Роман Арбитман - Антипутеводитель по современной литературе. 99 книг, которые не надо читать Страница 40

Отношение к США — отдельная тема. В 1980 году инженер «секретнейшего из вузов», давший подписку о невыезде, мог лишь мечтать об Америке. Девять лет спустя он впервые побывает за океаном и осознает, что «в Америке никто не унижает национального достоинства». «Когда живешь так, как они, хочется жить как можно дольше!» — напишет он в 1990-м, но в «нулевые» годы перед телекамерами зачеркнет в паспорте штамп с американской визой и весь обличительный пыл направит на США.

Подобно метеорологическому устройству на крыше дома, автор чутко ощущает смену ветра. Как-то очень вовремя ему разонравились США — страна, где люди привыкли «ходить на демонстрации не за отгулы, кричать «ура!» не по приказу». Как-то очень кстати Задорнов смекнул, что наши журналисты «борются за демократию по заказу Запада». Раньше он обличал «поголовную глупость, которая тут же бросается в глаза, когда прилетаешь из-за границы», а теперь водружает дурацкий колпак на других: «даже не умеющий толком читать бразильский таксист считает американцев узко мыслящими», «их юмор одноклеточный», «их человек туп от сытости» и грозит «стать всеобщей планетной бедой».

Все эти бесконечные мантры о «тупы-ы-ых американцах» сперва забавляют, потом раздражают, а потом и настораживают. Ведь если, упаси боже, между Россией и США начнется что-то действительно плохое, то вскоре выяснится, что американцы — вовсе не тупые… А вдруг таким образом притупляется наша бдительность? Раз уж велено считать, что всеми каверзами незримо рулит американский Госдеп, то, может, Михаил Задорнов — тоже тайное (даже от Задорнова) и самое беспощадное его оружие?

Бедный Rюrик!

Михаил Задорнов. Князь Рюрик. Откуда пошла земля Русская. М.: Алгоритм

Юморист Задорнов отныне не улыбается. В новой книге ему не до шуток: «Пришли, как всегда с Запада, беды на славянскую землю». Мы дожили до того, что у нас «сегодня пьют не квас, а фанту; не медовуху, а немецкое пиво». Да и, собственно, за что теперешнему русскому человеку пить? «Какие говорить тосты? Мы вместе с потерянной историей потеряли и смысл наших исконных праздников».

В заговор с целью уничтожения правильного прошлого Руси (и подбрасывания неправильного), по Задорнову, испокон веку было вовлечено множество «русофобов и ненавистников славяноруссов». Тут и древние евреи, которые «свою историю написали так, будто вокруг в мире кроме них ничего и никого не существовало в течение нескольких тысяч лет». Тут и Нестор, который сочинял свою летопись, сидя в Киеве, и, поскольку «между москалями и хохлами уже тогда начались споры», кто на свете всех милее, этот зловредный тезка будущего батьки Махно сознательно замалчивал «кипучую торгово-культурнотворческую жизнь» наших предков до прихода варягов.

«Вот и результат! — скорбит Задорнов. — Мы, русские, учимся по отредактированной немцами летописи украинца». Разумеется, немцы — едва ли не главные исказители светлого прошлого. Сумрачный германский гений подгадил нам еще в эпоху Екатерины, когда российскую академию наук оккупировали тевтоны Шлецер, Миллер и Байер, которые «переврали историю России», переписав на немецкий лад. Даже Николай Карамзин — не германец, не хохол и вроде не еврей — и тот в своем историческом труде определенно «что-то недоговаривает». Николай Михайлович, оказывается, тоже не вполне наш. Он, «попав под влияние двора, даже стал масоном. Какую же «Историю государства Российского» он мог нам после этого написать?» Ясно и ежу: масонскую!

Разоблачив фальсификаторов, допотопных и нынешних, автор книги делает вывод: историкам, получающим жалованье за свою работу, нельзя доверять вообще. Даже простые крестьяне «в устной форме берегут правду лучше, чем историки». По Задорнову, «украденной былью всего человечества» должны заниматься «энтузиасты по воле сердца, а не за деньги». И раз уж летописи подчищены, а хроники цензурированы, то «легенды, былины, апокрифы — вот что есть правда». Что делать? Ответ готов. «Не сказку гарри-поттеровскую создавать! Не очередного «Властелина колец»! Нужно подпитать правдой силу народного духа, которую уже какой век западнюки и иже с ними стараются уничтожить, растереть в пух и прах».

Одного такого правдоборца автор книги, кстати, уже разыскал. И это не какой-нибудь историк, а доктор политических наук и доктор исторических наук, нынешний министр культуры России Владимир Мединский («не мистик, не фантазер»). Его роман «Стена», по словам Задорнова, «захватывает не менее, чем романы Дюма, вот только правды в нем поболее» (особенно хорош уже упомянутый нами патриотичный старец Савватий, который в 1612 году обещает губить врага не в басурманском сортире, а в отечественной «сральне»). Сам Задорнов, как и Мединский, не отягощен историческим образованием, зато силы духа у него хоть отбавляй. Поэтому сюжет об истинной национальности Рюрика, призванного на Русь, раскручен со страстью сыщика-неофита…

Все знают, что доктор Вернер из лермонтовского «Героя нашего времени» был русским, несмотря на фамилию. Да и Макс Отто фон Штирлиц, не забудьте, тоже был русским — он лишь прикидывался истинным арийцем, для отдела кадров СД. В книге Задорнова к этой парочке ненастоящих германцев добавляется еще один — древний варяг Рюрик. Автор уверен, что кризисного менеджера чуждых кровей на Руси бы не потерпели. Поэтому Рюрик, конечно, не швед, не норвежец (не финн, не тунгус, не друг степей калмык), а внук князя Гостомысла славянин Рарог. Имя его означает «сокол», который был «любимой славянской птицей».

Книга Задорнова, невеликая по объему, переполнена бесценными открытиями. Известно ли вам, что американское ОК (о’кей) происходит от русского «очень хорошо»? Вы спросите, откуда взялась буква «к»? Да просто тупы-ы-ы-ые американцы говорят по-русски с акцентом — «карошо»! (И, кстати, пусть они не носятся со своим бейсболом: он таки наш — исконно русская игра лапта.) А знаете ли вы, что Венеция — это исконно-славянский Веденец, а слово «Лондон» восходит к русскому «Лоно-на-Дону»? Кстати, кельты и славяне — родные братья, древние шотландцы «поклонялись богу Велесу. От его имени — Уэллс. Бог скота — поэтому Скотлэнд».

По ходу чтения книги тоже хочется сделать открытие. Когда, например, Задорнов пишет, что фамилия «Ватсон» происходит от славянского «сын», автор останавливается на полпути. А ведь так очевидно: «Холмс» происходит от славянского слова «холм». И если вспомнить, что Москва стоит на семи холмах… Да-да, великий сыщик был москвич. Не потому ли Василию Ливанову так удалась эта роль? Актер сыграл не просто соотечественника, но и земляка!

Двойной Ёбургер

Алексей Иванов. Ёбург. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной

Чем пермский прозаик Алексей Иванов похож на джек-лондоновского персонажа Мартина Идена? Тем, что того и другого издатели сперва встретили без восторга, но затем, когда книги обоих вошли в моду, оба получили карт-бланш на издание любого своего сочинения. Иванов, например, уже напечатал всё без разбора — от юношеской фантастики до новеллизации киносценария, от многостраничного анекдота до путеводителя по уральской реке, к которому автор шутки ради подвинтил иностранное слово Message.

Хотя новая книга писателя вышла в серии «Проза Алексея Иванова», это — опять не роман, а краеведческо-публицистический очерк, разросшийся до циклопических размеров. Чтобы не схлопотать от благодарных земляков, писатель посвящает свою non fiction не Перми, а другому городу, где прошли его студенческие годы. Кое-что автор подсмотрел тогда, кое-что подслушал теперь, а прочее взял из газет, из Интернета и с потолка. Поскреби по сусекам — вот и бургер готов. Добавь глины — получится город-голем Ёбург. Уже не Свердловск и пока не Екатеринбург. Не город-сад, но и не город-ад. Короче, эдакий лимб, зал ожидания для неприкаянных душ.

Среди тех, кто у Иванова метафизически застрял в лимбе, — Бурбулис и Бутусов, Ройзман и Федорченко, Россель и Денежкина, Шахрин и Коляда, Рыжий и Чернецкий, Крапивин и Новиков, Дед Хасан и Старик Букашкин, и еще многие другие, знаменитые на весь мир или популярные в одном районе. Собрать всех в одной книге технически несложно, но попробуйте-ка объединить эту пеструю компанию хоть подобием однородной языковой среды! Даже не попытавшись совладать с трудной задачей, писатель беспомощно капитулирует. Как совместить «отпечатки Божьих пальцев на глине души» и «он решил вальнуть дружбана»? Да никак: крошим в один салат — съедят. В книге дико намешаны газетный канцелярит и мусорное просторечье, блатная феня и корявые англицизмы. «С детства он был в гуще творческой жизни», «тетки перли к святыням», «тотальность набирающего силы московского консьюмеризма», «артистов замели менты», «вывела криминальных троглодитов из игры как малофункциональные джаггернауты» — всё это авторская речь. Жуткий стилистический разнобой с первой же страницы рождает ощущение морской качки, от которой к экватору книги начинает подташнивать. Потому-то не сразу улавливаешь сверхзадачу: обкатать демоверсию «единого учебника» истории. Пусть не всей, а малого промежутка времени. Пусть не Федерации в целом, но отдельного его субъекта. По совпадению, место действия — город, в котором вырос первый президент России.