обрисовано весьма пессимистично.

«АЛИХАНОВ. Здесь трудно предсказывать, чем будут заниматься люди, потому что в этом направлении надо очень большие усилия направить на то, чтобы узнать, возможна ли цепная реакция или нет… Пока с полной уверенностью этого сказать нельзя».

В словах Алиханова звучало откровенное сомнение в успехе урановой затеи.

«АЛИХАНОВ. Пока остаётся только один вариант — это обогащение урана-235 в той массе урана, которая будет разлагаться. Это весьма и весьма трудно… Этимиработами в Советском Союзе абсолютно никто не занимается».

Открывая обсуждение доклада, председательствовавший на заседании обратился к докладчику с недоумённым вопросом.

«ВАВИЛОВ. К моему удивлению, я третьего дня прочёл в газете, что академик Хлопин сделал доклад на Геолого-географическом отделении о перспективности этого дела… И из этого делается вывод, что необходимо сейчас же заняться поисками урановых руд. Мне кажется, не преждевременно ли делать такие ультрапрактические выводы?

АЛИХАНОВ. Я не знаю, на чём они базируются.

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Может быть, он надеялся на обогащение?

АЛИХАНОВ. Надеяться не приходится, потому что таких работ нет.

ВАВИЛОВ. В Америке сделано разделение изотопов урана… Получается совершенно ничтожное количество изотопов. Но если вы… соберёте относительно большое количество этого изотопа урана, то возможно ли получить цепную реакцию?

АЛИХАНОВ. Возможно.

ВАВИЛОВ. Значит, весь вопрос сводится к методам обогащения?

АЛИХАНОВ. Да.

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Это только у нас совершенно не освоено или за границей тоже?

АЛИХАНОВ. Способов обогащения урана нам не давали. Это целая серьёзная проблема.

СКОБЕЛЬЦЫН. Никто этим не занимается. При Физическом институте есть специальная комиссия по изотопам. Очень важно этим заниматься!

ВАВИЛОВ. Если вопрос стоит так, то тогда я академика Хлопина понимаю. Нам нужно побольше накопить урана, а затем заняться обогащением, потому что овчинка стоит выделки. Вот так я понимаю…

Вот только трудно сказать, с чего надо начать, с Адама или с несколько более поздних поколений. У нас ничего нет, ни аппаратуры, ничего. Но этим надо заниматься… Будет это стоить дорого или не дорого — всё равно этот вопрос нужно ставить…».

Дискуссия была продолжена, но ни к каким конкретным решениям физики так и не пришли.

Зато академики Вернадский, Ферсман и Хлопин продолжали действовать. Причём весьма энергично. 12 июля 1940 года они написали сразу две записки: одну — в Президиум Академии наук, другую — лично заместителю председателя Совнаркома СССР и председателю Совета химической и металлургической промышленности Н.А. Булганину. Речь в обоих посланиях шла всё о том же: о необходимости использовании внутриатомной энергии.

А 30 июля на заседании Президиума Академии наук «тройка» Вернадского добилась создания Комиссии по проблемам урана (или Урановой комиссии) во главе с академиком Хлопиным. В её состав вошли академики Вернадский, Иоффе, Ферсман, Вавилов, Кржижановский, Капица и профессора Курчатов и Харитон.