Корнелиус Райан - Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии Страница 32

В 30 милях лейтенант Генрих Хоффман, находясь на головном торпедном катере своей 5-й флотилии, заметил прямо по курсу странный туман. Пока Хоффман наблюдал, из-за тумана вылетел самолет. Это подтвердило подозрения лейтенанта: дымовая завеса. Хоффман направил свой и идущие за ним два торпедных катера на завесу. То, что он увидел за дымом, поразило его. Он вышел на огромный британский военно-морской флот. Перед ним высились линкоры, крейсеры и эсминцы. Хоффман говорил потом, что чувствовал себя «сидящим в маленьком ялике». Почти сразу вокруг его маленьких катеров стали падать снаряды. Без промедления отважный Хоффман дал приказ атаковать противника, превосходящего его в бесчисленное число раз. Через несколько секунд произошла единственная морская атака немцев в день «D» – было выпущено 18 торпед.

На мостике норвежского эсминца «Свеннер» лейтенант королевских сил Десмонд Ллойд увидел приближающиеся торпеды. Их обнаружили и офицеры на мостиках «Ворспайта», «Рамиллеса» и «Ларгса». «Ларгс» сразу дал полный ход. Две торпеды прошли между «Ворспайтом» и «Рамиллесом». «Свеннер» увернуться не смог. Капитан кричал: «Полный вперед!», «Право руля!», «Лево руля!» – в надежде поставить корабль параллельно курсу торпед. Лейтенант Ллойд, наблюдая в бинокль, видел, что торпеды должны попасть в корпус корабля прямо под капитанским мостиком. В этот момент он успел подумать: «Как высоко я взлечу?» А «Свеннер» мучительно медленно поворачивал влево, и Ллойду уже показалось, что попадания не будет. Но он ошибся. Одна из торпед попала прямо в паровые котлы. «Свеннер» поднялся над водой, задрожал и разломился пополам. С находившегося рядом британского тральщика «Дунбар» старший кочегар Роберт Доув видел, как уходил под воду эсминец с задранными вверх кормой и носом, образуя идеальную букву «V». Погибло 30 человек. Лейтенант Ллойд продержался в воде почти двадцать минут, не давая утонуть матросу, у которого была сломана нога. Их подобрал эсминец «Свифт».

Хоффману удалось благополучно укрыться за завесой; он сразу послал донесение в Гавр, не зная, что его радио вышло из строя во время боя.

На флагманском корабле «Августа», стоявшем в море у американских плацдармов, генерал-лейтенант Омар Бредли заткнул уши ватой и настроил бинокль на одну из десантных лодок, которая шла по направлению к берегу. Части его 1-й армии постепенно высаживались на берег.

Он был очень обеспокоен. Еще несколько часов назад он считал, что длинную прибрежную полосу от «Омахи» на восток до британской зоны обороняет неукомплектованная «стационарная» 716-я немецкая дивизия. Но перед отплытием из Англии у разведки появились данные о том, что оборона усилена еще одной дивизией. Новость пришла слишком поздно для того, чтобы Бредли мог сообщить о ней десантирующимся войскам. И теперь его 1-я и 29-я дивизии не знали о том, что полностью укомплектованная, имеющая боевой опыт 352-я дивизия также обороняет побережье.

С минуты на минуту должен был начаться обстрел десантного плацдарма из корабельной артиллерии. В нескольких милях от «Августы» контр-адмирал Жаяр, находившийся на борту легкого крейсера «Монткальм», обратился к офицерам и матросам. «C'est une chose terrible et monstrueuse que d'etre obligé de tirer sur notre propre partie, – эмоционально сказал он, – mais je vous demande de le faire aujourd'hui».[23] На американском эсминце «Кармик», стоявшем в 4 милях от плацдарма «Омаха», командир корабля Роберт Бир, нажав на кнопку внутренней связи, сказал: «Слушайте все. Ребята, это, наверное, самая главная вечеринка в вашей жизни. Так выйдем на палубу и спляшем!»

Было пять пятьдесят утра. Британские корабли обстреливали побережье уже двадцать минут. Теперь настала очередь американцев. На зону вторжения обрушился шквал огня. Разрывы сотрясали все побережье Нормандии, когда крупнокалиберная морская артиллерия наносила удары по заранее намеченным целям. Серое небо ярко озарял огонь, вырывавшийся из стволов, а берег был покрыт возносящимся в небо черным дымом от разрывов снарядов.

У плацдармов «Шпага», «Юнона» и «Золото» линкоры «Ворспайт» и «Рамиллес» выпустили тонны снарядов из своих 15-дюймовых орудий по немецким батареям, расположенным в Гавре и в районе устья реки Орн. Крейсеры и эсминцы, маневрируя, вели обстрел бетонных бункеров, огневых точек и окопов. Стрелявший с невероятной точностью британский «Аякс» поразил батарею из четырех шестидюймовых орудий с дистанции 6 миль. В районе плацдарма «Омаха» линкоры «Техас» и «Арканзас», имея общую огневую мощь в 10 14-, 12 12– и 12 5-дюймовых орудий, выпустили по береговой батарее в Пуант-дю-Ок 600 снарядов, сделав все возможное для облегчения боевой задачи батальонам рейнджеров, штурмующим отвесные обрывы высотой 100 футов. Перед плацдармом «Юта» линкор «Невада», крейсеры «Тускалуза», «Куинси» и «Черный принц» заметно накренялись на один борт, когда вели залповый огонь по береговым батареям. Тяжелые корабли вели огонь с дистанции 5–6 миль, более легкие эсминцы подходили к берегу на расстояние около 2 миль и, не подставляя борта, обстреливали огневые позиции противника.

Залповая бомбардировка с моря производила сильное психическое воздействие. Младший лейтенант Ричард Райленд из королевских военно-морских сил чувствовал себя необыкновенно гордым, когда «наблюдал за действиями величественных больших кораблей», и сожалел о том, «что такое зрелище может больше никогда не повториться». Писарь 3-го класса Чарльз Ленгли был на борту американского линкора «Невада» и сильно испугался, когда стали стрелять орудия главного калибра. Он не мог себе представить, как «противник может вынести такую бомбардировку». Те, кто в это время находился в шедших в сторону берега десантных судах, приветствовали пролетавшие над их головой тонны стали радостными возгласами.

Потом возник новый звук. Сначала тихий, похожий на жужжание гигантской пчелы. Сила звука нарастала, и, наконец, в небе появились истребители и бомбардировщики. Они крыло к крылу прошли над огромным флотом. Число самолетов достигало 9 тысяч. «Спитфайры», «сандерболты» и «мустанги» прошли над головой атакующих с моря и, не обращая внимания на разрывы снарядов морской артиллерии, произвели бомбардировку прибрежной полосы. Потом они набрали высоту, сделали разворот и снова стали заходить на цели, чтобы сбросить новую порцию бомб. Над ними, перекрещиваясь на разных высотах, летели средние бомбардировщики «В-26». А над «В-26» шли «ланкастеры», «фортресы» и «либерейторы». Казалось, что небо не может вместить такое число самолетов. Находившиеся на воде люди наблюдали за самолетами, их лица выражали надежду и одобрение. Они думали, что теперь все будет в порядке. Это было хорошее прикрытие с воздуха. Противник был прижат к земле. Его пушки молчали. Пляжи были усеяны воронками. Но, не имея возможности ясно различить свои цели – береговую артиллерию[24] – из-за сильной облачности, 329 бомбардировщиков, прилетевших в район плацдарма «Омаха», сбросили 13 тысяч бомб в 3 милях от берега.

Последний разрыв был совсем близко. Майору Пласкату показалось, что бункер подбросило. Другой снаряд попал в отвесный обрыв прямо у основания сооружения. Бункер тряхнуло так, что Пласкат не смог удержаться на ногах, его подбросило вверх, бросило на пол и засыпало осколками бетона и пылью. Сквозь клубы пыли ничего нельзя было разглядеть. Он слышал крики людей. Снова и снова снаряды били под бункер, Пласкат был контужен и едва мог говорить.

Зазвонил телефон. Звонили из штаба 352-й дивизии. Голос спросил:

– Как у вас обстановка?

– Нас обстреливают, – с трудом произнес Пласкат, – сильно обстреливают!

Где-то далеко за позицией Пласката разорвались бомбы. В отвесный обрыв под бункер снова попало несколько снарядов. Через щель в бункер залетели камни и комья земли. Снова зазвонил телефон. Пласкат никак не мог найти трубку. Телефон продолжал звонить. Пласкат был с головы до ног обсыпан белой пылью. Форма на нем была порвана.

На некоторое время обстрел прекратился, и Пласкат сквозь заполнившую помещение пыль увидел лежащих на полу Зеена и Вилкенинга. Пласкат закричал Вилкенингу:

– Пока есть время, беги на свою позицию!

Вилкенинг мрачно посмотрел на Пласката – его позиция была в расположенном неподалеку следующем бункере. Пласкат воспользовался затишьем и обзвонил свои батареи. К его удивлению, ни одно из 20 орудий разных калибров не пострадало. Он не мог понять, почему батареи, которые находились в полумиле от берега, уцелели. Более того, среди расчетов не было потерь. Пласкат подумал, что его пост был тем местом, где не следовало располагать батарею. Разрушения в бункере и вокруг него свидетельствовали об этом. Когда возобновился обстрел, снова зазвонил телефон. Тот же голос потребовал доложить, «куда именно попали снаряды».

– Ради бога, – взорвался Пласкат, – они обстреляли все кругом. Вы что, хотите, чтобы я вылез наружу и измерил рулеткой диаметры воронок?