Владимир Губарев - Окна из будущего Страница 46

Я думаю, что много будет работы в солнечной системе уже в ближайшие годы…

…Каков ты, разумный житель Вселенной? Еще до встречи с тобой ученые пытаются разгадать твои черты. А если ты далеко и нас разделяют расстояния, измеряемые десятками и сотнями световых лет, они постараются установить с тобой контакт. А пока… Пока они ищут в космических просторах признаки живого…

"Великим фантазером" называли Василия Феофиловича. И он гордился этим! Мне кажется, именно мысли и фантазии таких ученых, как Купревич, и способствовали тому, что мы, земляне, теперь регулярно летаем на Луну, Венеру и Марс.

Герман Титов:

МАРШАЛЬСКИЙ ЖЕЗЛ ДЛЯ МАМЫ

В кабинете Германа Титова я застал ходоков с одного из космических предприятий. Они пришли к "своему" депутату, чтобы тот добивался у "начальства" (имелось в виду правительство и руководство Российского Космического Агентства) финансирования орбитальной станции "Мир", мол, хорошо бы, чтобы она полетала бы еще пару лет. Реакция Германа Степановича оказалась неожиданной для посетителей.

— А вы думали о перспективе — начал он. — Ясно, что Россия должна работать на Международной Космической Станции, а следовательно, ее создание должно быть профинансировано. 30 процентов средств дает возможность из семи членов экипажа Станции трем быть нашим… Значит, нужно для МКС делать хороший модуль, в котором должны быть использованы все новейшие технологии, самая современная аппаратура… Да, два года мы не будем летать в космосе длительное время, только на сборочные работы и на стыковки. И за это время надо сделать модуль, чтобы через два-три года эксплуатировать это на орбите. Но для этого те средства, которые сейчас выделяются на космонавтику, нужно вкладывать в наше будущее на Международной Космической Станции, а не в прошлое — "Мир". Бесспорно, "Мир" — это выдающаяся работа, замечательная станция, достижения космонавтики на "Мире" велики и замечательны! И кто-нибудь против этого возражает? Нет, конечно. Согласен, что можно продлить работу на "Мире" еще два или три года — ресурс станции не исчерпан, но в этом случае мы безнадежно отстанем по освоению Международной Станции. На оба проекта денег у России нет. Значит, мы обязаны делать выбор: я считаю, что он должен быть в пользу МКС…

Я увидел прежнего Титова, того, которого знал четыре десятка лет, и с которым, к сожалению, в последние годы встречаться приходилось редко.

К счастью, добрые товарищеские отношения время не растворяет, а потому наш разговор был откровенным, честным и прямым. Впрочем, Герман Титов иным и быть не может, хотя не всем это нравилось и нравится…

ЮРИЙ ГАГАРИН (апрель 1961 г.): "Рядом сидел мой ближайший друг — Космонавт Два — великолепный летчик, коммунист, принятый в партию нашей партийной организацией, человек с чистой, почти детской жизнерадостностью. Порой наши взгляды встречались, и мы улыбались, понимая друг друга без слов. Опасения тех, кто полагал, будто нас нельзя предупреждать о полете, чтобы мы не нервнича ли, не оправдались. И я, и мой товарищ, который в любом случае был готов занять место в кабине "Востока", чувствовали себя превосходно.

Космонавт Два сидел ко мне в профиль, и я невольно любовался правильными чертами красивого задумчивого лица, его высоким лбом, над которым слегка вились мягкие каштановые волосы. Он был тренирован так же, как и я, и, наверное, способен на большее. Может быть, его не послали в первый полет, приберегая для второго, более сложного…"

Не люблю патетики, но сейчас удержаться не могу! Государственная Дума обязана гордиться, что среди ее депутатов есть такой человек, как Герман Степанович Титов. Волею судьбы и истории он вместе с Юрием Гагариным и своими друзьями по первому отряду космонавтов стал символом XX века, его гордостью, его величием. Правителей потомки и не вспомнят — будут истерты временем их имена, а первопроходцы живут вечно… Будь моя воля, я каждый день по всем каналам ТВ напоминал бы, что в нашей Думе есть такие люди, как Герман Титов, и гордился бы своим выбором, а вместо этого мне регулярно показывают "избранных" избранников, на которых-то и смотреть не хочется, а тем более слушать. А может быть, их-то и показывают, чтобы породить в нас аллергию к власти! Ребята, родные, да у нас она с рождения!..

Прошу прощение за отступление, но оно необходимо для понимания того смятения, что было в душе, когда я шел к депутату Титову, чей кабинет находится на 15-м этаже здания Думы. Я увидел крохотную комнатку, и в ней четыре стола: за самым большим сидит, конечно, сам Титов, а рядом его помощники. И сразу же стало легко, просто, потому что официоз убивает искренность, а этого я боялся. Оказалось, напрасно.

Я спросил Германа:

— Кто и что больше всего радует сейчас в жизни?

— Семья. Раньше я не видел ни жену, ни дочек. Жизнь шла в вечных заботах, на колесах, в командировках. Домой приезжал только поспать. Перед уходом в отставку получалось так, что каждый второй день был в командировке… Дети выросли незаметно…

— Слухи ходили, мол, Титов чуть ли не пять раз женился!

— На подобное я отвечаю так: не понимаю тех людей, которые женятся, потом разводятся, и снова женятся, и снова разводятся… Я женился один раз, и, поверь, этого до конца моей жизни хватит!.. Ну а слухов ходит много разных…

— Тамара такая же?

— Есть прекрасная поговорка: при хорошем муже и кочерга барышня!.. А если шутки в сторону, то все хорошо — и дочки как-то незаметно выросли…

— Как у них жизнь складывается?

— Они у меня "послеполетные": родились в 63-м и 65-м году. Старшая Татьяна закончила экономический факультет Института международных отношений. Работала в Министерстве внешней торговли, там и нашла суженого. По прежним законам нельзя было работать мужу и жене в одном подразделении, и одному из них предложили куда-то переходить. Зять ушел… А для меня радость — рождение внука Андрюшки. Саша до последнего времени был безработным, сейчас нашел какое-то временное место работы.

— У отца помощи не просят?

— Самостоятельные ребята, сами решают свои проблемы… А младшая дочь Галя закончила Институт военных переводчиков, вышла замуж за дипломата. Работает представителем ООН по делам беженцев здесь. До пенсии Тамара работала в Институте военной истории в авторском коллективе по заключительному тому Великой Отечественной войны… Сейчас выращивает цветы.

— Получается?

— Ей нравится. И мне тоже… В общем, все в семье сложилось нормально, и это самая большая радость для меня.

ЧЛЕН-КОРРЕСПОНДЕНТ РАН Б.Е. ЧЕРТОК: "В 15 часов 30 минут Титов сообщил: "Невесомость переношу отлично". Он храбрился. Позднее он призналс я, что его слегка подташнивало и мутило. Особенно неприятные ощущения возникали при резких движениях головой. Он старался медленно поворачивать голову или укладывать ее неподвижно. Но задания по киносъемке и наблюдению Земли через иллюминаторы требовали дв ижений. Титов учился спокойной собранной позой снимать головокружения. Подробно о всех своих действиях и самочувствии он рассказал, отчитываясь перед Госкомиссией на Земле. А пока мы только гадали и спорили…

Вместе с Воскресенским мы вернулись на КП в 2 часа утра уже 7 августа. Здесь начиналась легкая паника. Титов не отвечал на запросы "Зари-1"… Выяснилось, что в космосе можно не только спать, но и "проспать"! Тут же мне было дано задание разработать ТЗ для часовой промышленности на космический будильн ик".

— Я не хочу останавливаться на том, что широко известно и о чем можно прочитать в книгах о первых космонавтах. Но у меня такое ощущение, что Герман Титов прожил несколько жизней и потому я попробую узнать о тех, которые неизвестны широкой публике…

— Любопытно. И какие же это "жизни"?

— Первая — летчик. То, что было до полета…

— Я всегда говорю, что у меня два дня рождения. Первый -11 сентября 1935 года, когда мама, папа и все близкие узнали, что я появился на свет. И второй — 6 августа 1961 года, когда весь мир узнал, что есть такой космонавт Титов.

— Вторая — космонавт. А третья — это летчик-испытатель… То есть известный всему миру человек вдруг "исчезает", и я с удивлением узнаю, что вдруг Герман Титов решил испытывать новые машины. Неужели космос разочаровал?

— Нет, не "вдруг" это случилось! Летчиком-испытателем мечтает стать каждый молодой пилот, но в данном случае в основе лежала идея о необычном самолете. О ней я впервые услышал на лекциях профессора Космодемьянского в Академии Жуковского. Эти лекции были "со звездочкой" — как он нам объяснил, о них он спрашивать на экзаменах не будет. Это был специальный курс об орбитальных самолетах, ракетопланах, И он говорил тогда, что если у кого-то из конструкторов родится идея использовать для возвращения на Землю атмосферы, осуществлять спуск на крыльях, а не на парашюте, то он будет счастлив… Эти слова профессора запали в душу, зародили определенный интерес у меня, а потому, конечно же, мое внимание сразу же привлек проект "Спираль", который зарождался в КБ Артема Ивановича Микояна. Я прекрасно понимал, что будут всевозможные испытания, как это бывает всегда при создании новой техники. И эти испытания пройдут на всех диапазонах скоростей от космических до посадочных, и это уже забота летчиков-испытателей. Мне хотелось попасть в эту группу и работать на всех этапах — от проекта до полета. Конечно, я понимал, что в таком случае у меня будет преимущество перед летчиками-испытателями на право первого полета в космос на таком самолете: ведь я уже побывал на орбите. Поэтому и меня и родилось серьезное желание принять участие в проекте "Спираль". И для этого надо было стать летчиком-испытателем…