Ксения Лученко - Матушки: Жены священников о жизни и о себе Страница 48

Ректором Московской Духовной Академии был тогда нынешний митрополит Минский и Слуцкий Филарет. Он близко дружил с протоиереем Николаем Ситниковым, помощником настоятеля храма Иоанна Предтечи на Пресне. Отец Николай попросил прислать хорошего священника, и владыка определил отца Георгия в этот храм. Первое время, приходя со службы домой отец Георгий говорил: «Что мне делать? Столько народу идет! Так все просят!» Мы же с мамой радовались за него: «Ой, как хорошо! Да, да! Там будь! Будь с народом!» Нам это напоминало служение Иоанна Кронштадтского, которого в нашей семье очень почитали. Тогда он еще не был канонизирован, но мама всегда его поминала, он шел у нас первым в помяннике. Отец Георгий с полной самоотдачей окунулся в приходскую жизнь и прослужил в этом храме 22 года.

После свадьбы я еще год проработала в ателье, но потом сильно заболела воспалением легких и долго, трудно выздоравливала. Работа в ателье была напряженной, и я сильно уставала. Мне пришлось уйти с этой работы, а поскольку у меня было музыкальное образование, отец Георгий устроил меня в хор Елоховского собора. Там был великолепный хор под управлением Виктора Степановича Комарова. У меня был тонкий, нежный и несколько мальчуковый голос. Именно это понравилось Виктору Степановичу. Это был известный мастер церковного пения. Он еще мальчиком пел в хоре Успенского собора Московского Кремля. Люди даже неверующие приходили в Елоховский собор слушать этот хор. Мы как-то пригласили Виктора Степановича к себе домой, и он нам рассказал, как Сталин приглашал его руководить Государственным хором СССР. Комаров ответил, что он может петь только в церкви, и предложил кандидатуру своего друга Александра Свешникова, который и руководил Государственным хором СССР долгие годы.

С большим уважением и теплотой вспоминаю о Викторе Степановиче Комарове. Как сейчас вижу этого 77-80-летнего человека с вдохновенным лицом, живыми, ясными голубыми глазами. Наш хор стоял наверху, на балконе. Перед пением Литургии Верных он всегда становился на колени и молился, потом быстро вставал и говорил нам, певчим: «Молитесь!» – и наши сердца трепетали. А сколько сердец трепетало там, внизу, в народе! И в райских селениях он так же славит Господа.

Через четыре года у меня родилась дочь Маша и я уже не могла петь в хоре, но как только она чуть подросла, меня пригласили в хор храма Воскресения Христова в Сокольниках (регентом там был Борис Петрович Иванов, сын репрессированного священника), где я пела до рождения сына. Когда сын подрос, по праздникам я приходила с детьми в Предтеченский храм и пела в хоре.

Хотя приходские общины и существовали в то время, но в храмах не могло быть никаких собраний, за этим следили. Поэтому мы с батюшкой собирали народ у себя дома разговляться на Пасху, Рождество и в другие праздники. Людям необходимо общение, православное единодушие во имя Господне. Мы с мамой готовили угощение и расставляли большой стол. Собирались наши друзья и молодежь, которая была вокруг отца Георгия. Были разные люди, в том числе и нецерковные.

В 1989 году отцу Георгию по благословению Его Святейшества Патриарха Алексия II дали восстанавливать храм «Живоносный Источник» в Царицыно. В храме по распоряжению Министерства культуры помещался небольшой завод по изготовлению деревянных окон и дверей для театров. Там были установлены пятнадцать станков. Первое время расчищать помещение храма и территорию вокруг него приходилось силами прихожан храма Иоанна Предтечи и наших друзей. Вскоре к нам присоединились и жители ближних районов. Люди сами демонтировали станки, трубы и прочее заводское оборудование. Постепенно происходило возрождение церковной жизни, начались ежедневные службы.

С осени 1998 года отец Георгий приступил к восстановлению храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском. Все было очень непросто, но помощь Божия была видна во всем.

Особой нашей с отцом Георгием заботой было создание церковного хора, как в Царицыно, так и в Крылатском. Ведь церковное пение – это та же молитва, которая должна твориться не только голосом, но и сердцем. При умилительно-молитвенном пении душа народа радуется и очищается. Не даром в предпасхальной стихире есть такие слова: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити».

Думаю, что в такие нелегкие моменты отношение жены священника к храму и прихожанам должно проявляться в первую очередь в постоянных сердечных молитвах за успех богоугодных дел в храме, за создание добросердечной обстановки в приходе и в отношениях между людьми. И все-таки я считаю, что на приходе матушка не должна быть вторым лицом после батюшки. Она не может претендовать на какие-то привилегии и должна быть даже позади его духовных чад.

Мне иногда кажется, что молодым матушкам, тем, кто может и хочет, полезно ходить на епархиальные собрания, скромно посидеть там в сторонке, послушать и посмотреть. Ведь от чего чаще всего бывают разногласия в священнических семьях? Оттого, что матушка чувствует себя «соломенной вдовой». У меня тоже было порой такое ощущение, что я все время одна: даже в храм с детьми – и то иду одна.

Естественно, молодые матушки начинают выговаривать мужьям: «Почему тебя опять с нами нет?» А так пришли бы на собрание и увидели, какие Святейший Патриарх ставит задачи социального служения. Кто же всем этим заниматься-то будет? Я думаю, что люди, конечно, должны понять это и помочь священникам. Матушка – первая поддержка. И если она увидит и услышит на собрании, как много приходится взваливать на себя одному священнику, тогда у нее не будет протеста, что мужа всегда нет дома. Наоборот, у нее появится жалость. А где жалость, там и сочувствие, и любовь, и помощь.

Недавно созданы викариатства. Может быть, имеет смысл приглашать туда на собрания матушек, где бы они могли познакомиться друг с другом, как-то организоваться для общего дела и обсудить насущные церковные проблемы.

Я думаю, что от самой матушки много зависит, от того, как она себя поведет. Ей надо не опускать руки и падать духом, а просто понимать, что всё зависит и от нас лично, от каждого человека. Ведь все равно я сама буду отвечать за себя перед Богом.

Мои дети росли в советское время. Маша училась в немецкой школе и была отличницей (она воплотила мечту своей бабушки, моей мамы, и стала переводчиком с немецкого). Ее учительница в школе уговорила меня не противиться ее вступлению в пионеры. Я, к сожалению, послушала ее, потому что мне дали обещание, что Маше не придется произносить никаких клятв, только повяжут галстук в общем потоке, но оказалось, что отмолчаться там никто не мог, и ей пришлось произносить «торжественное обещание юного пионера». Она до сих пор переживает и говорит: «Мама, ну почему же ты тогда не оставила меня дома?» И мне нечего на это ответить. А Коля уже в девяностые годы учился в православной гимназии.

Библия нас, родителей, учит: «Держи руку свою на сыне твоем». Это значит поддерживать, помогать и вести своего ребенка по пути жизни, но при этом апостол Павел говорит: «Не раздражайте детей ваших». Здесь надо найти ту грань, которую нельзя переходить, чтобы не довлеть над душой ребенка. Послушание – это основа воспитания, поэтому очень важно не давать ребенку много времени на ничегонеделание. Ребенок должен быть чем-то занят: если не книгой, то каким-то другим занятием спортом, футболом, или хотя бы погулять и побегать тоже хорошо. Когда я видела, что ребенок болтается без дела, я тут же что-то предпринимала, старалась найти к нему такой подход, чтобы он как бы сам придумал, чем себя занять.

И всегда следила за чтением и давала детям книги. Библия, Евангелие, послания, Псалтирь, молитвослов – эти священные книги должны быть с нами всегда, от начала и до конца дней наших. Жития святых, рассказы и воспоминания о святых людях и, конечно, наша русская классика, стихи, сказки, басни Крылова – это кладезь русской мудрости, все это помогает также открыть маленькому человеку красоту жизни.

Маша очень любила в летние каникулы учить стихи. В одиннадцать лет я дала ей прочитать «Хижину дяди Тома», где она узнала об удивительной верующей девочке с большим любящим сердцем. А Коля очень любил книжки о природе, он читал их с шести до десяти лет. Потом я дала ему читать «Лето Господне» Ивана Сергеевича Шмелева. Он эту книгу даже клал под подушку, ложился и вставал с ней, и уже не мы, а он читал нам выдержки из этой чудной книги, иногда и наизусть. Так детское сердце наполнялось любовью к православию. Уже к двенадцати годам я дала ему читать Чарльза Диккенса, его романы о несчастных детях, переносивших и страдания, и голод, и тяжелую жизнь со стойкостью и терпением. Он перечитал все его произведения. Думаю, что и рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни» нашим детям уже к двенадцати-пятнадцати годам тоже обязательно надо прочитать.