Лев Скрягин - 300 катастроф, которые потрясли мир Страница 40

Холодным зимним вечером 5 декабря 1917 года "Монблан", под командованием капитана Айма Ле Медэка, прибыл из Нью-Йорка на внешний рейд Галифакса. С охранявшей рейд канонерской лодки пароходу азбукой Морзе просигналили приказ отдать якорь и принять на борт офицера связи.

Прибывший через несколько минут на "Монблан" лейтенант Фриман заявил капитану

- Если с моего корабля не последует каких-либо дополнительных сигналов, вы сможете сняться с якоря и войти в гавань, как только позволит видимость Я полагаю, это будет в 7 часов 15 минут утра.

В это же время в 6 милях от "Монблана", в гавани Галифакса, стоял с грузом норвежский грузовой пароход "Имо", готовый к выходу в открытое море По размерам он был немного больше и длиннее "Монблана".

Капитан Хаакан Фром не успел вывести "Имо из гавани, потому что баржа с углем подошла к его борту не в 3 часа дня, как это было договорено с властями порта, а только в б часов вечера, когда над заливом опустились сумерки и ворота бонового противолодочного заграждения бухты были уже закрыты. Разгневанный норвежец, проклиная нерасторопность канадцев, чертыхался у себя в каюте. Его успокаивало лишь то, что на борту его судна находился лоцман Вильям Хэйс, который с рассветом выведет его из гавани в открытое море.

Наступило 6 декабря 1917 года, оставшееся в памяти жителей Канады как дата величайшей трагедии Галифакса.

Утро выдалось на редкость ясным, но морозным Галифакс просыпался, начиная свой напряженный трудовой день военного времени. С 7 часов третий помощник капитана "Монблана" штурман Левек, стоя на мостике, наблюдал в бинокль за канонерской лодкой в ожидании дополнительных приказов военных властей Вскоре с ее борта яркие вспышки фонаря Морзе сообщили "Монблан, Монблан, Монблан Поднимите на фалах ваш номер и следуйте в гавань Бедфорд, где получите дальнейшие указания командования". Капитан Ле Медэк приказал выбирать якорь. Левек встал у машинного телеграфа, а вахтенный матрос, протерев стекла ходового мостика, занял свое место у штурвала Когда из машины сообщили о полной готовности, лоцман дал команду. "Средний вперед!" Капитан перевел ее тут же на французский язык, звякнули звонки машинного телеграфа, и "Монблан" двинулся по фарватеру в гавань Бедфорд.

Примерно в это же время в гавани разводил пары "Имо". Лоцман Вильям Хэйс стоял на ходовом мостике парохода и молча слушал ворчание капитана Фрома, что ему не удалось выйти из гавани накануне вечером "Имо" снялся с якоря в 8 часов 10 минут утра Лоцман, время от времени отдавая команды на руль, уверенно вел судно между стоявшими на рейде судами. Он приказал увеличить ход, и, когда "Имо подошел к проливу Те-Нарроус, ход судна был равен 7 узлам Войдя в пролив, Хэйс заметил впереди по курсу судно. Это был американский грузовой пароход.

Проход между островом Макнаб и мысом Плезент был закрыт - заминирован, в нем имелся только один фарватер.

В это время "Монблан" со скоростью 4 узла (Британское адмиралтейство ограничило скорость движения судов в гавани 5 узлами) приближался к боновому заграждению с противолодочными сетями. Боны тянулись от мыса Айвез до волнолома нового морского вокзала. На сигнальной мачте вокзала был поднят знак, что проход разрешен. "Монблан" прошел между раскачивающимся на волнах буем и буксиром, тянувшим плавучую секцию бона.

Лоцман "Монблана" Фрэнсис Маккей твердо помнил, что в соответствии с "Правилами предупреждения столкновения судов в море" он должен направить судно вправо, в сторону берега Дартмута. Через 15 минут он вывел судно в восточные ворота сетевого заграждения гавани, которое шло от острова Джордж. Видимость была отличной. Это позволило лоцману уверенно вести судно по береговым ориентирам, которые он знал как свои пять пальцев. До гавани Бедфорд остался самый легкий отрезок пути...

"Монблан" прошел на расстоянии в полкабельтова (около 90 метров) от стоявшего на фарватере английского крейсера "Хайфлайер", который прибыл в Галифакс 1 декабря. Капитан Ле Медэк первый, как этого требовал обычай, отсалютовал ему флагом: в начале войны близ Рио-де-Оро этот корабль потопил немецкий вспомогательный крейсер "Кайзер Вильгельм дер Гроссе".

Вскоре лоцман Маккей заметил пароход, выходивший из излучины пролива Это был "Имо". До встречного судна было примерно три четверти мили. Оно шло курсом, который пересекал курс "Монблана". С французского парохода в направлении двух румбов с левой скулы ясно видели правый борт норвежца. Было ясно, что он правит в сторону берега Дартмута.

- Кажется, этот дурень намеревается пересечь нам курс, - проворчал Маккей. - Какого дьявола он не идет на свою сторону фарватера, лучше дать ему гудок.

Капитан кивнул головой. "Монблан" дал один короткий гудок, означающий, что судно меняет курс вправо. В целях предосторожности Маккей хотел еще больше отвести пароход вправо и передал вниз, в машинное отделение, телеграфом команду снизить скорость до минимума. Не успел еще стихнуть звук гудка "Монблана", как "Имо", перебивая его, в нарушение всех правил, дал два коротких гудка, которые означали "Я изменяю свой курс влево". Лоцман и капитан "Монблана" были убеждены, что встречное судно возьмет вправо и приблизится к средней линии фарватера в соответствии с требованием "Правил". Теперь же на "Монблан", который был в 40 метрах от набережной Дартмута, буквально лезло встречное и к тому же более крупное судно. "Монблан" стал поворачивать вправо, а "Имо" - влево. Суда неотвратимо сближались...

У капитана Ле Медэка теперь остался один выход, чтобы избежать столкновения, - отвернуть влево и пропустить "Имо" по правому борту. Расстояние между пароходами составляло уже каких-нибудь 50 метров. Маккей схватился за шнур и дал два коротких гудка. Одновременно капитан, тут же понявший маневр лоцмана, крикнул рулевому: "Лево на борт!" Хотя машина была остановлена, судно, глубоко сидевшее в воде, продолжало двигаться по инерции и послушалось руля. "Монблан" медленно отвернул от берега, и оба парохода оказались параллельно друг другу правыми бортами на расстоянии 15 метров. Казалось, опасность столкновения миновала.

Но тут произошло непредвиденное. Как только "Монблан" отвернул влево и стал расходиться с норвежцем правым бортом, "Имо" дал три коротких гудка, давая понять, что его машина пущена на задний ход "Монблан" сделал то же самое: дал реверс на задний ход и три коротких гудка. Оба судна стали отходить кормой вперед Но руль "Имо" оставался положенным на левый борт, что, при работающей полным задним ходом машине, отвело его нос вправо - в борт "Монблана". Пытаясь избежать удара, Ле Медэк положил руль на правый борт так, чтобы отвести нос своего судна влево. Через несколько секунд нос норвежца с силой ударил в правый борт "Монблана" в районе первого трюма. Те, кто находился на мостике "Монблана" в момент удара, от ужаса застыли на месте. Их лица были белы, глаза широко раскрыты. Несмотря на мороз, по их спинам струился холодный пот. Только экипаж "Монблана", лоцман Маккей и командование морского штаба в Галифаксе знали о той секретной партии груза, которая была на борту французского парохода.

"Мы набиты взрывчаткой"

Еще каких-нибудь 6-7 часов назад Ле Медэк и лоцман Маккей сидели в капитанской каюте, пили кофе и мирно беседовали.

- Я очень сожалею, дорогой мой лоцман, что не могу вам предложить бутылку "Мартеля". Сами понимаете, по законам военного времени спиртные напитки запрещены на наших судах

- О, не беспокойтесь, капитан, - ответил лоцман, - ерунда, у вас отличный кофе. Капитан рассказывал:

- Так вот, господин Маккей, двадцать пятого ноября, когда я привел "Монблан" в Нью-Йорк и поставил его к причалу на Ист-Ривер, американские военные власти приказали мне пропустить на судно партию плотников. День и ночь они обшивали трюмы толстыми досками. Ни одного железного гвоздя - все медные! А через час в конторе агент фирмы сказал мне: "Боюсь, капитан, что это взрывчатка, и притом очень большая партия. При нормальных условиях мы не стали бы использовать "Монблан" для перевозки такого груза, но сейчас идет война, у нас не хватает судов, и другого выхода нет". Через два дня они начали грузить. Специальная партия стивидоров работала медленно и очень осторожно. Их ботинки были обернуты материей. Мне приказали погасить топки котлов, а у команды отобрали все спички, трубки и сигареты. Курить разрешалось только на берегу. В четырех трюмах у нас находятся бочки с жидкой и сухой пикриновой кислотой.

Фрэнсис Маккей, шотландец по происхождению, проработавший лоцманом 24 года и не имевший ни одной аварии, слушал капитана с большим вниманием. Время от времени ему становилось жутко. Ни разу он еще не проводил суда с таким адским грузом.

- Твиндеки третьего и четвертого трюмов забиты бочками и железными ящиками тринитротолуола, рядом уложены ящики с пороховым хлопком... Мы уже готовы были выйти в море, когда из Франции в Нью-Йорк пришла телеграмма. В ней говорилось о дополнительной партии груза, которую во что бы то ни стало должен принять "Монблан". Впрочем, вот консамент.