Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи Страница 38

Центральный комитет партии эсеров утвердил политические приговоры «особенно одиозным представителям царизма» – министру внутренних дел Сипягину, обер-прокурору Синода Победоносцеву, уфимскому губернатору Богдановичу и харьковскому губернатору Оболенскому. Список столпов самодержавия у социалистов-революционеров был большой и приближать русскую революцию начала грозная Боевая Организация партии.

Соратники и современники Гершуни называли романтиком революции с очень пылкой фантазией, мастером своего дела по организации политических убийств, которые он старался проводить с внешним блеском и красотой исполнения. Все детали покушений Гершуни продумывал досконально и безупречно. Для самого руководителя Боевой Организации не было ничего выше любимого революционного дела и он колоссально влиял на товарищей своим примером, своей верой и непоколебимой волей. Он весь, со всеми своими помыслами служил будущей революции, в любой момент готовый отдать за нее свою жизнь и, конечно, ее отдал. Он мог в течение месяца для организации террористического акта объехать Москву, Саратов, Тамбов, Самару, Петербург, Орел, Екатеринослав, Ростов-на-Дону, Харьков, Чернигов, Киев, Одессу, Кишинев. Его ловили по всей территории охранники, жандармы, полицейские, и даже зная его внешность и примерный маршрут, не могли поймать.

План покушения Сипягина Гершуни разрабатывал со своим очень талантливым помощником Мельниковым. Дмитрий Сипягин, бывший студент Петербургского университета, с 1894 года служил заместителем министра и управляющим министерства внутренних дел. В 1900 году Николай II назначил его министром и он почти инициировал проведение карательных мер против участников рабочего, студенческого и крестьянского движений, быстро стал вдохновителем русификаторской политики на национальных окраинах. Сергей Витте несколько раз говорил Сипягину, что он принимает очень резкие меры по отношению не только к революционерам, но и обычным либералам, которые ни какой пользы монархии не приносят, а только сильно восстанавливают общество против самодержавия, даже его самые умеренные и благонамеренные слои. Сипягин ответил товарищу по Кабинету министров: «Может быть, ты и прав, но иначе поступать я не могу. Наверху находят, что те меры, которые я принимаю, недостаточны, что нужно быть еще более строгим». Говоря там, Сипягин почему-то в отставку не подавал, а петербургским студентам заявил, что если они сделают попытку уличной манифестации, он «потопит Петербург в крови». Эсеры решили убить первым Сипягина.

Осенью 1901 года Гершуни принял в свою Боевую Организацию дворянина Степана Балмашева, родившегося в семье ссыльного народовольца 3 апреля 1881 года, в день казни Андрея Желябова, Софьи Перовской и Николая Кибальчича. Студент Киевского университета восемнадцатилетний Балмашев за участие в студенческих забастовках министрами Боголеповым и Сипягиным был отдан в солдаты в числе двухсот других студентов. Под давлением общества студентов из армии уволили, но продолжать учебу, конечно, не дали многим из них. В Киеве Балмашев организовал «Союз социалистов», который быстро вошел в украинскую организацию социалистов-революционеров. Товарищи говорили о его наследственном революционном темпераменте, исключительной силе воли, отваге и впечатлительности.

Подготовка к покушению происходила в Финляндии. Гершуни для истории попросил Балмашева написать свою биографию и мысли о методах борьбы с самодержавием. Боевики нервничали и Башмашев, одетый в офицерскую форму, только в петербургском поезде заметил, что забыл в Финляндии саблю, необходимую часть военной формы, и успел по дороге купить новую.

2 апреля 1902 года в полдень одетый в форму адъютанта Балмашев на лихаче подъехал к Мариинскому дворцу Петербурга, где, по данным Гершуни, на совещании Кабинета министров находился Сипягин. Адъютант Балмашев сказал охране, что прибыл к министру внутренних дел из Москвы с пакетом от генерал-губернатора и великого князя Сергея Александровича. Сипягина еще не было, и боевик остался ждать его в вестибюле Мариинского дворца. Блестящий флигель-адъютант держался совершенно спокойно и уверенно и не вызвал никаких подозрений. В час дня в Мариинский дворец прибыл с охраной Сипягин. Ему доложили, что в приемной министра ждет специальный курьер от великого князя. Несколько удивленный Сипягин подошел к Балмашеву и протянул руку за пакетом. Боевик левой рукой передал ему пакет с приговором Боевой Организации, а правой рукой быстро выхватил браунинг и застрелил министра внутренних дел империи.

Балмашев не сделал никакой попытки бежать и заявил задержавшей его охране, что он казнил Сипягина по приговору Партии социалистов-революционеров. Он гордо и мужественно держался на быстром суде и на всю монархию заявил, что «мои сообщники – правительство во главе с царем, и место им здесь, на скамье подсудимых». Его хотели склонить написать прошение о помиловании на имя царя, чтобы снизить впечатление от террористического акта в обществе, но ходивший к нему в камеру Петропавловской крепости начальник Департамента полиции доложил в Зимний, что «натолкнулся на скалу». Балмашев сказал главному полицейскому: «Вам гораздо труднее меня повесить, чем мне умереть. Я не хочу от вас никаких милостей. Единственное, о чем я вас могу попросить, так это выбрать веревку покрепче, потому, что вы и вешать как следует не умеете приговоренных вами к смерти».

Степана Балмашева повесили 3 мая 1902 года на рассвете во внутреннем дворе Шлиссельбургской крепости и в обществе тут же узнали обо всех подробностях первого политического убийства партии социалистов-революционеров и о том, что член Боевой Организации до самого мучительного конца держался спокойно и мужественно.

Убийство столпа самодержавия вызвало колоссальный резонанс в империи и вызвало одобрение или сочувствие даже у левых кругов либеральной буржуазии. Идеи террора стали распространяться среди революционно настроенной интеллигенции, и в партию эсеров вступили еще около тысячи человек. Общество заволновалось, читая прокламацию новой революционной партии, в которой впервые прозвучали слова «Боевая Организация партии социалистов-революционеров», которая об убийстве министра внутренних дел заявила, что «По делам вашим воздастся вам». Охранка попыталась захватить в Саратове помощника Гершуни Мельникова, но отчаянный боевик отбился от местных филеров только кинжалом, не став ни кого убивать, и исчез, уронив в схватке сверток с листовками о казни Сипягина эсерами. Сам Гершуни, несмотря на тотальные полицейские проверки, оставался в Петербурге, где приготовил убийство обер-прокурора Синода Победоносцева на похоронах Сипягина, но тот под усиленной охраной оставался в своем доме на Литейном, и никуда не выходил. Гершуни подготовил двух боевиков для убийства Победоносцева в Синоде, приготовив для них форму генерал-адъютанта и гимназиста, но они были выданы Зубатову Азефом, ставшим членом Боевой организации.

Гершуни писал в листовке об убийстве Сипягина: «Люди, готовые своей жизнью пожертвовать за благо народа, сумеют достать врагов этого народа для совершения над ним правого суда». Выдающийся эсеровский публицист В. Зензинов писал в партийной газете, почему Балмашев не сделал даже попытки скрыться с места убийства и принес себя в жертву: «Для нас, обуславливающих общественное служение самоценностью человеческой личности, вопрос о терроре был самым страшным, трагическим, мучительным. Как оправдать убийство и можно ли вообще его оправдать? Убийство при всех условиях остается убийством. Мы идем на него, потому что правительство не дает нам никакой возможности мирно проводить нашу политическую программу, имеющую целью благо страны и народа. Но разве этим можно оправдать убийство? Единственное, что может его до некоторой степени если не оправдать, то субъективно искупить, это принесение при этом в жертву своей собственной жизни. С морально-философской точки зрения акт убийства должен быть одновременно и актом самопожертвования».

Сергей Слетов, сам отчаянный боевик, писал о Гершуни после первого акта его Боевой Организации: «Он бодр и жизнерадостен и весь дышит первым и крупным успехом. В начале было дело, говорит он. Гордиев узел разрублен, террор доказан и начат. Все споры излишни. Пора выступать молодежи. Пусть грешат против конспирации, ибо время не ждет. Дана команда: все наверх. Начался новый решающий период борьбы, когда надо уметь все поставить на карту, не считаясь с тем, что это вызовет жесточайшие депрессии». В империи после казни Балмашева эсерами в тысячах экземпляров была распространена листовка, которую читало все общество:

«Ночью товарищ погиб, -Жить ему стало невмочь.Труп его свежий зарытВ ту же зловещую ночь.

С другом надежным сойдись,Острый клинок отточи,Нужно не плакать, а мстить –Мстить за погибших в ночи».

Центральный комитет партии социалистов-революционеров в своей газете объявил Боевую Организацию своим партийным органом, ответственным за «ведение всей террористической работы». Уже в седьмом номере «Революционная Россия» опубликовала программную статью «Террористический элемент в нашей деятельности»: