Армин Вагнер - БНД против Советской армии: Западногерманский военный шпионаж в ГДР Страница 40

В первой половине 80-х годов «Штази» зафиксировала разведывательные акции БНД и американских разведслужб, проводившиеся против примерно четверти всех расположенных в ГДР военных объектов ГСВГ и ННА. Доля советских и восточногерманских объектов, подвергавшихся разведоперациям, была примерно равной, порядок приоритета «был не определен, частота акций примерно соответствует численному соотношению между армиями обеих стран». В аналитическом отчете Главного управления разведки МГБ, агентам которого удалось познакомиться с аналитическими оценками НАТО, приводится мнение западных офицеров разведки о положении и значении восточногерманской армии:

«По-прежнему противник признает за ННА наивысший уровень боеготовности среди всех несоветских вооруженных сил Варшавского договора, за которой далее следуют Чехословацкая народная армия и Войско Польское с частью их дивизий. Сухопутные войска Венгерской народной армии и особенно Болгарской и Румынской народных армий оцениваются значительно хуже. Тем не менее, противник признает и их усилия по модернизации вооруженных сил».

Самое современное вооружение ННА и высоко оцениваемый Советами уровень ее бовеой готовности и подготовки, а также ее размещение в первом стратегическом эшелоне Варшавского договора в случае войны были причинами того, что вплоть до самого конца 80-х годов восточногерманская армия неизменно считалась важным разведывательным объектом для БНД. Кроме того, важной целью были военная и гражданская инфраструктура, поскольку в ГДР соответствующие специалисты западногерманских спецслужб видели «центральную базовую территорию Варшавского договора на основном направлении в случае возможной конфронтации с НАТО в Европе» (по словам МГБ). Хотя в восьмидесятых годах возросшая до 430 тысяч человек Группа советских войск в Германии была самой мощной группировкой вооруженных сил СССР — она охватывала 20 % всех советских сухопутных войск и 10 % всех ВВС — тем не менее, в 1987 году Первый главный отдел МГБ, отвечавший за военную контрразведку в ННА и погранвойсках, сделал такой вывод:

«Ситуация с отмеченной в прошедшие годы концентрацией шпионских операций противника против ГСВГ в ходе дальнейшего развития постепенно утратила актуальность. Теперь для противника не имеет большого значения, вести разведку против объекта Советской армии или ННА. Более важны для него роль и значение данного объекта в случае вооруженного конфликта и информация, которую он может получить в ходе шпионских действий против этого объекта».

е) Профиль агентурной вербовки и ведения агента по опыту БНД

По результатам расследований контрразведки МГБ БНД пыталась вербовать определенный круг лиц для использования в качестве «маршрутнииков», которые хотя и были материально заинтересованы, но также и «поддавались демагогическим аргументам вербовщиков» — т. е. могли быть завербованы на идейной основе — «в комбинации с гарантированием их личной безопасности». Но главным критерием для подбора и вербовки кандидатов в агенты были «прежде всего, родственные и дружеские связи и поездки в ГДР, которые противник отфильтровывает в основном путем широкомасштабного контроля над почтовой перепиской и телефонной связью, проведения опросов и агентурной деятельности». В отличие от более поверхностного, беглого транзитного шпионажа Второй главный отдел хорошо распознавал намерение Федеральной разведывательной службы с помощью западногерманских шпионов-«маршрутников» постепенно и очень осторожно сплести сеть источников из числа восточных немцев.

«Шпионы по-прежнему ориентированы на поиск родственников и знакомых в ГДР, хотя в любом случае шпиону в качестве конечной задачи не ставится вербовка. В принципе можно из уже ставших известными конкретно поставленных задач по проверке доверительности и т. н. податливости к вербовочным беседам граждан ГДР сделать вывод, что БНД, как и прежде стремится заполучить новых шпионов — так называемых «субагентов»».

Задачей завербованных таким образом субагентов, по данным контрразведки, было «собирать информацию за период между приездами шпионов и во время пребывании последних в ГДР помогать им при наблюдении за военными объектами». Вот пример построения такой конспиративной линии. В 1966 году Федеральная разведывательная служба завербовала одного западногерманского гражданина в качестве «маршрутника». После трехлетней деятельности он для поддержки своего ремесла завербовал свою жену. Еще через три года, в 1972 году, этот западный немец привел к своему «куратору» на службе Пуллаха своего родственника — Йенса Л., гражданина ГДР. После удачной вербовки Л. прошел подготовку у своего западного родственника по слежке за военными объектами ГСВГ и перемещениями советских войск и по использованию разведывательных вспомогательных средств, например, радио и невидимых чернил. «Шпион Л. помимо личной связи с игравшими роль курьеров и инструкторов родственниками из ФРГ поддерживал также безличную связь со штаб-квартирой БНД».

Как уже было в «золотую эру» западного шпионажа в ГДР перед постройкой Стены, МГБ в последнее десятилетие существования ГДР снова полагало, что распознало «тенденцию к тотальности, комплексности и интенсивности» военного шпионажа БНД, других западных служб, а также военных миссий связи и военных наблюдателей. В поиске закономерностей и оперативных ритмов в западногерманских разведывательных усилиях, восточногерманские контрразведывательные органы отмечали, что БНД сделала выводы из уроков прошлого и интенсивно изучила методы и приемы контрразведывательных мероприятий ГДР. Пуллах отказался от прежних закостеневших стандартных образцов вербовки шпионов. Теперь в качестве источников используются чиновники и рабочие, студенты, домохозяйки и пенсионеры в возрасте от 17 до 80 лет, с различным уровнем образования и умственными способностями и с разными политическими взглядами. «Штази» как-то арестовало даже одного шпиона, который был избирателем Германской коммунистической партии. Под подозрение МГБ попадали также коммерсанты, персонал обслуживания, моряки торгового флота, ученые, и в особенности лица, сопровождавшие делегации ученых и студентов, сотрудники западногерманских институтов, занимавшихся изучением Востока и ГДР, и лица из районов, примыкавших к межзональной границе. Другой проблемой были сохранившиеся связи бывших — выехавших или убежавших — граждан ГДР на их прежней родине. Большинство вербовочных попыток БНД было ориентировано на лиц от 30 до 45 лет. Советская военная контрразведка на основе имевшихся у нее данных тоже установила, что «состав агентуры не подлежал строгим принципам» и охватывал «представителей почти всех общественных слоев немецкого населения, независимо от профессии, образования и возраста». Профиль военных шпионов во всех отношениях не был единым, ни в плане социального происхождения, ни профессиональной деятельности или частоты их работы на Пуллах. Среди уже упоминавшихся, арестованных в 1977 году «перелетных птиц» помимо уже упоминавшихся в начале книги супружеских пар Б. и Й., были, к примеру, такие люди.

Квалифицированный электрик, а позднее студент Дитер Д. (год рождения 1949) из Западного Берлина, завербованный в 1973 году и совершивший за 4 года до своего ареста лишь шесть зафиксированных транзитных поездок по железной дорогое. За это он получил в ГДР семь лет тюремного заключения;

Домоправительница Хедвиг Л. (год рождения 1925) из Гамбурга, на БНД работала с 1968 года и за 10 поездок в ГДР вела шпионаж за 26 военными объектами ННА и ГСВГ в ГДР, а также сделала «наводку» на 15 граждан ГДР и трех западных немцев для возможной их вербовки. Она получила десять лет тюрьмы.

Промышленный рабочий Кристиан К. (год рождения 1953) из Юльцена, завербован в 1970 году в семнадцатилетнем возрасте. За шесть лет до своего ареста восемь раз на несколько дней приезжал в ГДР, сначала к бабушке в округе Бранденбург, затем к супружеской паре, которую он завербовал как своих субагентов.

Безработный дипломированный психолог Вольфганг Р. (год рождения 1945) из Западного Берлина, заплативший за почти 250 шпионских поездок, в основном транзитом по железной дороге, пятнадцатилетним тюремным заключением.

Шлифовщик Ганс-Юрген С. (год рождения 1941) из Мёнхенгладбаха совершил с 1971 по 1977 год одиннадцать шпионских поездок продолжительностью от 11 до 19 дней каждая к родственникам в округе Потсдам, и шпионивший примерно за дюжиной военных объектов. К тому моменту, когда МГБ делало этот отчет, судебный приговор ему еще не был вынесен.

И наконец, студент Манфред Штрайх (год рождения 1952) из Западного Берлина, который с начала 1973 по середину 1977 года совершил свыше 100 транзитных поездок по железной дороге. При этом он наблюдал за пятью военными объектами, одним военным полигоном, сообща о нескольких военных транспортах на железной дороге и около 40 раз о стоявших на запасных путях вагонах и платформах с войсками или военной техникой. Наказание — 12 лет за решеткой.