Петр Дружинин - Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование Страница 39

Второе – когда уже после оглашения приговора Азадовского выводили через толпу, он успел выкрикнуть: «Позаботьтесь о маме!»

Еще раз о записке

Итак, на суде появилась та самая записка Светлане, которую Азадовский отправил из камеры через Розенберга. Появление ее было неожиданным и возымело запланированный эффект. Это был в некоторой степени триумф стороны обвинения, особенно тот момент, когда прокурор оглашал текст и попросил приобщить записку к материалам уголовного дела.

Предварялось это чтением рапорта тюремной охраны Крестов об обнаружении во внутреннем прогулочном следственного изолятора некой записки, которая и была затем приобщена к уголовному делу.

Азадовский же, когда прокурор объявил о новой улике, сразу понял, о чем идет речь. Та самая записка!.. Впрочем, если читать эту записку непредвзято и учитывать породившие ее обстоятельства, то найти в ней доказательства вины Азадовского невозможно. Но поскольку на суде не было озвучено заявление, написанное Азадовским в день закрытия уголовного дела (оно нами приводилось выше), то прокурор, естественно, трактовал эту записку как способ давления на Светлану: вот, мол, ясно, что подсудимый пытается переложить на сожительницу всю вину за содеянное и тем самым уйти от ответственности. На фоне остальных «доказательств» в уголовном деле записка не слишком выделялась и вполне укладывалась в стилистику следствия, которое вел лейтенант Каменко: ни одной прямой улики.

Несмотря на это, Азадовский был расстроен и даже подавлен. Как же могло случиться, что он, сорокалетний ученый с четырьмя иностранными языками и двумя высшими образованиями, так запутался и попался как школьник! И винить уже было некого, разве что самого себя. Фима Розенберг оказался «наседкой».

Несколько лет спустя Азадовский опять увидит своего даровитого сокамерника. Можно точно назвать дату этой поистине знаменательной встречи – 19 февраля 1985 года. В этот день Центральное телевидение выпустило в эфир документальный фильм «Заговор против Страны Советов» (режиссер Е. Вермишева), направленный против инакомыслия, насаждаемого иностранными разведслужбами.

Этом фильм был сделан – именно «сделан», а не снят, в 1984 году Центральной студией документальных фильмов (Москва). Он представляет собой эталон грязно-пропагандистского жанра под вывеской «документального»: в фильме специально перемешаны политические преступники новой эпохи – диссиденты перемежаются с полицаями, карателями, предателями времен Великой Отечественной войны. По такой логике любой нынешний диссидент неизбежно оказывается изменником Родины и, соответственно, должен быть заклеймен как пособник фашизма. Эта беспроигрышная и эффективная метода, основанная на подмене понятий – вечная, она может использоваться, с небольшими коррективами, для борьбы с инакомыслием в любой момент истории.

Вводное слово перед демонстрацией киноленты держал политический обозреватель Генрих Боровик, известный журналист и борец с сионизмом и буржуазной пропагандой. Он говорил о «прихвостнях ЦРУ», показанных в фильме, а также изложил четкую политическую программу и объяснил, с чем должно ассоциироваться у рядового советского гражданина понятие «диссидент». Его рассуждение достойно быть процитированным:

Всякое диссидентство, какими бы благородными фразами оно ни прикрывалось, заканчивается одним: услужением Центральному разведывательному управлению, а значит, союзом с нацистами, с сионистами, с бывшими полицаями и прочим человеческим отребьем.

Именно в этом фильме Азадовский увидел своего бывшего сокамерника – бойкого, холеного Вадима Розенберга. Авторы фильма представили его как «некоего Розенберга» – двурушника, который служил распорядителем «так называемого фонда Солженицына», главная задача которого заключалась якобы в том, чтобы под видом перевода денег «узникам совести» «закупать грязные души» в СССР.

«Некто Розенберг», как и все интервьюируемые в этом фильме «отщепенцы», в том числе и «идеологические диверсанты» Валерий Репин и Лев Волохонский, говорили вынужденно, но риторика остальных по сравнению с Розенбергом была совершенно иной. Розенберг оказался поистине находкой создателей киноленты – он был убедителен и отвратителен одновременно. Вот что он говорит, например, о работе Русского общественного фонда помощи политзаключенным и их семьям, основанного А. Солженицыным в 1974 году:

Когда был арестован распорядитель фонда помощи по Ленинграду и Ленинградской области Репин, дела по фонду приняла его жена Елена Юрьевна. И вот, так сказать, меня уполномочили принять активное участие в делах фонда. Так сказать, меня в шутку или всерьез, не знаю как это расценить, называли начальником снабжения Русского общественного фонда. Доставая, там, различные дефицитные товары, продавая посылки с Запада, отправляя переводы, бандероли. На общем фоне, вот, в массе своей, это, конечно, люди, которые прежде всего боролись за собственное самоудовлетворение, даже за самоутверждение: то есть, вот, желание вкусно покушать, насолить ближнему, чтобы он не объел его, вот, сегодня и завтра; одеться получше, как-то устроить свои жилищные условия, как-то обзавестись какой-то обстановкой, интерьер облагообразить. То есть вот – суть этих людей. Это прежде всего – сборище рвачей, лицемеров, подонков, вымогателей!

Важно учесть: В.Т. Репин был арестован органами КГБ СССР 8 декабря 1981 года, и только после этого Розенберг оказался вовлечен в дела Ленинградского отделения Фонда Солженицына. То есть он оказался при делах фонда уже после того, как провел два с половиной месяца в Крестах с Азадовским, выполняя там свое очередное задание. И нетрудно догадаться, какая именно организация освободила его из Крестов и «уполномочила принять активное участие» в деле раскрытия антисоветского подполья в Ленинграде.

Но и на этом Розенберг не успокоился: «Вести из СССР» Кронида Любарского упоминают его также и в 1983 году. В марте Вадим Розенберг, «ранее судимый по уголовной статье», выступал в качестве свидетеля по делу И.З. Цурковой (жены А.З. Цуркова, осужденного в 1979 году по 70-й статье УК). Ирина Цуркова была арестована 20 декабря 1981 года и обвинялась по статье 190-1; на показаниях Розенберга, который подтвердил распространение ею самиздатского сборника антисоветских анекдотов, суд основывался при вынесении приговора. Она была осуждена на три года ИТК.

В начале 1990-х Розенберг, женившись на эстонке, появился в Таллине под именем Аарни Нейвонен и 22 октября 1992 года открыл там фирму по трудоустройству. Пользуясь массовой безработицей, он взимал с испуганных и доверчивых граждан Эстонии «предоплату за оформление документов на трудоустройство в Южной Америке и авиабилеты», после чего скрылся с деньгами, а несколько тысяч обманутых обнаружили свои контракты в мусорном контейнере возле офиса фирмы. В 1993 году он появился на Украине (под именем Даниил Розенберг), где собрал с граждан «предоплату за поставку автомобилей из США и Японии в размере одной тысячи долларов» и затем так же исчез. Летом 1994 года он объявился в Болгарии в качестве гражданина Норвегии и «состриг», теперь уже с болгар, крупные купюры «за трудоустройство». После этого он оказался в международном розыске и в конце концов по просьбе жены-эстонки (чью квартиру он умудрился продать без ее ведома) был признан пропавшим без вести, хотя, вероятно, до сих пор здравствует.

Розенберг сыграл свою зловещую роль и в деле Азадовского. Но насколько это было решающим? Если на минуту представить себе, что Азадовский не написал бы той злосчастной записки и прокурор не устраивал бы на суде целый спектакль, то каков был бы приговор суда? Нет сомнений: ничего бы не изменилось.

Глава 7

Узник совести

Арест и осуждение Константина Азадовского и Светланы Лепилиной были повсеместно восприняты как очередной шаг в усмирении и запугивании инакомыслящей интеллигенции, и основания для такого взгляда были более чем вескими. Дела эти считались уголовными только в канцеляриях ленинградских судов. На Западе же это стало причиной громкой истории, получившей общественный резонанс как «The Azadovsky Аffair».

Наверное, дата ареста Азадовского была в некоторой степени случайной, но произошло это не только накануне Дня чекиста, но и как раз в канун католического Рождества; тем меньше можно было рассчитывать, что европейская пресса даст информацию об этом событии. И все же, как только праздники стихли, пошла информационная волна. 1 января 1981 года сообщение об аресте напечатала парижская «Русская мысль»; и в те же дни это известие попало через Associated Press на телетайпы новостных агентств.

Реакция на арест очередного советского интеллигента последовала быстро. Главные газеты Европы сообщили об этом в первых числах января. Приведем перечень основных газет. Западногерманские: боннская «Der General-Anzeiger» – «Исследователь Рильке арестован за контакты с иностранцами», гамбургские «Die Welt» – «Советский германист арестован в Ленинграде» и «Die Zeit» – «Ленинградcкий германист арестован», берлинская «Der Tagesspiegel» – «Советский германист арестован»; швейцарская «Neue Zürcher Zeitung» – «К.М. Азадовский в тюрьме»; французская «Le Monde» – «Арест ученого в Ленинграде»; итальянская «La Reppublica» – «Азадовский арестован в Ленинграде»… И вплоть до скандинавских газет – Копенгагена, Стокгольма и Упсалы.