Александр Асмолов - Острова сампагита (сборник) Страница 34

Сделал только одну ставку и выиграл много. Очень много. Он не уходит, значит будет продолжение. Постепенно сабонг начинает напоминать мне покер, когда за столом появляется неизвестный сильный игрок. Все вроде бы идет своим чередом, но каждый ждет нового выпада незнакомца. И чем дольше продолжается спокойная игра, тем больше накаляется атмосфера. Так и сейчас. Зал вяло реагирует на очередную пару и настороженно ждет. Замечаю, что переговоры по сотовым оживились. Многие с кем-то советуются или уже принимают ставки на будущий поединок. Игра обещает быть крупной.

Наконец на арене вновь появляется рыжий победитель фаворита. Публика напряженно гудит. Судья делает свое дело, петухи изучают противника, а игроки ждут. Когда VIP-зона сделала ставки и брокеры обратились к зрителям, поднимается такой гвалт, что разобрать слова Федора я могу только приблизившись вплотную. Он советует ставить на рыжего. Достаю тысячную купюру и, кивнув на рыжего, протягиваю деньги нашему филиппинцу. Тот отчаянно жестикулирует, показывая на другого петуха, пытаясь убедить меня, что он того бойца хорошо знает, и результат известен заранее. Понимаю, что идет далеко не первый круг сегодняшних состязаний, и соперник рыжего очень знаменит в здешних местах, но настаиваю на своем. Толстяк справа опять принимает и принимает ставки. Судя по количеству пальцев, которые выбрасывают брокеры при заключении пари, суммы очень велики. Наконец, ставки сделаны, судья начинает бой.

И опять публика явно на стороне соперника рыжего бойца. Тот попроворнее и понаглее. Наседает, наскакивает и вдруг отлетает от почти незаметного удара лапой. Словно нога каратиста в круговом «маваси», шпага рыжего описывает блестящую дугу.

Его противник бьется с размаха о прозрачный щит, оставляя на нем кровавое пятно. К своему великому удивлению замечаю, что шея у несчастного почти перерезана, и голова болтается на лоскутке кожи. Обезглавленный соперник падает и тут же вскакивает. Делает несколько неосознанных прыжков, а кровь при этом фонтанирует над обрубком шеи. Затем в абсолютной тишине валится замертво.

Поворачиваюсь в сторону толстяка. Он подпрыгивает так высоко, что мне кажется, его будут ловить внизу. Вздох разочарования проносится по залу. То ли оттого, что он не разбился, то ли от проигрыша. И снова река купюр течет в пухлые, дрожащие от возбуждения руки толстяка. Он в лихорадке засовывает их в появившуюся сумку. Явно подготовился товарищ. Похоже ему проиграли все кроме меня. Филиппинец возвращает мне тысячную купюру и выигрыш. Пересчитываю. Там восемьсот песо. Он ожидает мой вопросительный взгляд, жестом показывая, что одна сотня ушла на арену, вторая осталась у него. Я выиграл почти двадцать долларов. Для многих зрителей это солидная сумма.

Следующие бои проходили какой-то невзрачной чередой, до безобразия похожие друг на друга. Разве что была пара, закончившая поединок очень быстро, – один из противников с позором бежал. Никто его не стал принуждать, но под улюлюканье изгнали. Все ждали рыжего. Я волновался так, словно сам должен был выйти на ринг. Поглядывая на Федора, понял, что и он в таком же возбуждении.

– Финал, – толкает меня в бок знаток сабонга.

На арене рыжий. Противник у него так и рвется в бой. Оба словно и не сражались до этого. Свежие и полны сил. Глазища горят, клювами щелкают. Может, их наркотиками пичкают перед выходом. Процедура перед боем затянулась. На арене уже трое судей, но на них мало кто обращает внимания. Наконец, все формальности соблюдены, и VIP-зрители начинают делать ставки. Вижу, как сидящие в первом ряду игроки достают откуда-то здоровенные бумажники с ладонь толщиной. В ход пошли денежные пачки. И опять ниточка ассоциаций протягивается к покеру. Там всегда решающим является последний ход. Вся игра идет ради него.

На лице нашего филиппинца растерянность, похоже, такие суммы здесь редкость. Брокеры начинают игру со зрителями. В зале бушует шторм. Некоторые размахивают только одной рукой, второй прижимая сотовый телефон к уху. Я тоже делаю ставку на рыжего. Но все внимание, конечно, сосредоточено на толстяке справа. Он едва успевает пригоршнями раздавать купюры из своей необъятной сумки. Один из брокеров хватается за голову, нервными жестами уточняя сумму пари с игроком. Тот соглашается. Брокер поворачивается к раскрасневшемуся толстяку и выбрасывает перед собой несколько раз ладони с растопыренными пальцами. В зале воцаряется необычная тишина. Взволнованный сосед справа какое-то время копошится в своей сумке, потом утвердительно кивает. Становится так тихо, что слышно, как сопят возбужденные зрители, передающие сумку толстяка ошалевшему брокеру. Шепотом спрашиваю Федора, что это означает.

– Миллион… – растерянно отвечает он.

Бой начался под такой оглушительный взрыв голосов, что стало не по себе. Ощущается невероятное возбуждение. Я, помимо своей воли, вместе со зрителями начинаю орать, поддерживая своего. Мои мышцы напрягаются синхронно с тем, кто бьется на арене. Разум растворяется в заполнившем все существо азарте, и я делаю выпады и ухожу от ударов вместе с рыжим. Темп поединка с каждой атакой все нарастает. Петухи демонстрируют такой арсенал приемов, что я едва успеваю понять, как они это делают. Вот это школа! Брызжет кровь, летят остатки перьев, но они не останавливаются. Напряжение в зале такое, что его можно пощупать. После неудачной атаки противник рыжего падает. Он лежит с вывернутым крылом и не может подняться. Публика взрывается, пытаясь помочь ему, но тщетно. Судья не торопится вмешиваться. Рыжий с разбега подпрыгивает, чтобы оседлать поверженного противника и добить. Зал замер. В тот миг, когда рыжий должен вцепиться когтями в спину лежащего петуха, тот молниеносно перевернулся и резким ударом вонзил в атакующего свою шпагу. Смерть была мгновенной. Это происходит в полутора метрах от меня, и я отчетливо вижу детали. Время останавливается, словно это моя жизнь прервалась в ту секунду. Больше всего запомнилось, как рыжий встретился с вечностью. Это было неожиданно для него, но страха или какого-то испуга перед неизбежной смертью не было. Мне показалось, что он даже гордо вскинул израненную голову, выпячивая грудь навстречу блеснувшему клинку. Это было удивительно красиво. Завораживающе. Неожиданно для меня открылся совершенно незнакомый мир. Переполненный эмоциями и страстями. Так иногда открывается случайный попутчик, рассказывая сокровенное незнакомцу. Но то – люди, а это петух.

Рыжий повалился на противника, заливая его своей кровью. Задумка неизвестного тренера была потрясающей и выполнена просто мастерски. Сидящие наверху не сразу поняли, что произошло, продолжая криками поддерживать своего фаворита. Когда же судья осторожно подошел к застывшим, словно в объятиях, бойцам, над ареной нависла тишина. Мало кто понимал, чья взяла. Воображаемая чаша весов поединка для них еще могла качнуться в любую сторону, и зал замер, словно боясь потревожить невидимую стрелку, готовую указать победителя. Справа что-то хрустнуло. Оборачиваюсь и вижу, что над бледным толстяком склонился щупленький мужичонка. Он взволнованно хлопочет над сделавшим миллионную ставку игроком, который выглядит сейчас более безжизненно, чем его мертвый петух. Впрочем, это кроме меня никого не волнует. Все взгляды устремлены на застывшую пару.

В нависшей тишине судья осторожно поднял обоих противников и встряхнул рыжего, чтобы вытащить застрявшее лезвие шпаги. Затем положил обоих по разные стороны от себя, демонстрируя публике, что бойцы еще могли бы продолжить. Рыжий так и остался лежать неподвижно, а его противник, как ни в чем не бывало, поднялся и принял горделивую позу победителя. Он даже не пытался атаковать, просто наблюдал за поверженным. Теперь и остальные поняли, что были зрителями великолепного спектакля, разыгранного по нотам какого-то таинственного режиссера. И выигрыш стоил того.

Судья объявил победителя. Публика взревела. Брокеры принялись рассчитываться с игроками. К счастливцам потекли купюры, скомканные банкноты летели через ограду на арену. Радость и отчаяние заполнили зал. Я еще раз посмотрел направо. Толстяк сполз на пол, щуплый человечек сделал несчастному укол и начал массировать грудь. Впрочем, кто был на этом спектакле охотником, а кто – жертвой, для меня осталось загадкой. Длинными узкими коридорами мы покидали зал, когда там еще бушевали страсти.

– Много проиграл? – тихо спросила меня Лу.

Я растерянно пошарил по карманам и понял, что поставил все, что там было. Хорошо, что это были не последние наши финансы в поездке.

– Я отвезу вас в гостиницу, – поспешил выручить меня Федор. – Азарт многое отнимает, но и дает не меньше. А? Надеюсь, у Лу охота была более удачной. Ну, и я кое-кого тут присмотрел в партнеры. Вот вам и сабонг.

Багио

До поездки на Филиппины с этим названием у меня ассоциировался только чемпионат мира по шахматам, состоявшийся перед Московской олимпиадой, когда Карпов с минимальным перевесом обыграл Корчного. Для нас, живущих в стране победившего социализма, тот шахматный турнир преподносился, как сражение двух идеологий. Бежавший из страны Кориной должен был проиграть во что бы то ни стало. Не трудно представить, в каком напряжении работали тогда не только претендент на шахматную корону, но и все сопровождающие лица, чьи семьи остались дома заложниками.